Марсианские рыцари (Сборник), стр. 77
Продвижение его было бесшумным, и наконец он, никем не замеченный, добрался до окон верхнего этажа. Они, подобно тем, что он миновал, были закрыты прочными решетками, так что не было никакой возможности проникнуть внутрь. Темнота скрывала внутренность помещения за первым достигнутым им окном. За вторым окном оказалась освещенная комната, где спал на своем посту охранник.
Была видна также лестница, ведущая на нижние этажи. Двигаясь вдоль стены, Гохан добрался до следующего окна. Но теперь он висел с той стороны башни, которая обрывалась во двор в ста фурах под ним, а через некоторое время его настигнет свет Турии. Он понял, что должен поторопиться.
Подобравшись к окну, он увидел маленькую, тускло освещенную комнату. В центре ее был спальный помост, на нем под шелками и мехами лежала человеческая фигура… Обнаженная рука, высунувшаяся из-под одеяла, откинулась на шкуру — рука удивительной красоты; на ней был браслет, который Гохан узнал. Ему была видна вся комната, в ней больше никого не было. Прижав лицо в решетке, гатолиец прошептал дорогое имя. Девушка вздрогнула, но не проснулась. Он позвал ее вновь, на этот раз громче. Тара села на постели и взглянула на него. В ту же минуту показался огромный евнух, видимо, лежавший на полу у помоста с дальней от Гохана стороны. Одновременно за окном засверкала бриллиантовым светом Турия, и висящего снаружи Гохана стало отчетливо видно из башни.
Тара и евнух вскочили на ноги. Евнух выхватил меч и подбежал к окну. Гохан, совершенно беспомощный, представлял легкую добычу — от малейшего толчка он сорвался бы и разбился о камни двора. Но Тара ухватилась за охранника и потащила его назад. В то же самое мгновение она выхватила тонкий кинжал и, хотя евнух стоял к ней спиной, нашла его сердце. Без звука он свалился на пол. Тара подбежала к окну.
— Туран, мой вождь! — воскликнула она. — Что за безумие искать меня здесь, где даже твое храброе сердце не сможет мне помочь!
— Не будь так уверена в этом, сердце моего сердца! — ответил он. — Хотя я принес своей любимой лишь слова, они предвещают дела. Я боялся, что ты убьешь себя, Тара их Гелиума, чтобы спастись от бесчестья. И я хочу дать тебе новую надежду и просить, чтобы ты жила для меня, что бы ни случилось. Знай, что если все пойдет хорошо, мы будем свободны. Следи за мной в тронном зале О-Тара, когда он захочет жениться на тебе. Но что же нам делать с этим? — И он указал на мертвого евнуха на полу.
— Не стоит беспокоиться, — сказала девушка. — Никто не осмелится причинить мне зла из страха перед гневом О-Тара — иначе я давно была бы мертва: женщины здесь ненавидят меня. О-Тар защищает меня, а что для О-Тара жизнь какого-то евнуха? Нет, бояться нечего!
Их руки соединились через решетку, и Гохан был рядом с ней.
— Один поцелуй, — сказал он, — прежде чем я уйду, моя принцесса.
И гордая дочь Деи Торис, принцессы Гелиума, и Главнокомандующего Барсума прошептала: «Мой король, мой вождь!» и прижалась своими губами к губам Турана, простого пантана.
22. Во время свадьбы
Могильная тишина тяжело нависла вокруг, когда О-Тар, джеддак Манатора, открыл глаза в темноте комнаты О-Мая. В его сознании возникло воспоминание об ужасном видении. Он прислушался, но ничего не услышал. В поле его зрения ничто не вызывало тревоги. Он медленно поднял голову и огляделся. На полу рядом со спальным помостом лежал какой-то предмет, который привлек его внимание и привел в ужас, когда он разобрал, кто это, но он не двигался и не говорил. О-Тар встал на ноги. Он дрожал каждой своей жилкой. На постели, где поднимался призрак, никого не было. О-Тар медленно пятился из комнаты. Наконец он выбрался в коридор. Там было пусто. О-Тар не знал, что коридор мгновенно опустел, когда чей-то стон, и крик самого О-Тара, достиг ушей воинов, посланных шпионить за ним. Он взглянул на часы на массивном золотом браслете, надетом на левую руку. Прошла половина девятого цода. Около часа О-Тар лежал без чувств. Он провел час в комнате О-Мая и не умер! Смотрел в лицо своего предшественника и не сошел с ума! О-Тар вздрогнул и улыбнулся.
