Дело о лопнувших агентствах, стр. 32

— Вот! Вот им доказательная база, пусть утрутся! Света, звони этим Казановам-Мухоморам, пусть приезжают за списком.

С Литейного за списком приехали в тот же день. Человек с постным лицом долго расшаркивался, благодарил и поочередно жал нам руки.

Уходя, обернулся на пороге:

— И все-таки доказать факт мошенничества будет очень трудно. Ведь пострадавшие добровольно деньги вносили, не так ли? К тому же расписок, извините, им не давали. До свидания.

Дверь за ним тихо закрылась.

Я схватил подвернувшийся под руку дырокол и запустил им в стену.

Потрескавшаяся стена нашего отдела не выдержала и уронила здоровенный кусок штукатурки прямо на настольную лампу. Лампа, которую Скрипка выделил нашему отделу на прошлой неделе, превратилась в кучу гнутых железок. Что же это за страна такая, Господи?!

Последний раз о «Кантате» мы услыхали месяц спустя.

"Вчера в гостинице «Юбилейная» задержаны руководители региональной культурно-просветительской организации «Кантата», — писали «Санкт-Петербургские ведомости». — Им инкриминируется 171-я статья УК РФ (мошенничество). Семь человек в тот же день выпущены под подписку о невыезде, заместитель директора «Кантаты»

Игорь К. находится в следственном изоляторе".

Я подсунул статью Спозараннику:

— Неужто сдвинулось, Глеб Егорович?

— Может быть, может быть, — задумчиво вымолвил Глеб, прочитав статью. Значит, не зря ковырялись в этом дерьме?

— Возможно, вполне возможно.

Кстати, на днях сестре моей тещи предложили вступить в центр перспективных технологий творческой интеллигенции под названием «Галактика». Родственница в восторге.

Говорит, наконец-то нашла людей, которые ее понимают. Ее одно смущает: вступительный взнос в организацию что-то около трех тысяч долларов. Пришла ко мне. Может, говорит, одолжишь? Прямо не знаю, как быть, деньги-то серьезные. Вам не кажется, Зураб Иосифович, что эта «Галактика» повод для очередного журналистского расследования? — с этими словами Спозаранник зыркнул на дыру в стене и предусмотрительно отодвинул новый дырокол на другой край стола, подальше от меня.

Правильно он это сделал. И главное — вовремя.

ДЕЛО О «КРАСНОМ ДОМЕ»

"Железняк Нонна Евгеньевна, выпускница журфака Ленинградского университета.

Внешне — девушка обычно мягкая и рассеянная, но способная в крайних случаях, на героические поступки: может быстро пробежать дистанцию в пять километров, зайти в горящий дом (кабинет), не ставя в известность начальство, отправиться на встречу с матерым уголовником. Гордится не столько личными успехами, сколько славным прошлым своих предков…"

Из служебной характеристики

— Тебе выпала честь спасти семью Спозаранника от позора, а его самого — от жуткого греха, — Света Завгородняя, спускаясь по лестнице, театрально вытянула левую руку вперед и вдруг с силой прижала ладонь к сердцу. — Спеши!

Действительно, перед Спозаранником, как провинившаяся школьница, стояла юная фотомодель.

Прежде чем обвинять Глеба в донжуанстве, удалось бы уличить его хотя бы в джентльменстве! Предложить даме стул наш сыщик мог только в целях конспирации. Обычно он со слабым полом не церемонился.

— Нонна! Железняк. Познакомься с Катей Полушкиной. Я вкратце рассказывал тебе вчера. В общем, разберись, — буркнул шеф.

Дело близилось к вечеру, у Глеба обострялся приступ творческой активности. Я усвоила, что приказания шефа заслуживают внимания, как прихоти любого тяжелобольного, и отнеслась к новому поручению философски. Блондинка так блондинка. Не черт с рогами.

В жестах и словах девушки была какая-то загадка. Исходившее от нее тихое журчание не вязалось с внешностью. По закону физиогномики она должна была блестеть, пленять и очаровывать, а не забиваться робко в угол. Но внешность бывает обманчивой, как и слова.

