Поэт, стр. 111

Потом я вышел.

Глава 51

Он сжался в комок в кромешной темноте ливневого стока, набираясь сил и сконцентрировавшись, чтобы не чувствовать боли. Он понимал, что рана воспалилась. Повреждения казались серьезными, хоть и не смертельными: пуля прошла насквозь, повредив верхние мышцы брюшного пресса и еще что-то, уже возле выхода. Однако в рану попала инфекция, и он чувствовал, как яд растекается по жилам, лишая сил и пытаясь сломить его волю, заставляя лечь и забыться.

Он вгляделся в темный тоннель. Откуда-то в него попадал свет, вернее, неясные блики того света, что остался наверху. Потерянный свет. Он заставил себя встать, скользя по осклизлой стене, и двинулся дальше.

Один день, думал он, передвигая ноги. Проживи этот день, и ты преодолеешь все, ты получишь отдых. Не переставая он повторял свою мантру.

По сути, это было освобождение. Несмотря на боль и голод, впереди ждала свобода. Нет больше мучительной раздвоенности. Фасад рухнул. Бэкуса нет. Есть только Идол. Мир Идола одержал победу. Они — ничто в сравнении с ним, и теперь его не остановить.

— НИЧТО!

Эхо гулко разнеслось по тоннелю и исчезло.

Зажав рукой рану, он продолжал идти.

Глава 52

В конце весны городская инспекция водоснабжения и энергоснабжения решила проверить, откуда исходит отвратительный запах, на который уже письменно жалуются обитатели одного из домов. Они спустились в тоннель и обнаружили труп. Вернее, то, что от него осталось.

Останки неизвестного. Там же обнаружили его удостоверение и жетон ФБР. Одежда принадлежала ему же. Все это лежало на бетонном выступе у подземного пересечения двух дренажных штолен. Причина смерти осталась неизвестной: глубокое разложение, ускоренное действием стоков и работой крыс, сделало вскрытие не слишком информативным.

Эксперт нашел в гниющей плоти следы того, что напоминало сквозное ранение, имелось и сломанное ребро. Однако пулю не нашли и, следовательно, не обнаружили прямой связи с выстрелом Рейчел.

Изучение останков продолжили, но выводы оказались туманными. В одежде лежали удостоверение и значок, и все же больше ничего, что помогло бы идентифицировать найденное как останки специального агента Роберта Бэкуса-младшего. Крысы (если то были крысы) обработали тело так тщательно, что унесли с собой даже нижнюю челюсть и протез верхней, что не позволило сверить их с данными стоматолога.

Для меня все выглядело слишком складно. И не только для меня. Про находку мне сообщил Бред Хазелтон.

Еще Бред рассказал, что бюро официально закрыло расследование, однако не остановило поиски Бэкуса. Неофициально. По его словам, кое-кто в конторе посчитал найденное в тоннеле не более чем уловкой, оставленной как прикрытие отхода. Возможно, Бэкусу подвернулся бродяга и именно тело несчастного бомжа нашли лежащим на бетоне. Как выразился Бред, все уверены, что Бэкусу удалось уйти. Я с ним согласен.

Сообщив об окончании расследования, Бред добавил, что они продолжают изучать мотивацию. Однако расколоть такой твердый орешек, как Бэкус, оказалось нелегко. Три дня провели агенты, осматривая жилище Бэкуса в Квонтико, и не нашли ничего, что пролило бы свет на тайную сторону его жизни. Ни «сувениров», взятых у жертв, ни газетных вырезок. Вообще ничего.

На свет вышли лишь отдельные мелочи, едва заметные нити. Его отец, законченный перфекционист, никогда не оставлявший своего оружия. Его навязчивая фиксация на чистоте: я вспомнил стол в Квонтико и то, как он поправил календарь. Женитьба, расстроившаяся много лет назад, и слова предполагаемой невесты, сказанные Брасс Доран о том, что Бэкус заставлял ее идти в душ непосредственно перед сексом и сразу же после него. Школьный друг, пришедший к Хазелтону и рассказавший, как однажды, ребенком, Бэкус обмочился в постели и отец наказал сына, приковав наручниками к полотенцесушителю. История, которую Роберт-старший категорически отрицал.

