Игра стоит свеч (СИ), стр. 25

Мак-Коски легко прикасается к руке Хитчера.

— Позвольте ему, доктор. Пожалуйста…

— Вы сумасшедшие! Оба! — не выдерживает Хитчер. — Черт с вами, оставайтесь, если вам плевать на собственное здоровье. Но учтите — за вами будут наблюдать, — он кивает в сторону стены палаты, которая от потолка до половины представляет собой прозрачное стекло.

— Пусть смотрят, — грустно усмехается Кайл. — Голым танцевать не буду.

— Надеюсь. Но ампулу с успокоительным на всякий случай дежурному оставлю, — врач кивает Мак-Коски: — Пойдемте.

После того, как закрывается дверь, и Кайл остается с Ник наедине, у него хватает сил только на то, чтобы сделать пару шагов. И упасть на колени рядом с кроватью.

Он едва касается макушкой матраса высокой реанимационной кровати. Поднимает руку и тихонько гладит ее холодные пальцы, лежащие на простыне. И слезы наконец-то прорываются, горячо, обильно, неудержимо. Настоящие мужчины не плачут. Только вот кто бы сказал, как поступают настоящие мужчины перед перспективой потерять нечто очень-очень дорогое? Если этот самый настоящий мужчина сам, собственными руками сотворил такое, из-за чего рискует потерять близкого человека, без которого, как выясняется, дальнейшая жизнь представляется унылой, бессмысленной и нелепой?

В груди нещадно саднит, и не в сломанном ребре дело. Он чуть сжимает ее пальцы. Никакого движения в ответ. Прости меня, Ник, ох, прости, пожалуйста… Что же я наделал?!

В эту ночь в одной из палат реанимации окружной больницы Брисбена были слышны слова на разных языках. На английском шептали просьбы о прощении и имя — Николь, Ник, Ники. На итальянском тихо произносились слова католической молитвы. На шведском, но так же тихо — слова протестантской молитвы, которую тайком ото всех его заставила выучить мать.

Он вспомнил все молитвы, что вбивали в него в детстве. И когда они заканчивались, он просто шептал: «Пожалуйста, Господи. Пожалуйста. Ничего больше не попрошу».

Часам к двум ночи он все-таки заснул, а точнее — впал в забытье, все так же стоя на коленях возле ее кровати, не отпуская ее руки. И ее тонкие бледные пальцы самыми кончиками касались темных волос.

Ближе к середине ночи у дежурного врача лопнуло терпение. Находящейся в реанимации девушке вреда от такого не совсем адекватного «гостя» никакого. Но вот сам «гость», пострадавший в этой же самой аварии, в результате таких ночных «бдений» вполне может усугубить свое и без того неблагополучное состояние.

Врач разбудил Кайла, практически за шиворот поднял с пола и усадил в подготовленное заранее кресло-каталку. Так определенно лучше, чем на полу. Еще бы лучше отвезти его в палату. Но задача была из разряда невыполнимых, решил дежурный, глядя как мужчина, уже сидя в кресле, снова схватился за руку лежащей на кровати девушки, мрачно глядя на доктора.

— Доброй ночи, — пробормотал врач, закрывая за собой дверь. Филиал сумасшедшего дома, а не реанимационное отделение, честное слово.

Разбудил Кайла звонок мобильного и голос Макса.

— Эт, пока без изменений, да. Состояние стабильное. Да не дергайся ты! Как только будут какие-то новости, я сразу… Да, обязательно, конечно. Держись там, Этьен. Да погоди ты с аэропортом!..

Кайл с трудом разлепил глаза. Голова раскалывалась так, как никогда до этого раньше. Боль с похмелья по сравнению с тем, как рвалось сейчас внутри черепной коробки — просто пустяк. А еще очень даже ощутимо ныло сломанное ребро.

— Ты все-таки идиот, Падрон, — вместо приветствия говорит ему Макс. — Идиот, каких свет не видывал! Спать в кресле со сломанными ребрами — это ты сам себя переплюнул в идиотском геройстве…

— Лавинь? — игнорируя его упреки и указывая глазами на телефон в руке шефа, спрашивает Кайл.

