Пришествие драконов. Начало., стр. 21
— Средний, — бросил тот, почти не глядя. И оказался прав! Толпа взревела.
Теперь детина взволновался вроде бы не на шутку. С непроницаемым видом он убрал шарик под левый стаканчик. Уловив его настроение, толпа смолкла.
И в этот раз Эдмунд прослеживал движения невидимого шарика: в середину, вправо, снова в середину. А потом вдруг перестал его видеть.
«Слышал кто-нибудь мой испуганный вздох?» — машинально спросил он себя.
Только что он ЧУВСТВОВАЛ шарик под стаканчиком — и вот чувствует там только пустоту… К звуку передвигаемых по столу стаканчиков добавился ропот зевак, глазки детины вдруг блеснули лукавством. Нет, мальчик не лишился своего дара. Он и сейчас чувствовал присутствие деревянного шарика, только уже не на столе: хозяин умудрился его спрятать!
Эдмунд дождался, пока мясистые лапищи перестанут елозить по столу. Нарушать тишину он не спешил. Детина развел руками.
— Можешь не торопиться, — елейно сказал он. Но Эдмунд знал, что его переполняет злость.
— Здесь шарика нет.
Сначала они таращили друг на друга глаза, потом детина от души расхохотался.
— Как же так, юный сэр? Все эти добрые люди скажут тебе, что я не отрывал от столика стаканчики. Нет уж, я честно исполнил свою часть пари. — Его голос звучал по-прежнему радостно, но взгляд ничего хорошего не предвещал. — Выбирай стаканчик!
Эдмунд нащупал силой мысли маленькую деревянную сферу. Она оказалась внизу, под ногами, на траве. Он обернулся к замершей в ожидании толпе. Люди уже были не на его стороне, они сочувствовали обманщику.
— Загляните под стаканчики! — сказал Эдмунд. — Увидите, он лжет. В столике дырка.
Элспет хотела протиснуться к столику, но не успела: толстая рассерженная толстуха, остановившаяся у этой лавки едва ли не раньше всех, вдруг ее оттолкнула.
— Дайте я взгляну! — взревела она. Прежде чем детина сумел ее остановить, она опрокинула все три стаканчика. — Пустые, как один! — провозгласила она. — Отдавай мои денежки!
Детина затеял было с нею спор, но тут другая тетушка сорвала красную тряпку, висевшую вокруг прилавка. Все сразу увидели пропавший шарик: вот он, под столом!
Толпа разорвала бы обманщика на части, если бы он не сбежал.
Элспет схватила Эдмунда за руку.
— Нам тоже надо отсюда убираться, — сказала она, оттаскивая его.
— Согласен. Давай спрячемся в церкви.
Но двери церкви оказались запертыми.
Эдмунд побежал, бранясь, за церковь, Элспет старалась от него не отставать. Его целью была конюшня настоятеля — пустое стойло, где они ночевали.
— Дождемся здесь заката, — предложил он. — Ждать осталось недолго.
Она угрюмо кивнула.
— Прости, не надо было мне подбивать тебя играть. Теперь нас запомнили.
— Мы оба сглупили, — ответил он с горечью. — Мне хотелось заработать и заодно показать, что я могу его посрамить. И, честно говоря, не только это… — Он еще не справился с возбуждением. — Я ЗНАЛ, Элспет. Каждый раз знал, куда подевался шарик. Это даже не та способность, о которой говорил Аагард, а что-то большее. У шарика-то глаз нет! И мозгов нет, читать там нечего. Это посильнее умения простого Провидца. Хочу выяснить, как этим пользоваться.
— Ну-ну, — раздался знакомый голос. — Надо с тобой поквитаться.
Элспет испуганно оглянулась. К конюшне явился не кто-нибудь, а сам владелец шарика и стаканчиков с искаженной злобой физиономией.
— Из-за тебя я лишился кругленькой суммы, — продолжил тот. — Не говоря о том, что ты раскрыл приемы моего ремесла. Так что для начала ты должен отдать мне свою серебряную птичку.
И он бросился к Эдмунду. Вперед выступила Элспет, ее ладонь уже почувствовала, как просится наружу волшебный меч. Но она вовремя замерла на месте: на солнце блеснуло короткое лезвие. Мошенник приставил к горлу Эдмунда кинжал.