Поиски свободного кабинета, казалось, отняли у девушки последние силы. Она начала всхлипывать с первых слов:

— Я боюсь, скажите, что мне делать? Он преследует меня. Встречает в подъезде, ждет вечером у метро.

Он убьет, убьет меня, он сам это сказал!!! — Катины руки слабо задрожали, и она разрыдалась.

Я и не заметила, как девочка достала из сумочки платок. Платок был кстати, пудра размазалась, превратив чудесный ровный тон кожи в ультрафиолетовую палитру. Катя продолжила:

— С Олегом Алапаевым я познакомилась на даче у брата. Это было примерно год назад. Говорили, что он милиционер. Он и в самом деле работает оперативником в Выборгском РУВД. Сначала все было замечательно…

…Собственного дядю Катя с детства называла Витькой. Когда колотила его портфелем, когда бегала ему жаловаться на одноклассников, а потом мстительно шла за старшими в дворовые кусты, чтобы насладиться актом наказания обидчиков. Визги мальчишек с оттянутыми красными ушами ее не смущали.

Она всегда была права, потому что призывала в свидетели всемогущего дядю. Витька принимал условия игры и считал племянницу младшей сестрой: разница в семь лет с повзрослением стиралась, и к окончанию института Витька, выгодно женившись на стометровой квартире, вальяжно пригласил племянницу поступить в питерский институт и перебраться к нему.

Витька сидел на доходном месте.

Оклад патологоанатома золотых гор не сулил, но выпускник мединститута дураком не был и от своего счастья не бегал. Родственники покойных обещали не обидеть — совестно было им отказать. Хороший врач нарасхват идет, халтуру не разгрести. К копейке копейка ложится, к квартире — машина. В общем, дядя не бедствовал, мог позволить себе барские жесты и выписать племянницу из провинции.

Катюша к тому времени вытянулась под два метра, носила юбки длиной чуть ниже пояса и в остальном старалась следовать американскому стандарту: не курила и имела абонемент в бассейн. В общем, вместо невзрачной жены, протиравшей локти на службе, Витек стал таскать за собой видную Катю. И встреча с Олегом на даче у приятелей была одной из многих — за спиной Катюши стоял «братишка», закалившийся на нервной работе. Можно было кокетничать и позволять себе глупости.

— Если она останется в квартире, мне придется уйти, — поставила ультиматум жена, и Витя снял ей отдельную — однокомнатную, но уютную жилплощадь. Ну а надо ли девушке в девятнадцать лет постригаться в монахини? Ничего удивительного не было в том, что Олег пригласил Катю поужинать, потом позвал на день рождения к товарищу. И она согласилась.

На празднике Олег напился и стал жарко дышать неопытной простушке в лицо, хватать за коленки.

— Отстань, отпусти, — отбивалась Катя, а когда поняла, что сила не на ее стороне, растерялась и — завизжала.

В общем, оскандалилась из-за него в доме главврача Витиной больницы он-то и был товарищем Олега. Алапаев совсем разошелся: чуть не повалил стол, дрался. Невменяемый он, сумасшедший. Грозился расправиться с ней, как только выпадет случай.

Сладострастный поганый мент — я представила нагловато ухмыляющуюся рожу, плоский боксерский нос, белые бешеные глазки, кулаки с плоскими костяшками, натренированные на прессовке подследственных в застенке.

Нет, пора отвлечься. От долгого сидения в полутемном сыром кабинете перед открытой форточкой с далеким солнечным пятном на стене напротив, с сумасшедшим стрекотанием воробьев, в голову лезут ненужные бытовые мысли. Пятичасовые беседы с клиентами доводят до головокружения и маразма. Но разве можно испытывать злобу к человеку, которого в глаза не видела?

Конечно, большое счастье, что не надо выскакивать из постели и мчаться на опознание трупов, не надо вглядываться в кровавые пятна на асфальте.

— Это только за границей судьи белые парики надевают, — любил повторять Зудинцев. — А у нас каждый в прокуроры лезет, в обвинители, и без образования, не то что без парика, — в часы уныний только Георгий Михайлович умеет ободрить.