Тьма чернее ночи, стр. 55
– Мы уже говорили об этом, Граси. Ты решила, что мы не можем иметь дом, семью и все остальное, если я останусь таким, каким был. Проблема в этом слове "если". Здесь и заключается ошибка. Потому что никакого "если" нет. Я остался таким, каким был. И я слишком долго думал иначе, пытался убедить себя в обратном.
Снова потекли слезы, и Грасиела поднесла салфетку к лицу. Она плакала молча, но Маккалеб был уверен, что другие посетители ресторана заметили это и смотрят теперь на них, а не на телевизор под потолком. Он бросил взгляд на Реймонда: мальчик вернулся к игре.
– Знаю, – с трудом выговорила Грасиела.
Ее признание удивило Маккалеба. Он воспринял это как добрый знак.
– Так что же нам делать? Я говорю не об этом конкретном деле. Я имею в виду вообще. Что нам делать? Граси, я устал пытаться быть тем, кем я не являюсь. Последние события наконец заставили меня понять это.
Она промолчала. Но он и не ждал ответа.
– Ты знаешь, что я люблю тебя и детей. Это не обсуждается. Я считаю, что могу иметь и то, и другое, а ты полагаешь, что такое невозможно. Ты заняла позицию "или – или", а, по-моему, это неправильно. И нечестно.
Маккалеб знал, что его слова причиняют ей боль. Он проводил границу. Один из них должен капитулировать. И Маккалеб давал понять: не он.
– Послушай, давай все обдумаем. Здесь неподходящее место для разговора. Сейчас я собираюсь закончить работу по этому делу, а потом мы с тобой сядем и поговорим о будущем. Хорошо?
Грасиела медленно кивнула, не глядя на него.
– Делай, что считаешь нужным, – произнесла она тоном, который, Маккалеб знал это, заставит его вечно чувствовать себя виноватым. – Я только надеюсь, что ты будешь осторожен.
Он наклонился и снова поцеловал ее.
– Обязан быть – ради тебя и детей.
Маккалеб встал и, обойдя стол, склонился к малышке. Поцеловал ее в макушку, потом взял девочку на руки.
– Я отнесу ее в тележку. Вытащишь Реймонда, ладно?
Он отнес дочь к тележке и устроил на детском сиденье. Поставил переносной стульчик в багажное отделение. Через несколько минут подошли Реймонд с Грасиелой. Ее глаза опухли от слез. Маккалеб положил руку на плечо Реймонда и подвел мальчика к переднему пассажирскому сиденью.
– Реймонд, тебе придется посмотреть вторую игру без меня. Мне надо заняться кое-какой работой.
– Я могу поехать с тобой. Могу помочь тебе.
– Нет, это не туристы.
– Я все равно могу помочь.
Маккалеб знал, что Грасиела смотрит на него.
– Спасибо, Реймонд, в следующий раз. Застегивай ремень.
Когда мальчик сел и пристегнулся, Маккалеб отступил от тележки. Посмотрел на Грасиелу. Она отвела взгляд.
– Ладно, – сказал он, – вернусь, как только смогу. Если захочешь, звони.
Грасиела словно не слышала. Тележка тронулась, и Маккалеб смотрел ей вслед, пока она не исчезла из виду.
33
Маккалеб возвращался на причал, когда ожил телефон. Джей Уинстон говорила очень тихо, объяснив, что звонит из дома матери. Маккалебу было плохо слышно, поэтому он сел на скамейку у казино. Наклонился вперед, уперев локти в колени, одной рукой крепко прижимая телефон к уху, а другой зажав другое ухо.
– Мы кое-что упустили, – сказал он. – Я кое-что упустил.
– Терри, о чем ты?
– В материалах дела. В рапорте об аресте Ганна. Он...
– Терри, что ты делаешь? Ты вышел из игры.
– Кто это говорит? ФБР? Я больше не работаю на них, Джей.
– Тогда говорю я. Я не хочу, чтобы ты и дальше...
– На тебя я тоже не работаю, Джей. Помнишь?
В трубке воцарилось долгое молчание.
– Терри, не знаю, что ты делаешь, но остановись. У тебя больше нет полномочий. Если Твилли и Фридман узнают, что ты по-прежнему что-то вынюхиваешь, они могут арестовать тебя за вмешательство. Вчера я отозвала данные тебе полномочия. Ты не можешь ссылаться на меня.
