Экзекутор, стр. 5
— После того как лег в постель, ты что-нибудь слышал? — Взгляд Хантера обежал комнату.
— Нет, сэр. Не слышал.
Хантер не был удивлен тем фактом, что Хермано ничего не слышал. Его комната находилась в отдельном маленьком строении на задах церкви. За закрытыми дверями и толстыми стенами — разве что киллер объявил бы о своем нападении через рупор — услышать что-либо было невозможно.
— Насколько я понимаю, комната отца Фабиана как раз под прихожей? — спросил Хантер.
— Да, сэр. — Медленно кивая, Хермано массировал закрытые веки. Несколько новых слез повисло на кончике его красного опухшего носа.
Хантер дал ему несколько секунд, чтобы успокоиться.
— Ты замечал, что в последние несколько дней отец Фабиан, может, как-то изменился? Может, он был возбужденным, нервничал?
Хермано с силой втянул воздух через нос.
— Он плохо спал. Порой я слышал в ранние часы, как он молится в своей комнате.
Хантер откинулся назад на кровати и карандашом приподнял нижний край тяжелой портьеры.
— Ты говоришь, что убирал церковь, так? А это здание, включая комнату отца Фабиана, ты тоже убирал?
— Эти комнаты нет, сэр. — Он покачал головой. — Отец Фабиан жил очень уединенно. Дверь у него всегда была закрыта. Он сам убирался у себя.
Хантер счел это весьма любопытным.
— Ты знаешь, как мы можем попасть в его комнату?
Он робко помотал головой:
— Ключ был только у отца Фабиана.
Хантер закрыл блокнот и сунул его обратно в карман. Встав, он быстро окинул взглядом религиозные рисунки на стенах.
— Ты знаешь его подлинное имя? — спросил он, когда Хермано подошел к дверям.
Гарсия вопросительно посмотрел на Хантера.
Хермано повернулся лицом к обоим детективам.
— По-настоящему его звали Бретт.
Гарсия нахмурился.
— Откуда же взялось имя Фабиан?
— Святой Фабиан, — ответил Хантер, кивая на один из рисунков — человек в белом с белой голубкой на правом плече.
— Это верно, — поддержал его Хермано. — Вы знаете, что, прежде чем стать святым, он был избран папой и… — Он застыл, внезапно что-то поняв. Глаза у него чуть не вылезли из орбит. — О господи!
— Что? — удивленно спросил Гарсия. Его взгляд метался между мальчиком и Хантером.
— Святой Фабиан, — слабым голосом произнес Хермано.
— Что с ним?
— Вы знаете, как он умер? Он был обезглавлен.
11
Расставшись с Хермано, Хантер вернулся в церковь. Бриндл нашел ключ от комнаты отца Фабиана в левом кармане его сутаны. Киллер явно не искал его.
Комната священника была побольше, чем у алтарника, но такая же простая. Еще один книжный шкаф, уставленный фолиантами, старый письменный стол и узкая кровать. В дальнем углу — его личный алтарь, плотно заставленный религиозными фигурками. Комната безукоризненно чистая, но в воздухе висит запах старой плесени. Кровать аккуратно застелена. Прошлой ночью в ней не спали.
В шкафу отца Фабиана помещались рабочая одежда, несколько рубашек с длинными рукавами, джинсы, темно-синий костюм в полоску и поношенные туфли.
— В этой комнате пахнет, как в доме моего дедушки в Бразилии, — заметил Гарсия, проверяя ящик письменного стола, пока Хантер неторопливо просматривал названия книг в шкафу.
— Хермано был прав, — сказал Гарсия, поднимая рукой в латексной перчатке паспорт. — Подлинное имя нашего священника было Бретт Стюарт Николс. Родился 25 апреля 1965 года здесь, в Лос-Анджелесе. Я не удивлен, что он сменил имя. Отцу Бретту такое кольцо не подошло бы.
— В паспорте есть какие-то печати? — с интересом спросил Хантер.
Гарсия пролистал первые несколько страниц.
— Только одна виза. В Италию, три года назад.
Хантер кивнул.
— Что-нибудь еще есть в ящике стола?
Гарсия еще порылся в нем.
— Несколько записок, карты Святого Джорджа, карандаши, ручки, резинка… и газетная вырезка.
— О чем?
— Об отце Фабиане.
