Дымная гора, стр. 34

— Или спит, — добавила Каллик.

— Или поджидает нас, — прошептала Луса.

Они снова замолчали, глядя на Темного зверя.

— Мы не можем стоять тут вечно, — заметил Уджурак.

— Схожу, посмотрю, кто там такой, — решил Токло. — А вы стойте тут, — добавил он и зашагал вперед.

— Токло! — взвизгнула Луса, и он обернулся к ней через плечо. — Ну… будь осторожнее!

Мрачно кивнув, гризли двинулся дальше. Вот он замедлил шаг… пошел еще медленнее… и еще, а потом остановился возле Темного зверя. Луса едва сдержалась, чтобы не заорать в голос. Шерсть у нее ходила ходуном от страха. Что если зверь бросится на Токло и убьет его?

Токло приблизился к зверю и обнюхал его со всех сторон. Потом, осторожно дотронулся до него носом.

Ничего не произошло.

С тяжело бьющимся сердцем Луса двинулась к Токло, и чем ближе она подходила, тем отчетливее становился темный силуэт впереди.

— Ой! — выдохнула она. — Это же огнезверь!

— Как же он мог пробраться сюда через лес? — не поняла Каллик.

Перед ними был огнезверь, совершенно непохожий на всех, каких они видели до сих пор. Он был маленький, с дырявой шкурой и опавшими мешковатыми лапами.

Обойдя огнезверя кругом, Луса увидела, что глаза у него разбиты, словно их кто-то выколол, оставив лишь странные острые осколки.

— Он… он спит, как все другие? — спросила она у Токло.

— Я думаю, он умер, — мрачно ответил он.

Каллик подползла ближе, принюхалась, а потом храбро сунула голову в одну из дыр.

— Ой, не надо, Каллик! — взвизгнула Луса.

— Не бойся! — отозвалась Каллик. — Токло прав, я думаю, он уже давно умер. Судя по запаху, он уже очень долго не шевелился.

— Но… откуда нам знать? — пролепетала Луса. — Огнезвери, они же не такие, как мы. Я еще никогда не видела мертвых огнезверей.

— Все смертны, — тихо проговорил Уджурак и посмотрел на небо. — Даже огнезвери. Даже плосколицые.

— Прекрати сейчас же, — оборвал его Токло. — Ты пугаешь Лусу.

Он был прав, но Луса видела, что и у самого Токло шерсть стоит дыбом, а значит, боялась не только она одна.

— Интересно, сколько он тут стоит? — спросила Каллик. — И еще интересно, остались у него дети или нет. — Она посмотрела на небо, ища поддержки у ледяных духов.

— У огнезверей дети бывают? — спросил Токло у Уджурака.

— Не знаю, — ответил тот, задумчиво склонив голову набок. — Они ведь совсем на нас непохожи. Честно говоря, я вообще не уверен в том, что они живые.

— Зато мы точно знаем, что этот мертвый, — решительно заявила Луса, пятясь от дохлого огнезверя. Ей было неприятно находиться с ним рядом.

— Интересно, а есть его можно? — пробормотал Токло, дотрагиваясь до огнезверя. Раздался противный скрежещущий звук, и Токло с отвращением опустил лапу.

— Даже не думай, — воскликнула Каллик. — Он такой старый, что, наверное, давно сгнил! Не хватало только нам всем отравиться.

— Идем, — вздохнул Уджурак, возвращаясь на тропу.

Луса в последний раз оглянулась на огнезверя, в одиночестве догнивающего среди деревьев. Интересно, он сам умер от старости или болезни, или его кто-то убил?

А вдруг его погубил дух огромного плосколицего? Она поежилась, вспомнив, что сказал Квопик о Дымной горе.

«Там притаилось нечто… Нечто ужасное. Оно лежит и ждет…»

ГЛАВА XIX

ЛУСА

На рассвете они остановились поспать и отдохнуть. Солнце уже поднялось на небосклон, но Луса все равно никак не могла согреться. Ей казалось, что с каждым шагом в горах становится все холоднее и холоднее. И дым становится гуще. Квопик сказал, что это дым от костра, который разводит плосколицый, чтобы зажарить медведей.

Когда они поднимались по каменному хребту, Луса попыталась рассмотреть, откуда берется дым и правда ли, что он ползет только с Дымной горы, но ей показалось, будто дымная пелена просто поднимается над землей, как туман.