Маккалеб поколебался, потом решил сказать:
– Наверное, можно сказать, что я работаю на обвиняемого.
Теперь Уинстон молчала еще дольше. Наконец она заговорила – очень медленно:
– Ты что, пошел к Босху и все рассказал?
– Нет. Он сам пришел ко мне. Сегодня утром появился у меня на яхте. Я был прав насчет того вечера. Совпадение: я заявился к нему домой, потом напарница звонит насчет тебя. Он сопоставил. Репортер из "Нью таймс" звонил и ему тоже. Мне не надо было ничего рассказывать – он сам все понял. Однако важно другое. Я слишком быстро накинулся на Босха. Я кое-что упустил и теперь уже не так уверен. Есть шанс, что мы имеем дело с хитроумной подставой.
– Он убедил тебя.
– Нет, я сам убедил себя.
На заднем плане кто-то что-то сказал, и Уинстон попросила Маккалеба подождать. Потом он услышал голоса, приглушенные зажавшей динамик рукой. Похоже на спор. Маккалеб встал и пошел к причалу. Уинстон заговорила через несколько секунд.
– Прости, – сказала она. – Сейчас неподходящий момент. У нас тут как раз кое-что происходит.
– Встретимся завтра утром?
– О чем ты толкуешь? – чуть ли не завизжала Уинстон. – Ты только что сказал мне, что работаешь для объекта следствия. Я не собираюсь встречаться с тобой. Как, мать твою, это будет выглядеть? Подожди...
Маккалеб услышал ее приглушенный голос: она перед кем-то извинялась. Потом снова заговорила в трубку:
– Мне действительно надо идти.
– Послушай, плевать я хотел, как это будет выглядеть. Меня интересует истина. Тебя она тоже должна бы интересовать. Не желаешь встречаться со мной – отлично, не встречайся. Я сам займусь...
– Терри, подожди.
Он слушан. Уинстон молчала. Очевидно, ее что-то отвлекло.
– Ну, Джей?
– Что же такое мы, по-твоему, упустили?
– Это было в материалах по последнему аресту Ганна. Наверное, после того, как Босх рассказал тебе, что говорил с ним в камере, ты отложила все рапорты. Я просто мельком просмотрел их, когда в первый раз смотрел материалы.
– Да, я отложила рапорты, – сказала она, защищаясь. – Ночь тридцатого декабря Ганн провел в голливудской тюрьме. Там Босх и видел его.
– А утром Ганна выпустили под залог. В половине восьмого.
– Да. Ну и что? Я не улавливаю.
– Посмотри, кто взял его на поруки.
– Терри, я у родителей. У меня нет...
– Прости. За него поручился Руди Таферо.
Молчание. Маккалеб уже был на причале. Он вышел на продольный мостик, ведущий к лодочной пристани, и облокотился на перила. Снова прикрыл ухо свободной рукой.
– Ну, хорошо, за него поручился Руди Таферо, – проговорила Уинстон. – По-моему, он имеет лицензию на освобождение арестованных под залог. Что тут такого?
– Ты не смотрела телевизор. Да, Таферо – лицензированный поручитель. По крайней мере он проставил номер лицензии на бумаге о поручительстве. А еще он частный детектив и консультант по безопасности. И – приготовься – работает на Дэвида Стори.
Уинстон молчала, Маккалеб слышал в трубке ее дыхание.
– Терри, по-моему, тебе лучше притормозить. Ты видишь тут что-то особенное.
– Это не совпадение, Джей.
– Да при чем тут совпадение! Он поручитель. Это его работа – вытаскивать людей из тюрьмы. Готова поспорить на коробку пончиков, его контора прямо через дорогу от голливудского участка. Вероятно, он берет оттуда на поруки каждого третьего пьяницу и каждую четвертую проститутку.
– Ты сама не веришь, что все так просто.
– Не говори мне, во что я верю.
– Тогда в самом разгаре были приготовления к процессу Стори. С какой бы стати Таферо приходить и собственноручно писать расписку?
– Может, потому что он работает один, а может, как я говорила, ему достаточно было просто перейти через дорогу.
– Я на такое не куплюсь. Плюс еще один момент. В рапорте говорится, что Ганн звонил по телефону в три утра тридцать первого декабря. Судя по номеру на бланке, он звонил сестре в Лонг-Бич.
– Ну и что тут такого? Мы знали это.