Разбег Пандоры, стр. 18

— Это… его? — Смутившись, я все же показал рукой на икону. — И фотография тоже?

— Да, с финской он воевал. Только в 48-м домой вернулся, и ни разу серьезно не ранило, сохранил его святой Николай. Пианино дочке привез, да та теперь его не хочет в Москву к себе забирать.

— Подполковник?! — я не мог скрыть удивления. — Получается, он беспартийным был?

— Конечно, и веры не скрывал. Вон, медальон – с ним как ушел в 39-м лейтенантом, так и вернулся майором. Подполковника ему уж в отставку дали.

— Ничего себе…

— Коля связистом был, — легко поняла мое удивление хозяйка. — Рассказывал, арестуют было, и через неделю выпустят обратно. Никто с техникой и людьми так разобраться не мог, комиссары в его хозяйство лезть боялись по безграмотности. Вот и служил, даже отпускать не хотели, насилу к дому перевелся.

— Удивительно! — ничего более умного я сообразить не смог.

Распрощались тепло. И уже в понедельник великолепный немецкий инструмент 32-го года выпуска украсил интерьер нашей детской. Вот только уговорить Надю учиться музыке в будущем так и не удалось. Но подставка под книги и прочие мелочи из немецкого пианино получилась шикарная.

3.4. Проблемы мотивации

Хорошо что меня не закинуло в Петровско-Екатерининские времена – темпа доставляемой на лошадях корреспонденции я бы точно не выдержал. В СССР проще – ради телефонного номера Староса даже не пришлось беспокоить Виктора Ефимовича, начальника главка [95]. Секретарша, подкормленная шоколадками по заведенному два поколения назад обычаю, не стала ради такой мелочи беспокоить «главного», за пару минут сама нашла нужный мне прямой контакт.

Еще одна прелесть текущей эпохи – под тихие щелчки неторопливо возвращающегося на свое место диска номеронабирателя вполне можно успеть продумать пару первых фраз. Наконец в трубке раздается голос с хорошо заметным «южным» акцентом:

— Старос [96]у аппарата!

— Добрый день, Филипп Георгиевич. Меня зовут Петр Воронов, директор НИИ «Интел», в шестом главке МЭПа…

— Коллеги значит. — Через тысячу километров медных линий явственно послышалась снисходительная улыбка. Не иначе, определил по голосу мой возраст. — Что вас интересует?

— Недавно я узнал про вашу выдающуюся разработку, компьютер УМ-1НХ.

— Компьютер, гхм, пусть так. Впрочем, наша система не настолько уникальна, как вам кажется. — Несмотря на такое заявление, в голосе Староса послышались нотки довольства. И правильно, легкая лесть еще никому не повредила.

— Ну как, такие небольшие габариты! И по надежности Дмитрий Федорович очень хвалил, наработка на отказ…

— Молодой человек! Лучше скажите, зачем вам нужен УМ?

От его тона сразу повеяло чем-то таким знакомым, рыночным. Да он же никакой не инженер, настоящий менеджер! С ходу прикидывает, что можно с меня содрать. Тем лучше!

— Филипп Георгиевича, мне бы хотелось приехать к вам, обсудить проект разработки промышленной ЭВМ нового типа. Надеюсь, это будет вам интересно…

— Это в каком плане? — сразу насторожился Старос.

— Мне, то есть «Интелу», поручено выступить системным интегратором, то есть, работать над внедрением компьютеров на производстве. — От волнения я сбился на сленг будущего. — Большинство предприятий сделать это сами не могут, а разработчика не допрос… нежелательно загружать подобным функционалом.

К моему удивлению, Старос оказался вполне готов к такой подаче:

— Наконец-то Шокин додумался, что без внедрения ничего не выйдет! — в голосе Филипп Георгиевича послышалось неприкрытое злорадство. — Нет чтоб сразу сделать единую фирму, типа Bell Laboratories!

— Вообще-то это моя идея, — на всякий случай отмежевался я от министра электронной промышленности, Семичастный предупреждал, что он со Старосом «на ножах».

