Ловушка, стр. 39

Цицерон вывернул перед ним карманы, чтобы показать, что беден и ничего не прячет. Покраснев от стыда, он начал считать монеты у стойки.

— One, two, three. [50]

А потом состроил физиономию воспитанного ребенка, пожал плечами и в оправдание своего тяжелого положения коротко изрек:

— I’m a student. [51]

Но не добавил, что еще он чудик, неудачник, зол и недоволен. Именно так он себя чувствовал.

Непринужденность устных заявлений должна была упростить сложные превратности его человеческой жизни. В глазах злого официанта Цицерон был лишь студентом без единого евро в кармане. В действительности он снова стал марионеткой в руках Анхелы. Придется снова просить у нее взаймы.

Блондинистая девица и унижение — вот его судьба.

Марина

Казалось, что последний урок никогда не закончится. Оставалось лишь поглядывать на часы и вздыхать, ожидая, когда пробьет three o’clock. [52]Тогда уроки завершатся, и можно будет делать ноги. Плохо, что она не знает, сколько времени уйдет на то, чтобы добраться до Башни. Марина также не знала, какая дорога самая короткая и как быстрее всего туда попасть. Честно говоря, у нее не было ни малейшего понятия, где именно находится место ее свидания.

Пока учащиеся делали упражнения и отвечали на вопросы (почему на уроках английского все время задают вопросы?), она никак не могла решить — поехать на автобусе или пойти пешком? Марина нисколько не сомневалась, что все равно заблудится, как бы ни поступила. Иногда у нее возникали предчувствия, и чем они были пессимистичнее, тем скорее осуществлялись.

Она решила спросить у Луси, однако между ними сидела Антавиана, лишавшая обеих визуального контакта. Казалось, что она это сделала нарочно: если Марина наклоняла голову, Антавиана делала то же самое; если она опускалась ниже по спинке стула, Антавиана подражала ей; если она поворачивалась направо или налево, маленькая дрянь следовала ее примеру. Может, она ревновала?

Так оно и было. Как ни трогательно, но так оно и было. После всех своих проделок, Антавиана завидовала, что между Мариной и Луси зарождается доверие, и захотела снова завоевать расположение Марины.

— Хочешь, дам тебе свою ручку? — любезно предложила она.

— У меня уже есть ручка, спасибо, — сухо ответила Марина.

— Твоя ручка — супер, моя просто хорошая. Возьми, попробуй, как она пишет.

— Нет.

— Буквы у тебя выйдут лучше.

Другими словами, она давала понять, что Марина плохо пишет.

— Буквы у меня всегда выходят скверно, я так пишу, и если тебе не нравится, просто отвяжись.

Антавиана побледнела, однако не перешла в наступление, наоборот, сделалась податливой, как перчатка.

— В твоем почерке угадывается выдающаяся личность.

— Не старайся, ты не подлижешься ко мне, даже если захочешь, — смело ответила Марина, поскольку бывшая вредина не защищалась.

Антавиана захныкала.

— Я просто хочу быть твоей подругой.

Похоже, она говорила искренне. У Антавианы блестели глаза и дрожал голос. Марина была бы рада отомстить за все унижения, которые вынесла по вине коротышки, но она хорошо знала, что обязана той жизнью и что Антавиана заступилась за нее перед миссис Хиггинс. К тому же, совсем не стоило смеяться над чужой слабостью.

Анхела никогда бы так не поступила. Анхела была доброй.

— Ладно, не плачь, мы подруги.

— Правда?

Марине не хотелось много врать, Анхела ведь не любила обманывать.

— Если ты перестанешь водить меня за нос.

Антавиана распахнула перед ней свое маленькое сердечко.

— Я могу помочь тебе, только попроси. Учить тебя английскому, подарить тебе ручку, объяснить, где находятся музеи Дублина, мосты, башня…

— Башня! — воскликнула Марина, не давая ей продолжить.

— Хочешь взглянуть на Башню?

— Конечно, с большим удовольствием.