И все же это лишь детали картины, а не ответы. Фрагменты полотна с портретом, гадать о котором можно до бесконечности. Я вспомнил услышанное от Рейчел. Мы складываем изображение из разбитого зеркала. Каждый фрагмент отражает свою часть неизвестного объекта. И если объект движется, то вид его изменяется в каждом из осколков.

Теперь я живу в Лос-Анджелесе. Руку вылечили в больнице Беверли-Хиллз, и она почти не беспокоит, разве что к вечеру, после целого дня, проведенного за компьютером.

Я снял небольшой домик в горах и в погожие дни вижу, как солнце отражается от поверхности океана, милях в пятидесяти внизу. В хмурые дни вид унылый, и тогда я не открываю шторы. Иногда, ночью, доносятся завывание и лай койотов из Николс-каньона.

Климат здесь теплее, и желание возвратиться в Колорадо пока не возникает. Я часто звоню матери, отцу и Райли. Чаще, чем делал раньше, когда мы жили рядом. Наверное, больше страшусь призраков, которые остались там, в прошлом, чем тех, что прячутся ближе.

Официально я все еще числюсь в отпуске, хотя Грег Гленн просит, чтобы я вернулся. Пока продолжаю думать над его предложением. Сейчас ведь Грег зависит от меня.

Потому что я стал известным журналистом. Меня приглашали в программу «Найт лайн» и даже в ток-шоу Ларри Кинга. И конечно, Грегу выгодно сохранить за мной место. А значит, сейчас, работая над книгой, я могу жить, ни о чем не заботясь.

Агент продал права на книгу и сценарий будущего фильма за деньги, которые в редакции не заработать и за десять лет. Впрочем, большая их часть отойдет еще не рожденному ребенку Райли. Ребенку Шона.

Деньги я положу на счет трастового фонда. Не думаю, что справлюсь с управлением собственным счетом, когда на нем лежит такая сумма. Да и просто не хочу иметь с ней дела. Кровавые деньги.

Издатель заплатил достаточно, чтобы жить в Лос-Анджелесе, и, возможно, останется на поездку в Италию. Конечно, если, окончив книгу, я поеду туда.

Кажется, Рейчел была в Италии. Во всяком случае, так говорил Хазелтон. Когда ей сообщили о предстоящем переводе из Квонтико, она захотела пожить своей жизнью и уехала за океан.

Я ждал, что она напишет, но пока не получил ни строчки. Не представляю, где она теперь. Вряд ли еще в Италии.

И по ночам, когда обступают затаившиеся внутри тени прошлого, я опять сомневаюсь в той, кого желаю больше всего.

Глава 53

Смерть — это моя жизнь. Это мое занятие, заработок и профессиональная репутация. Я получал с нее доход. Так было всегда. Но до того, как я столкнулся с Гладденом и Бэкусом, смерть не дышала мне прямо в лицо, не смотрела на меня и не держала своей длинной худой рукой.

Кажется, я помню их глаза. Не могу заснуть, чтобы в первый момент любого сна не вспомнить тот взгляд. Не из-за того, что было в нем. Скорее наоборот, из-за того, чего в нем не было. Там царила пустота. Отчаяние мрака, завораживающее, жуткое и притягательное. Временами я пытаюсь осознать этот парадокс. Ночью, лежа без сна.

И всегда вспоминаю Шона. Моего брата. Моего близнеца. Не знаю, смотрел ли он перед смертью в глаза убийце. А вот видел ли то, что довелось увидеть мне? Зло в чистом виде, обжигающее как огонь.

Я продолжаю оплакивать Шона. И всегда буду о нем тосковать.

Неизвестно, сведет ли меня еще судьба с Идолом.

Но знаю точно: однажды я снова увижу пламя.