— Вот как? Дельно, дельно… Только терминология у вас, молодой человек, странная.

— Много журналов иностранных читать пришлось, — постарался выкрутиться я.

— Даже так? — собеседник неожиданно сменил язык: – what were you reading lately [97]?

— Хм-м-м – Ну ничего себе проверочка. — Three days ago I was going throught a PDP-8 user guide. DEC made too interesting device, with big future [98].

— And what do you see today as most important part in it [99]?

— It has a tiny amount of RAM and an absence of a universal bus [100].

— Вот как… — Старос перешел обратно на русский. — Может, вы и вживую ее видели?

— Увы. Настолько дре… новых ЭВМ в СССР еще не закупали.

И это правда, в 21-м веке я только и слышал, что были компьютеры DEC, и вроде даже получше IBM PC, да все повывелись [101]. Так что знакомиться с этим образчиком до-Intel-овского мира пришлось в 66-м году.

— Что ж, думаю нам…

Уф-ф-ф! Я уже представил окончание «нужно срочно встретиться», и прикидывал, когда будет удобнее посетить Ленинград. Но тут Старос неожиданно замолчал, не закончив фразу. Продолжил он через полминуты уже совсем иным тоном.

— Этот ваш Интел… Это вы делали часы для съезда?

— Да, — я лихорадочно пытался понять причину резкого охлаждения. — А что?

— Значит, про вас говорят, странное Шелепинское НИИ?!

— Скорее всего. Но при чем тут это?

— Извините, молодой человек, думаю нам не о чем говорить!

— Постойте, — в панике я чуть не выронил трубку. — Филипп Георгиевич, тут какая-то нелепая ошибка!

— Хватит с меня обкомовских проверок! Дайте спокойно работать!

— Но…

В ответ раздавались только короткие гудки. Ну и дела! Удружили советчики-комитетчики! Тут явно какая-то интрига закопана, не хуже морской мины в песке, и я сейчас умудрился пнуть рог взрывателя, приняв его за безобидный камешек. Черт! Мало того, что Старос нервно реагирует на Шокина, и это у них явно взаимное. Мне ссориться с министром ну совсем не с руки. А тут еще обком с какого-то боку замешан!

После такого знатного облома пришлось изучать интриги вокруг Староса более внимательно. Нет ни малейшего желания окунаться в местные придворные тайны, но иначе что-то сделать в СССР нереально, совсем как при средневековом мадридском дворе. Быстро выяснил, что первым секретарем Ленинградского обкома числится Василий Сергеевич Толстиков. Судя по советской прессе и сплетням, хороший мужик, а также друг и соратник Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Первое меня в общем-то не волнует, а второе – скорее всего можно считать правдой. С другой стороны, СКБ-2 Староса существует в рамках Ленинградского военно-механического института. Настоящего логова советских ракетчиков, курируемого лично товарищем Устиновым. Который тоже числится в Шелепинской команде, и даже однажды приезжал с ним в наше НИИ!

Получается, что люди Шелепина или даже он сам чем-то нехило задели Староса, вот он на меня и сорвался. В любом случае, почему Александр Николаевич меня не предупреждал? Может среди идейных коммунистов приняты подобные подставы? Или он мои записки читать перестал, документы подписывает не глядя? Нет, на дворе 1966-й, а не 2006-й, чиновники еще остатки страха и совести потерять не успели. Но тогда в чем дело?

Два дня промучился, составлял жалостливое письмо товарищу Шелепину. Обидеть нельзя, но и работать как-то дальше надо. Быстрого ответа от руководителя не дождался, зато в конце недели позвонил Старос.

— Петр Юрьевич? Вечер добрый.

— О! — не удержался я от восклицания, узнать акцент начальника СКБ-2 труда не составляло. — Очень рад вас слышать!

— Вчера мне позвонил товарищ Толстиков, и предложил свою помощь… — Филипп Григорьевич был явно доволен. — Спасибо. Весьма неожиданно, надо признаться. Я уже собирался искать место работы подальше от Ленинграда [102].