Дело о похищенных младенцах, стр. 9
— А, сука, это ты? — прищурился охранник. — Ну, здравствуй! Что прячешь морду? Тебя уже выпустили?
— Что это значит? — побагровел Маминов.
— Это значит, Александр Николаевич, что вы разговариваете с вором.
Данного субъекта мы взяли, когда он лазил в ваш кабинет. Компьютер хотел свистнуть.
Маминов побледнел.
— Где дискета? — закричал он диким голосом; от прежней вальяжности не осталось и следа.
В кабинет вбежали еще пятеро охранников.
— Обыскать! — распорядился профессор.
В течение следующей минуты из моих карманов были извлечены диктофон, служебное удостоверение и мобильник.
— Журналистишка, заулыбался один из охранников, застегивая на мне наручники, после чего обратился к Маминову:
— Что с ним делать-то?
Профессор ответить не успел, потому что в этот момент из коридора послышался лошадиный топот, и в кабинет вломились люди в масках: "Всем лечь!
Работает РУБОП."…
— …О, Глеб! — Начальник отдела по расследованию заказных убийств Игорь Эмиссаров был удивлен не меньше моего. — А ты что тут делаешь?
То же, что и ты, — изобличаю убийцу.
— И как, получается? — с сарказмом поинтересовался Эмиссаров, подергав нацепленные на меня наручники.
— Может, сначала поможешь снять эти оковы?
Освободив меня от наручников, Эмиссаров подошел к лежащему на полу Маминову и пнул его ногой:
— А ну, чучело, быстро говори, где прячешь детей!…
…Рубоповская «Волга» неслась по трассе Петербург-Зеленогорск со скоростью 150 километров в час. Медленнее оперативники просто не умеют.
На заднем сиденье с младенцем на руках восседал Каширин. Мы ехали к Оксане Львовне Епифановой и везли ей долгожданного внука того самого мальчика четырнадцати дней от роду, которого Маминов, на наше счастье, не сумел втюхать западным усыновителям и держал в специальном боксе вместе с тремя другими непроданными младенцами.
— Нашли троих, найдем и остальных, — постоянно повторял Эмиссаров. — Хотя это уже не наша задача — пусть эфэсбэшники работают. Тут надо Интерпол подключать. А мы свою задачу выполнили — арестовали убийцу.
— Игорь, ты же говорил, что Самарина убили по ошибке, спутали с соседом-бизнесменом, — заметил я.
— А ты никогда не ошибался? — глянул на меня Эмиссаров. — Вот и я тоже человек. Видимых причин для ликвидации Самарина не было. Это мы потом уже стали копаться в бумагах, которые он визировал, тогда-то все и всплыло. Самарин понаподписывал кучу документов об усыновлении новорожденных отказных детей из роддома номер двадцать пять. Ну не бывает столько отказников! Дернули двух мамаш, они — в слезы: какой, мол, отказ, умер наш ребеночек сразу после родов.
Так и вышли на Маминова…
Ребенок на руках у Каширина заплакал. Я повернулся назад и строго глянул на Родиона:
— Смотри, поаккуратнее. Чужое дите везешь. И очень долгожданное.
Правый глаз Каширина совсем заплыл от грандиозного фингала, поставленного сержантом Кругловым. Я подумал, что выгляжу ничуть не лучше. Адвокат Блюмштейн! Господин Хопкинс!
Да уж, герои!
— Как себя чувствуешь, Родион Андреевич? — спросил сидящий за рулем Эмиссаров.
— Не знаю, как вы, — улыбнулся Каширин, — а я чувствую себя аистом…
ДЕЛО О ЛОЖНОМ МУЖЕЛОЖСТВЕ
"32 года. Специальный корреспондент. Несмотря на обычно присущую Железняк Н. Е. задумчивость и рассеянность, она иногда склонна к совершению героических поступков. Это, возможно, связано с тем, что Н.Железняк считает своим прадедом матроса М. Железняка, якобы произнесшего крылатую фразу: «Караул устал!»