Постепенно он овладел своими разыгравшимися нервами, так что, достигнув жилой части дворца, уже полностью пришел в себя. Он шел с важным видом, высоко задрав подбородок. Направлялся он в пиршественный зал, зная, что там его ждут вожди.
Когда он вошел туда, все встали со своих мест. На лицах многих было выражение недоверия и смущения, так как они не ожидали вновь увидеть джеддака О-Тара после того, как шпионы рассказали об ужасных звуках, донесшихся из помещений О-Мая.
Как счастлив был О-Тар, что он один пошел в эту комнату ужаса. Теперь никто не сможет усомниться в его рассказе!
Э-Тас вышел вперед, чтобы встретить его, — он видел, какие взгляды бросали на него вожди, и знал, что его ждет, если его покровитель не вернется.
— О, храбрый и славный джеддак! — воскликнул мажордом. — Мы радуемся твоему благополучному возвращению и ждем рассказа о твоих приключениях.
— Ничего не было! — воскликнул О-Тар. — Я внимательно обыскал комнату и, спрятавшись на случай, если он на время вышел, стал поджидать возвращения раба Турана, но он не пришел. Его там нет, и сомневаюсь, был ли он там вообще. Вряд ли кто-нибудь хотел бы оказаться в таком ужасном месте.
— На тебя не нападали? — спросил Э-Тас. — Ты не слышал стонов и криков?
— Я слышал ужасные звуки и видел призраков, но они разбежались при моем приближении, я смотрел в лицо О-Мая и не сошел с ума. Я даже отдохнул в комнате возле его трупа…
В дальнем углу зала сгорбленный старик спрятал улыбку за золотым кубком с крепким пивом.
— Пойдем! Будем пить! — воскликнул О-Тар и хотел извлечь кинжал, рукоятью которого он собирался ударить в гонг, желая вызвать рабов, но кинжала в ножнах не оказалось. О-Тар удивился. Он хорошо помнил, что перед уходом в покои О-Мая проверил, все ли его оружие на месте, и кинжал был у него с собой. Он схватил со стола кубок и ударил в гонг, а когда пришли рабы, приказал принести самого крепкого пива для О-Тара и его вождей. Много восторженных слов было произнесено за пивом, все восхищались храбростью своего джеддака, однако некоторые вожди сохраняли угрюмое выражение.
Наконец настал день, когда О-Тар должен был взять в жены принцессу Тару из Гелиума. Несколько часов готовили к церемонии не желающую брака невесту, семь благоухающих ванн заняли три долгих часа. Затем ее тело растер маслом из листьев пималии и массировал своими чуткими пальцами раб из далекого Дузара. Ее одежда, специально подготовленная к этому случаю, была сшита из кожи больших белых барсумских обезьян и увешана различными украшениями и бриллиантами. Тяжелая масса блестящих черных волос была уложена в высокую прическу: они сверкали, как звезды в безлунную ночь.
Но это была угрюмая и непокорная невеста. И вот ее повели из высокой башни в тронный зал О-Тара. Коридоры дворца были заполнены рабами, воинами, женщинами из дворца и города, которым было приказано присутствовать на церемонии. Вся гордость и власть, все богатство Манатора были здесь.
Тара, окруженная сильной охраной, медленно двигалась по мраморным коридорам с бесчисленными толпами народа. У входа в Зал Вождей ее встретил мажордом Э-Тас. Зал был пуст, если не считать рядов мертвых вождей и мертвых тотов. По этому длинному залу она в сопровождении Э-Таса прошла в тронный зал, который тоже был пуст: брачная церемония в Манаторе проходит не так, как в других странах Барсума.
Здесь невеста должна была ждать жениха на ступеньках трона. Гости вошли вслед за ней и заняли свои места, оставив широкий проход от Зала Вождей к трону. По этому проходу О-Тар должен был пройти к своей невесте после непродолжительной беседы с духами мертвых в Зале Вождей. Таков был обычай.
Гости цепочкой прошли через Зал Вождей. Двери в обеих комнатах закрыли. Вскоре после этого открылась дальняя дверь и вошел О-Тар. Его черные доспехи были украшены рубинами и золотом, лицо покрыто маской из драгоценного металла. В ней были сделаны две узкие щели, через которые можно было видеть. Поверх короны шла лента, поддерживающая перья из того же металла, что и маска. До мельчайших деталей его наряд соответствовал требованиям и обычаям королевского ритуала Манатора, и теперь, в соответствии с этими обычаями, он один шел в Зал Вождей просить благословения и совета у своих великих предшественников на троне Манатора.