— Да, — морщится Мак-Коски. — Раз пятидесятый уже. А мне ему сказать нечего… Сейчас вот Ник привезут, может, новости будут.

Привезут? Кайл охает, оборачивается. Кровать пуста.

— ГДЕ ОНА?!?

— Да не ори так! Ник увезли на обследование.

— Она?..

— Нет, — качает головой сэр Макс, — Ники не пришла в себя.

Кайл начинает потихоньку растирать ноющие ребра, бормочет под нос:

— Так, надо как-то встать…

— Давай помогу, — предлагает Мак-Коски, и в этот момент дверь распахивается. Хитчер придерживает открытую дверь, в которую заезжает каталка. На ней Ник. Полусидит. Глаза открыты, в них удивление при виде находящихся в палате Кайла и Мак-Коски.

Она пришла в себя!!!

— Кайл? Сэр Макс? — произносит Ник вопросительно. Голос ее хриплый и тихий. — Что вы здесь делаете?

— В гости пришли, — бормочет Кайл, пытаясь проглотить ком в горле от затопившего его почти обморочного чувства радости. Она пришла в себя! Ник очнулась! Кажется, на глаза опять набегают слезы. Черт, да сколько-можно-то?! — Макс, помоги мне встать!

Мак-Коски подает руку, с его помощью Кайл встает, одновременно пытаясь незаметно, как ему самому кажется, вытереть слезы. На ногах он стоит исключительно на морально-волевых — слабость страшная, ребра болят, голова раскалывается, в спине что-то горит и жжет от долгого сидения в одной позе… В общем, надо крепко подумать, чтобы сказать — что у него НЕ болит.

— Давно здесь? — Ник задает слишком много вопросов для человека, которые совсем недавно пришел в себя.

— Только что зашли, — Кайл бросает предостерегающий взгляд на Хитчера, убеждая того молчать о событиях вчерашнего вечера. — Я не знал, что ты уже… проснулась. Я очень… рад.

— Поцелуй томографа разбудит любую принцессу, — усмехается Ник.

— Что, прямо там?

— Мисс Хант пришла в себя в камере томографа, — вмешивается в разговор доктор Хитчер. — Перепугала персонал до полусмерти.

— Я сама перепугалась, — ворчит Ник.

— Снимок сделать успели, что характерно, — говорит Хитчер, закатывая кровать на место.

— И что там, на снимке? — у Кайла некстати просыпается паранойя.

— Вообще-то, это касается состояния здоровья мисс Хант, а не вашего, — парирует док.

— Снимок показал, что мозг у меня есть, — усмехается Ник.

— Прекрасно, — бормочет Кайл, — а то я сомневался.

Джаред Хитчер может лишь удивленно покачать головой. Неужели этот же самый человек вчера, вот в этой самой палате, умирал от страха за жизнь девушки, над которой сейчас подшучивает? Да еще и теперь старательно скрывает тот факт, что провел ночь у ее кровати, как сторожевой пес. Странные они, ей-Богу! И, в подтверждение его мыслей:

— Кайл?

— Что?

— У меня такая же страшная и помятая физиономия, как у тебя? Или я выгляжу лучше?

— Хм… Не знаю, Ник. Я, если честно, в зеркало еще не смотрелся.

— Вы оба… красавцы! — подает голос сэр Макс. У него тоже повлажневшие глаза. — Друг друга стоите! Ник, я… я так рад, что ты пришла в себя. Мы пока оставим тебя. Пойдем, Кайл. Тебе уже пора, наконец-то, в свою палату.

— Да-да! — поспешно поддерживает Мак-Коски доктор Хитчер. — Я сейчас осмотрю мисс Хант и приду к вам, мистер Падрон. Как бы ваше состояние не ухудшилось в силу… хм… некоторых обстоятельств.

Кайл бросает на Ник прощальный взгляд. Она смотрит ему в глаза и даже слегка улыбается — что может быть прекрасней?

— Пока, штурман. Увидимся.

— Пока.

И когда он уже в дверях, Ник добавляет:

— Отличная пижама, Кайл. Сиреневый тебе определенно идет.

Глава 16. Страсбург. Эльзас. Ралли Франции

— А вот тут вторая спальня, она больше, и ванная при ней просторнее.