Хантер присоединился к Гарсии, чтобы взглянуть на нее. Статья появилась в «Лос-Анджелес дейли ньюс» одиннадцать месяцев назад. Фотография добродушного священника, окруженного улыбающимися детьми, венчала статью. Заголовок гласил: «СВЯЩЕННИК ИЗ КОМПТОНА — НАСТОЯЩИЙ САНТА-КЛАУС». Остальная часть статьи была посвящена рассказу, как отец Фабиан тратил часть своего жалованья, чтобы вызывать улыбку на лицах бездомных детей в шести сиротских приютах, когда раздавал им подарки.
— Похоже, что он действительно был хорошим человеком, — оценил статью Хантер, возвращаясь к книжному шкафу.
Гарсия кивком выразил согласие с ним и вернул вырезку в ящик стола.
— Я думаю, что сегодня вечером нас не ждет такое общество, — сказал он, разглядывая фигурки на маленьком алтаре.
Вечеринка по поводу отставки капитана Болтера была назначена на пять часов дня в заведении «Редвуд — бар и гриль».
— Скорее всего, нет. — Присев на корточки, Хантер вытащил с нижней полки том в кожаной обложке и пролистал несколько страниц, после чего сунул его обратно и повторил процесс с другим томом.
И со следующим.
И еще со следующим.
Все они были написаны от руки.
— Что ты там нашел? — спросил Гарсия, заметив интерес Хантера, который прочитал несколько страниц.
— Целая куча рукописей или чего-то в этом роде, — ответил Хантер, снова вставая. Он откинул первую страницу и пролистал все до последней. — Ровно двести страниц. И все заполнены сверху донизу.
Гарсия присоединился к Хантеру у книжного шкафа и нагнулся, чтобы посмотреть на нижнюю полку.
— Тут больше тридцати пяти томов. И если каждая страница посвящена событиям одного дня, то он задокументировал всю свою жизнь. Но для чего?
— Больше двадцати лет, — сказал Хантер, листая очередной том. — Его дни, его мысли, его сомнения. Все они изложены здесь на бумаге. Послушай вот это. — Он повернулся к Гарсии.
«С тяжелым сердцем молился я сегодня. Я молился о женщине — Розе Перес. Последние пять лет она приходила в эту церковь. Она молилась об одном, и только об одном: чтобы она смогла родить ребенка. Ее матка серьезно пострадала после того, как примерно восемь лет назад ее изнасиловали четверо человек. Это случилось всего лишь в квартале отсюда. Ей тогда было шестнадцать лет. Через три года после нападения Роза вышла замуж. И с тех пор она и ее муж Антонио пытались зачать ребенка, и в прошлом году их молитвы были наконец услышаны. Она забеременела. Я в жизни не видел такого счастливого человека. Два месяца назад она родила мальчика, Мигеля Переса, но роды прошли с осложнениями. Ребенок родился нездоровым. Он отважно боролся десять дней, но его легкие и сердце оказались слишком слабыми. Он умер на одиннадцатый день после рождения.
Роза вернулась в церковь только один раз, сразу же, как вышла из больницы. Она принесла с собой только один вопрос: „ПОЧЕМУ?“
Я видел это в ее глазах. В них больше не было веры. Ее вера умерла вместе с ее сыном.
Сегодня — в одиночестве — она покончила с собой в маленькой квартирке на Ист-Хетчуэй-стрит. И теперь я боюсь за душевное здоровье Антонио. И хотя моя вера неколебима, я мечтаю получить ответ на вопрос Розы: ПОЧЕМУ, Господи? Почему Ты дал только для того, чтобы отнять?»
Хантер посмотрел на Гарсию.
— Когда это было?
— Тут нет даты, — убедился Хантер.
Гарсия, сжимая переносицу, покачал головой.
— Печальная история. Похоже, что даже священники время от времени вопрошают свою веру.
Хантер закрыл дневник и вернул его в книжный шкаф.
— Если отец Фабиан боялся за свою жизнь или кто-то угрожал ему, ответ будет в одной из этих книг.
Гарсия медленно выдохнул.
— Чтобы прочитать все их, нам нужны дополнительные силы.
— Может быть, — сказал Хантер, возвращая на место первый том справа. — Я надеюсь, что отец Фабиан был организованным человеком. В таком случае все дневники будут в порядке. Если кто-то беспокоил его недавно, это будет в самом последнем томе.