Глава двенадцатая
«Нет, так просто я не погибну, — подумал Эдмунд. — Это было бы слишком глупо». От стыда расперло грудь, страх улетучился, и он со всей силы лягнул негодяя в колено. Тот разразился проклятиями, запрыгал, продолжая стискивать Эдмунду горло. Тот ткнул его локтем в живот и испытал жестокое удовлетворение, когда недруг взвыл и отпрянул. Хватка его ослабла, и Эдмунд сумел вырваться, порезав себе подбородок о лезвие кинжала.
Еще не отдышавшись от удара локтем в живот, обманщик по-медвежьи сгреб Эдмунда обеими руками. Эдмунд отчаянно лягался и брыкался; наконец он вонзил зубы в мясистое предплечье своего врага. От вкуса провонявшего жирного тела его чуть не стошнило, зато надежда на освобождение возросла.
Эдмунд извивался, как угорь, на нем уже трещал плащ. Последний рывок — и он оказался на свободе, оставив в руках детины всего лишь клок порванного плаща.
Мошенник захихикал.
— Братцы, братцы! — захрипел он, не сводя глаз с Эдмунда. — Зачем нам ссориться? Брось мне свою брошь, и мы квиты.
— И не подумаю, — отозвался Эдмунд. — Ты свое слово не сдержал, чего ради мне держать свое?
Детина ощерился.
— Может, из-за того, что я вооружен, а ты нет? — прорычал он и снова шагнул к мальчишке.
Эдмунд попятился к двери конюшни. Внутри волновались кони. Железные петли двери уперлись ему в спину, и он замер. Негодяй настиг его в два прыжка. В этот раз он всадил кинжал Эдмунду в руку. Элспет вскрикнула.
От боли глаза мальчика заволокло туманом, в котором засверкали белые молнии. Он старался разогнать туман неповрежденной рукой. Противник выругался, металл звякнул, испуганные кони заржали.
Когда к нему вернулось зрение, оказалось, что владелец прилавка стоит неподвижно, таращась на рукоятку своего кинжала. Рукоятка осталась, а лезвие пропало. Рядом стояла Элспет, сжимая рукой в серебряной перчатке хрустальный меч, заливавший двор конюшни трепещущим светом.
Детина пришел в себя первым. Все еще держа бесполезную рукоятку как грозное оружие, он отступил, его лицо, только что багровое, приобрело землистый оттенок.
— Сдается мне, вы — колдуны… — выдавил он. — Ничего, я натравлю на вас Стражу.
Вместо ответа Элспет шагнула вперед и занесла меч над головой, готовая нанести новый удар.
Тут уж негодяй не выдержал. С воплем ужаса он выронил обломок кинжала и кинулся бежать через двор, как огромный перепуганный заяц.
Элспет еще долго стояла с поднятым над головой мечом. Наконец она перевела дух и уронила руку.
Меч появился, стоило ей призвать его, и не было сомнения, что появился именно в ответ на ее призыв. Ее пронзила неведомая сила, молния, в сердце вонзилась ледяная игла. «Ты неуязвима!» — словно обещала эта сила.
— Твой меч может сокрушать сталь? — донеслось до ее слуха удивленное восклицание Эдмунда.
Элспет не сводила глаз со своей кисти и молчала. Меч уже начал меркнуть, сквозь серебро латной перчатки стала проглядывать кожа ладони.
Элспет поежилась. Вдруг похолодало. Солнце село за конюшни, двор погрузился в глубокую тень. По физиономии Эдмунда тек, оставляя белые полосы, сок грецких орехов. От его голубых глаз, похожих на синие горные озера, невозможно было оторваться. Потом Элспет заметила кровоточащий порез у него на подбородке, увидела, как неуклюже он действует одной рукой, расправляя порванный плащ.
— Ты ранен! — крикнула она. — Скорее в дом аббата! Среди монахов наверняка есть лекарь.
— Некогда! — отмахнулся Эдмунд. Было видно, что каждое слово дается ему с большим трудом. — У нас встреча с Клуараном. Тот человек наверняка уже послал за нами стражников.
Элспет больше не чувствовала тяжести меча, перчатка словно впиталась в ее ладонь.
— Мы договорились встретиться с Клуараном на рынке, — напомнила она. — Остается надеяться, что он не задержится.
Эдмунд кивнул, не в силах сдержать гримасу боли. Молясь, как бы он не лишился чувств и тем не привлек к ним ненужное внимание, Элспет повела его обратно на площадь.
Лавочники зажгли в сумерках факелы и прикрепили их на шесты позади своих прилавков. Элспет тревожно озиралась в слабой надежде разглядеть Клуарана в толпе. Менестреля нигде не было видно.