Как стать девушкой вампира. Самоучитель для новичков., стр. 29

При тусклом свете я прочитала уже знакомое название, перелистнула страницы, ища вложенный в книгу конверт. Он нашелся страницах в сорока от тяжелой серебряной закладки Люциуса. Как ни странно мои руки не дрожали.

Я осторожно открыла тонкий конверт и двумя пальцами извлекла из него фотографию. Женщина в темно-красном шелковом платье смотрела в объектив, непринужденно расправив плечи. Серебряный обруч поддерживал кудрявые черные волосы, собранные в высокую прическу. Не красавица: нос грубоват, а рот слишком велик, — зато осанка поистине королевская. В уголках губ скрывался намек на улыбку. Шею обвивала тонкая, почти незаметная цепочка с подвеской из темного драгоценного камня.

Моя родная мать…

Явгляделась в фотографию: глаза, нос, рот — совсем как мои. Лицо Микаэлы Драгомир было ужасно знакомым, и неудивительно — я каждый день видела его в зеркале. И тем не менее женщина на фотографии отличалась от меня. Ее отличало качество, гораздо более важное, чем обычная красота. Она была настоящей.

Я вспомнила слова Люциуса: «Американки… Почему вы хотите стать невидимыми? Почему не хотите обозначить свое физическое присутствие в этом мире?»

Даже на старой фотографии было заметно, что моя мама — настоящая. Даже с фотографии она пленяла. Она была из тех женщин, которые притягивают все взгляды.

В поисках даты я перевернула снимок, но не обнаружила никаких надписей. Я долго изучала материнское лицо, мне слышался голос из сна. Раз за разом я вслушивалась в колыбельную матери, пытаясь смириться с болью утраты. Что означал ее крик — страх смерти или тревогу за меня? Или боязнь вечной разлуки?

Бремя прошлого стало невыносимым, и я решила вернуть фотографию в конверт. Оказалось, в конверте лежало что-то еще. Я осторожно положила фотографию на стол, перевернула конверт и вытряхнула из него почти прозрачный клочок бумаги.

Я узнала летящий почерк Люциуса — так он написал свою фамилию на доске, свое послание в книге…

Антаназия, разве она не прекрасна?

Разве она не властна?

Разве у нее не королевская осанка?

Разве она не похожа на тебя?

Почти стихи. Ода, посвященная мне.

Я перечитала строфу, хотя запомнила ее с первого раза, вложила записку в конверт вместе с фотографией, сунула в учебник и оставила его на столе. Обернулась и посмотрела на свое отражение в зеркале, висевшем на двери. В полутьме меня можно было принять за Микаэлу Драгомир, а мою ночную рубашку — за вечернее платье.

Повинуясь внезапному порыву, я подняла волосы наверх и расправила плечи.

Разве она не прекрасна?

Разве она не властна?

Разве у нее не королевская осанка?

Разве она не похожа на тебя?

Отпустив волосы, я выключила свет и залезла в постель, не зная, чего мне хочется больше — плакать или смеяться.

Разве она не похожа на тебя?

Глава 33

Люциус и Фейт явились на урок литературы через пять минут после звонка. К нашему удивлению, они пришли в костюмах. По крайней мере, Фейт надела платье, похожее на платье Викторианской эпохи. Оно подчеркивало талию и так обтягивало грудь, что Фрэнк Дорманд, сидевший впереди меня, чуть со стула не свалился, когда Фейт вошла в класс. Люциус, изображавший Хитклифа, просто надел черные бриджи и бархатный плащ — всего месяц назад он щеголял в таком наряде каждый день.

— Боже мой, — только и смогла выдавить миссис Вильхельм. Подозреваю, ее беспокоило, как бы грудь Фейт не вывалилась из декольте, что никак не соответствовало бы школьному дресскоду.

Люциус немедленно взял инициативу в свои руки и заговорил с большей уверенностью, чем сама миссис Вильхельм.

— Хитклиф — неудержимое существо, проклятый человек, — напомнил нам Люциус. — Кэтрин тоже проклята. Ее проклятие — любовь к Хитклифу, которому сужденоуничтожить ее род. В Хитклифе природой заложено стремление получать то, что он хочет. А хочет он прежде всего мести. Еще он хочет Кэтрин, прекрасную дикарку. Их любовь безжалостна, жестока, горька и несчастна.