Замужем за корреспондентом отдела расследований Модестовым М. С. Ожидает ребенка…"
Из служебной характеристики
— Доколе? Доколе, скажите мне, заскорузлое чиновничье сообщество будет ставить препоны на пути естественного роста сексуального самосознания у жителей нашего города? Стоило одному человеку, доктору Дятлову, взять на себя труд просвещения петербуржцев в этой области, как тут же, сей же миг озабоченные пуритане бросили все свои коррумпированные силы на борьбу с ним. Они хотят упечь его за решетку за деяние, которого он не совершал.
Абрам Колунов — постоянный автор выпускаемой нашем агентством газеты «Явка с повинной» — был умен, знал это и гордился. Окладистой бородой и размером тела в диаметре он напоминал батюшку из богатого прихода, однако вещал обладатель столь благообразной внешности отнюдь не на темы душеспасительные, а по вопросам науки сексопатологии. Но его непревзойденное красноречие впустую хлестало чиновников-негодяев: сотрудники Агентства хаотично сновали мимо проповедника, стоявшего на самом оживленном перекрестке коридоров. Один только Зураб, в задумчивости бродивший по коридору, остановился и минут пять мрачно смотрел на оживившегося Абрама.
— Слушай, Колунов, а ты Спозаранника не видел? — наконец спросил Гвичия.
— Нет, но я принес сенсационную весть…
— А он тебе не говорил, куда он сегодня собирался?
— Кто? Дятлов?
— Нет, Спозаранник!
— Нет, но зато у Дятлова большие неприятности…
— А когда ты его видел последний раз?
— Вчера, он читал лекцию в Духовной семинарии о роли секса в жизни библейских персонажей…
— Кто читал? Спозаранник?!
— Нет же. Дятлов! Постой, ты куда?
Но Зураб Гвичия был уже далеко.
Сегодня его интересовала только пропажа Спозаранника. Эта самая пропажа интересовала сегодня всех сотрудников Агентства, вплоть до уборщиц и вахтеров. Последний раз Глеба Егоровича видели вчера вечером, и, будь он нормальный человек, его невыход на работу мало кого удивил бы: ну перебрал с вечера, заночевал у любовницы, с кем не бывает. Но Спозаранник не был нормальным человеком: не пил, любовниц не имел и по своей воле не выйти на работу не мог. Все склонялись к версии, что Глеба Егоровича похитили.
Я лениво наблюдала за бесполезной суетой и несчастным, никем не понятым Абрамом. «Ага, похитили, — думала я, — спецслужбы, например. Для изучения разновидности сверхчеловека типа биоробот. Сдается мне, Спозаранник просто захотел хоть раз побыть нормальным человеком». В последнее время у меня все вызывают раздражение. Все про это знают и не обижаются — считают, что моя повышенная раздражительность связана с беременностью. Это раздражает меня еще больше, потому что они ошибаются. Мои добрые коллеги, заботливо оберегая мою беременность от лишних волнений, оставили меня совершенно без занятий. Те дела, которые в былое время начальство не преминуло бы скинуть на мои хрупкие плечи, теперь нечаянно доставались другим. Хотя по имеющейся у меня информации у них и своих дел выше крыши.
И оказалось, что в Агентстве прекрасно справляются и без меня. Если бы вместо Спозаранника я не вышла на работу, то никто бы так не бегал и не кричал: «Украли! Украли!» Поэтому без всяких зазрений совести я раскладывала пасьянс на компьютере. Который, кстати, тоже начал меня раздражать.
Вообще-то, на самом деле я была занята более интересным делом, нежели раскладывание пасьянса. Я думала.
Объектом моей мозговой деятельности была технология оборудования фонтана в квартирных условиях. Это, оказывается, несложно — достаточно провести в половом перекрытии трубу, выложить из камня герметичный сосуд и надстроить две чаши. Только вот что будет эту воду толкать?…
— Нонна, неужели вы допустите, чтоб чиновничье племя отняло у вашего будущего ребенка все права, в том числе и право на секс? — Абрам Колунов добрался-таки и до меня. Устремив взгляд на мой большой шестимесячный живот и приняв позу оратора, он продолжал:
— Мой старый приятель, известный сексопатолог доктор Дятлов, попал в беду. — Колунов наконец достиг сути своей витиеватой речи. — Районная прокуратура возбудила против него уголовное дело по подозрению в получении взяток за диагнозы «гомосексуализм», поставленные доктором молодым людям призывного возраста.