Ближе к вечеру медвежата забрели в настоящую чащу. Деревья тут росли так тесно друг к другу, что внизу царил сумрак. Токло пошел медленнее, с тревогой поглядывая на нависшие прямо над головой ветки. Луса тоже осматривала стволы, но не заметила ни одной метки, оставленной другими гризли.

Странно, неужели тут медведи не водятся? Казалось бы, самое место для гризли. С другой стороны, если вспомнить все то, с чем им уже пришлось столкнуться — отсутствие дичи, противная погода, вечный дым, огнезвери, плосколицые и ямы в земле, — то неудивительно, что медведям не хочется тут оставаться.

Оглушительный раскат грома прогрохотал в небе, и хлынул ливень. Струи дождя застучали по листве, и в мгновение ока медведи вымокли до костей, а лапы их увязли в размокшей глине. Кое-где между стволами еще можно было различить просветы серого неба, но в лесу стало темно, словно ночью. Ветки деревьев бешено раскачивались и грохотали под ветром.

Шедший впереди Токло вдруг остановился и поднял лапу. В серых сумерках Луса разглядела, что он к чему-то принюхивается и пятится назад.

— Плосколицые, — прошептал Токло и потряс головой, смахивая застилавшие глаза капли. — Тут их берлога.

— Прямо здесь? — недоверчиво переспросила Каллик. — Но это же очень далеко от… от их жилья! До ближайшего лежбища плосколицых несколько дней пути. И потом, тут не пахнет Черными тропами.

— И все-таки они тут, — ответил Токло, кивая мордой на небольшой просвет впереди. Высунувшись из-за его плеча, Луса разглядела квадратные очертания деревянной берлоги. Из отверстия в крыше поднимался дым.

— Давайте поскорее уйдем отсюда, — прошептала она. — Что нам тут делать?

Токло кивнул и, развернувшись, начал обходить поляну.

— Постойте, — вдруг сказал Уджурак.

— Что еще? — вскрикнула Луса. Ей хотелось с головой зарыться в кучу сухих листьев или вскарабкаться на вершину самого высокого дерева и никогда не спускаться вниз. В этом месте было что-то страшное, она чувствовала это шкурой, поэтому хотела как можно скорее унести лапы куда подальше.

Уджурак вышел из-за деревьев и пошел к берлоге.

— Что он делает? — охнул Токло.

— Но мы не можем оставить его одного, — вздохнула Каллик. — Идем, — с этими словами она зашагала следом за маленьким гризли.

— Ладно, Луса, идем, — подтолкнул Лусу Токло.

Огромным усилием воли она заставила себя не слушать голос, отчаянно кричавший в ушах: «Нет! Беги! Беги отсюда!»

Они догнали Уджурака возле самой берлоги.

Стоя на задних лапах, он заглядывал в окно. Яркий желтый свет лился на землю из берлоги, и Луса на миг ослепла. Когда к ней снова вернулось зрение, она увидела четверых плосколицых, сидевших возле огня. Двое держали в руках бутылки, вроде тех, что Луса иногда находила в мусорных баках. Эти бутылки ужасно воняли, а внутри у них была какая-то липкая гадость, от которой, если ее полизать, начинала странно кружиться голова.

Луса сразу поняла, что эти плосколицые совсем не похожи на тех, у которых они с Токло недавно украли еду. Во-первых, они были крупнее, и голоса у них тоже были громче. А во-вторых, у них были огненные палки, причем очень много. Они стояли у стен и даже висели над огнем. Луса скользнула взглядом по деревянной стене берлоги…

И увидела голову, прибитую к доскам.

Медвежьюголову.

В первый миг она не поверила своим глазам и подумала: «Зачем это гризли просунул голову в берлогу? И где его тело — с другой стороны стены?»

Но потом она поняла, что медведь мертв. Его остекленевшие глаза невидяще смотрели в пустоту. И еще Луса поняла, что этого гризли убили плосколицые — возможно, те самые, что сидели сейчас за столом.

«Они убили медведя, отрезали ему голову и повесили эту мертвую голову на стену!»

— О, медвежьи духи, — тоненько проскулила Луса.

— Как… Зачем… — пролепетала Каллик и прижалась носом к окну, словно надеялась, что обманулась.