— О боже! — повторила миссис Вильхельм. Похоже, на этот раз она впала в экстаз от слов Люциуса.

— Мне понравился роман, — добавил Люциус. — Он нашел отклик в моей душе.

В растерянности я крутила ручку, которая чуть ли не трещала под нажимом пальцев . Так вот чего хочет Люциус — безжалостной, жестокой, горькой любви! Неужели этого он ждал от меня?

Джейк пожал плечами и закатил глаза, показывая, что происходящее — это уж слишком. Я слабо ему улыбнулась . Почему, ну почему я не испытываю более сильного чувства к Джейку? Он симпатичный, дружелюбный, он не жесток и не опасен. Почему я не могу глаз оторвать от Люциуса — от высокомерного, загадочного, опасного вампира, который мне совершенно не подходит?

Джейк — это разумный, предсказуемый выбор.

Люциус и Фейт стояли лицом к лицу. Представление началось. Они надергали цитат из романа и за двадцать минут изобразили нам сокращенный вариант истории Хитклифа и Кэтрин — начиная с веселого беспечного детства и заканчивая моментом, когда Кэтрин предпочла Хитклифу пресного и скучного мистера Линтона.

Слушать я не могла, просто смотрела, как они двигались. Люциус хватал Фейт за руку и притягивал к себе. Она вырывалась, сверкая глазами. Страсть казалась почти… настоящей.

Я сломала ручку, измазала чернилами щеку и пальцы.

Не может быть!

Весь класс зачарованно наблюдал за Фейт. Не отрывая своих голубых глаз от черных глаз Люциуса, она порывисто и страстно шептала: «Из чего бы ни были сотворены наши души, твоя душа и моя — одно». [1]

Фейт с Люциусом замерли, стоя лицом к лицу, пока кто-то не сообразил, что пора хлопать. Раздались аплодисменты. Минди встала коленями на стул, засунула пальцы в рот и засвистела; я и не знала, что она умеет свистеть. Словно пробудившись ото сна, Люциус и Фейт взялись за руки и поклонились. Каким-то чудом грудь Фейт не вывалилась из декольте, хотя Фрэнк Дорманд едва шею не свернул, заглядывая туда. Надеюсь, ему удалось хоть что-то разглядеть.

Надо признать, это был великолепный доклад по книге. Возможно, самый лучший за всю историю школы имени Вудро Вильсона.

Мне он внушал отвращение, от первого до последнего слова.

Люциус был моимнареченным. Рядом с ним должна была стоять я.

Я почувствовала себя обкраденной. Нет, мне было не жаль мимолетного триумфа в классе. Я поняла, что отказалась и от вечнойславы, и от неотразимого, харизматичного и загадочного мужчины. Свершилось то, о чем я мечтала все эти месяцы: от Люциуса Владеску я избавилась, — но облегчения это почему-то не принесло. В душе царили обида и опустошение, я хотела вернуть Люциуса. Потом я вспомнила о пакте… Люциус его не нарушит, верно?

Аплодисменты стихли. Фейт вернулась на свое место, и Люциус прошел за ней. Меня словно громом поразило. Согласна ли я, чтобы он был со мной только из чувства долга? Нужна ли мне такая победа?

Люциус наклонился к Фейт и что-то ей шепнул.

Безжалостная, жестокая, горькая, несчастная любовь…Неужели Люциус этого хотел? Неужели он возжаждал Фейт? Есть ли у меня хоть один шанс? И нужен ли мне этот шанс?

Глава 34

— Эй, забери свежее белье! — крикнула я, постучав в дверь Люциуса.

— Спасибо, Джессика. — Он взял корзину, доверху заполненную мятыми вещами, и удивленно нахмурился: — Что это?

— Сам сложишь, не маленький.

— Но…

— Все, халява закончилась! — Я вошла в комнату, где не была со времени моей злосчастной попытки освоить секреты румынской кухни. Запах еще не выветрился.

Люциус высыпал вещи на кровать и отступил, изучая образовавшуюся кучу: