Поэт, стр. 94

Глава 43

Боли он не чувствовал, и это несколько удивило. Кровь, потоком лившаяся сквозь пальцы, казалась теплой и приятной на ощупь. Возникло ощущение легкости, словно он только что сдал трудный экзамен. Он сделал это. Чем бы оно ни было. Звуки почти затихли, и движение вокруг происходило неестественно медленно. Всмотревшись в обстановку, он увидел того, кто его подстрелил. Денвер. Их взгляды встретились, однако тут между ними появилось препятствие — человек в черном, это он наклонился и нацепил на его запястья браслеты. Гладден улыбнулся очевидному идиотизму. Он уходит, и наручники более не помеха.

Затем он увидел ее. Женщину, склонившуюся к тому человеку из Денвера. Она взяла человека за руку. Гладден узнал женщину. Она была среди тех, кто приходил в тюрьму, тогда, много лет назад. Теперь он вспомнил.

Вдруг стало очень холодно. Мерзли плечи и шея. И ноги, они совсем онемели. Он на чем-то лежал, и никому не было до него дела. Им все равно. Комната стала ярче, словно изображение в видеокамере. Он куда-то уходил и знал это.

— Вот как это бывает, — зашептал он.

Гладдену показалось, что никто его не услышит.

Никто, кроме той женщины. На тихий звук его голоса она обернулась. Их глаза встретились, а через секунду Гладден увидел — женщина едва кивнула, словно поняла.

«Что она поняла? — задумался Гладден. — Наверное, что я умираю? Что окончилось мое предназначение здесь?»

Он повернул голову к ней и стал ждать. Скоро жизнь вытечет из него. Пора отдохнуть. Всему конец.

В последний раз он посмотрел на женщину, но та уже перенесла взгляд на другого человека. Гладден изучающе смотрел на него, на того, кто его убил, и сквозь пульсацию собственной крови ощутил странную мысль. Человек выглядел слишком старым, чтобы иметь юного брата. Наверное, где-то вкралась ошибка.

Гладден умер с широко открытыми глазами. Он смотрел прямо на человека, который его убил.

Глава 44

Совершенно сюрреалистическая сцена. По торговому залу бегали люди и что-то кричали, суетясь около мертвого и не обращая внимания на умирающего. В ушах звенело, а рука пульсировала резкой болью. Казалось, все происходит не со мной, а словно при замедленном просмотре. По крайней мере именно так это запомнилось.

Вдруг среди всего этого бедлама появилась Рейчел, ступая по битому стеклу будто ангел-хранитель, чтобы унести меня прочь.

Присев, она взяла мою здоровую руку и слегка сжала. Прикосновение показалось мне свежим ветром, заставившим стряхнуть оцепенение. Внезапно я осознал случившееся, и меня переполнила радость — потому что я просто остался жив. Что касается мыслей о правом суде или возмездии — их, конечно, не было.

Я посмотрел в сторону, где лежал Торсон. Над ним трудились парамедики. Одна из докториц села на него верхом, уперев руки в грудину, и ритмично работала всем весом своего тела, чтобы заставить сердце агента забиться. Другая держала у лица маску. Еще одна пыталась надеть на распростертое тело специальный кислородный костюм.

Бэкус, стоя на коленях возле своего павшего сотрудника, сжимал его запястье и приговаривал:

— Дыши, черт побери! Давай же, Гордо, дыши!

Не похоже, что он послушается. Вернуть беднягу Гордона к жизни уже не удастся. Они знают это сами, однако в таких случаях никто не хочет остановиться первым. Парамедики продолжали работать. Даже когда сквозь разбитую витрину передали каталку, врач снова заняла позицию для искусственного дыхания. Руки все ходили и ходили вверх-вниз над торсом Гордона. Так они и уехали все вместе.

Я видел, как Рейчел проводила процессию взглядом, не столько печальным, сколько отрешенным. Затем она посмотрела на оставшегося лежать посреди пола убийцу своего бывшего мужа.

Я тоже взглянул в сторону Гладдена. Тот лежал в наручниках, и никому не было до него дела. Похоже, они просто дали ему умереть. Любые возможности допросить его, дабы узнать что-то еще, превратились в ничто, едва Гладден вонзил свой нож в горло Торсона.

Гладден не мигая смотрел в потолок. Глядя на неподвижное лицо, я подумал, будто он уже умер. Внезапно губы зашевелились, и умирающий что-то сказал, трудно понять, что именно. Потом он медленно повернул голову к нам. Сначала Гладден посмотрел на Рейчел. Это длилось лишь мгновение, однако я заметил, как пересеклись их взгляды и возникло нечто вроде безмолвного общения. Или узнавания. Наверное, он ее вспомнил. Потом, так же медленно, взгляд перешел на меня. Я смотрел в его глаза и видел, как из них уходила жизнь.

После того как Рейчел вывела меня из магазина, машина «скорой помощи» отвезла нас в больницу «Седарс-Синай». К этому времени Торсона и Гладдена сюда уже переправили и смерть их зарегистрировали официально.

В травмпункте мою рану осмотрел врач. Обработав ее шипучим составом, он зашил отверстие хирургической нитью, затем смазал ожоги какой-то мазью и наложил повязку.

— Ожоги пустяковые, — сказал врач, накручивая бинт. — Об этом можно не беспокоиться. Хотя ранение весьма болезненное. Что хорошо, пуля прошла навылет и кости не задеты. Несколько хуже другое: перебито сухожилие, а значит, подвижность большого пальца сама собой не восстановится. Могу направить вас к специалисту, и он либо заштопает связки, либо сделает пластику. Правильная хирургическая помощь и терапия избавят от последствий.

— Я смогу печатать на клавиатуре?

— Через некоторое время.

— Я имел в виду — вместо упражнений?

— Да, возможно. Посоветуйтесь с хирургом.

Похлопав меня по плечу, он вышел из комнаты.

Минут десять я оставался в одиночестве, сидя на столе для осмотра. Затем в комнату вошли Бэкус и Рейчел. Вид у Бэкуса был такой тусклый, словно только что он наблюдал, как навсегда рухнули его великие планы.

— Как ты, Джек? — спросил он.

— Я в порядке. Жаль, что так вышло с агентом Торсоном. Это получи...

— Понимаю. В таких делах...

Все замолчали. Я посмотрел на Рейчел, и наши взгляды нашли друг друга.

— А ты уверен в своем нормальном самочувствии?

— Да, оно просто отличное. Правда, некоторое время не смогу печатать... Ладно, думаю, мне здорово повезло. А что с Кумбсом?

— Он в шоке от случившегося. Скоро придет в норму.

Я взглянул на Бэкуса.

— Боб, я не мог ничего сделать. Все произошло само. И выглядело так, будто оба, Торсон и Гладден, поняли, кто есть кто. Не знаю — как. И почему Торсон не стал действовать по плану? Почему просто не отдал ему камеру? Вместо того чтобы хвататься за пистолет?

— Потому что захотелось в герои, — заметила Рейчел. — Он решил задержать Гладдена сам. Или пристрелить.

— Рейчел, нам это неизвестно, — сказал Бэкус. — И мы никогда этого не узнаем. Есть, однако, вопрос, на который можно найти ответ. Джек, зачем ты туда вошел? Зачем?

Я посмотрел на свою забинтованную руку. Потом почесал щеку здоровой рукой.

— Сам не понимаю, Боб. Я увидел, как на мониторе зевает Торсон, и подумал... Я не знаю, почему так поступил. Однажды он угостил меня кофе... Я хотел отплатить ему той же монетой. Я же не видел, что на шоу направлялся Гладден.

Я солгал. Не стоило выставлять напоказ свои истинные мотивы и эмоции. Было чувство, что, если войду в магазин, туда придет и Гладден. И я хотел, чтобы он меня увидел. Без маски. Я хотел, чтобы он снова увидел лицо Шона.

— Ладно, — сказал Бэкус после паузы. — Ты в состоянии поработать со стенографистом завтра? Понимаю, ты ранен, однако мы хотим подготовить твои показания и поскорее закончить с этим делом. Нужно представить бумаги окружному прокурору.

Я кивнул:

— Да, конечно.

— Джек, ты понимаешь, с момента, когда Гладден расстрелял видеокамеру, у нас отключился и звук. Мы не знаем, что он говорил. Итак, вспомни, Гладден что-либо говорил?

Я задумался буквально на секунду. Память все еще восстанавливала картины происшедшего.