— Можем сделать это завтра.

— Нет, сегодня.

— Хорошо. Я тебя провожу.

— Нет, нет, я хочу пойти одна.

Антавиана погрустнела, и Марина решила исправить свой промах:

— Нет, право, к тебе это не имеет никакого отношения. Я бы с удовольствием пошла с тобой, но сегодня вечером я хочу побыть одна.

— Разве я не твоя подруга?

— Да, но это совсем другое. Ты объяснишь, как туда добраться?

Антавиана взяла карту, водила по ней пальцем и заговорила певучим голосом:

— Как выйдешь из школы, пойдешь по этой street [53]налево, у второго road [54]свернешь направо и попадешь на Clare Street. [55]Там найдешь станцию, которая называется «Пиерс». Тебе придется ехать на поезде до Сендикоува, а после того как выйдешь из вагона, спросишь Башню Мартелло.

— Башня Мартелло? — Марина записала это название на смятой бумажке, чувствуя себя полной невеждой, поскольку не ведала, что самая знаменитая башня Дублина называется Мартелло, и не представляла, почему ей дали такое имя.

Уже из-за того, что Антавиана это знала, а она нет, можно было вскрыть себе вены.

— Эта башня находится там?

— Да.

Марина улыбнулась. Как просто! Она чуть не расцеловала коротышку. Бедняжка. Возможно, из нее получится хорошая подруга, однако Марине не хотелось опаздывать.

Как только прозвенел звонок, она бросилась из школы сломя голову, не попрощавшись ни с Луси, ни с остальными.

Марина выбежала из ворот и понеслась вниз по улице. Она бежала как человек, в душу которого вселился дьявол, и, свернув за угол, врезалась в Цицерона и упала.

— Анхела! — раздался ликующий голос, который выражал радость, но не скрывал дополнительного смысла вроде «вот это неожиданная удача, я ведь тебя искал».

Однако чудик был Марине совершенно безразличен, он ее нисколько не интересовал.

Девушка встала, не обращая на него внимания, и подумала, не вооружен ли он радаром, способным определять ее местоположение, потом стряхнула пыль и снова бросилась бежать со всех ног.

— Подожди! Остановись на минутку! — Цицерон попытался задержать ее.

— Если тебе нужны конспекты, спроси их у Луси. Мне некогда.

— Нет, нет, подожди!!!

Цицерон бросился за Мариной в сторону станции.

— Ты не видишь, что я очень спешу?

— Речь идет лишь об одолжении. Мне нужны еще деньги.

— Опять деньги? Ты спустил четыре евро, которые я дала тебе сегодня?

— Ну, ну, не сердись на меня! Ты знаешь, сколько стоит бутерброд с беконом?

— Знать не хочу, надо было остаться в школе и поесть.

— Три евро и еще двадцать центов. У меня украли три евро, к тому же бекон подгорел.

— Я должна успеть на поезд. Прощай.

— Я с тобой.

— Исчезни.

— Я провожу тебя.

— Ты глухой?

Ему было все равно, пусть Марина кричит до хрипоты.

Чудик почти пал духом. Он пристроился за ней точно тень и не отставал, пока она как сумасшедшая бежала до Клэр-стрит.

Марина перепутала левую сторону с правой, два раза возвращалась назад, и когда прибыла на станцию и взглянула на расписание поездов, идущих к Сендикоуву, убедилась, что один поезд только что ушел, а до следующего надо ждать не менее получаса.

— Это из-за тебя!!! — завопила Марина на Цицерона, возмущенная своей неудачей, и швырнула папку с бумагами на землю. Прежде так она хотела поступить со сковородой, на которой утром жарила растекшиеся яйца.

Бросание папки на землю доставило ей неописуемое удовольствие, особенно если бы та развалилась на части, чего не произошло.

К удивлению Марины, чудик поднял папку, вытер ее рукавом и протянул ей.

— Ты уронила.

Марина от злости снова возмущенно швырнула ее на землю, но на этот раз чудик только плечами пожал.