Бали: шесть соток в раю, стр. 15

Я возвращался из леса обезьян, чувствуя, что силы, отнятые яванским юристом, восстановились. День, похоже, опять выдался удачным. Гунтур явно знал свое дело, а Марат был заинтересован в продаже земли. Оставалось только узнать, где находятся и как выглядят мои вожделенные «шесть соток».

И еще беспокоило отсутствие Марты. Вопреки утренним доводам здравого рассудка мне ее не хватало.

Вечером всех постояльцев моего отеля пригласили в ресторан на соседнем пляже. Туда приехала какая-то австралийская фолк-группа; по этому поводу устраивался ужин при свете звезд, украшением которого стала огромная свежевыловленная макрель.

Поразмыслив, я решил изменить свои планы. До этого, разочарованный отсутствием прекрасной Марты, я хотел вечером направиться в Куту, чтобы восстановить свой внутренний мир, оттянувшись на дискотеке и проглотив четыре-пять коктейлей под кодовым названием «Девятый вал». Они запомнились мне с прошлой поездки. Впервые я попробовал их в заведении под названием «Легкий бриз», уставленном муляжами побитых мачт и бушпритов, завешанном разорванными парусами и украшенном огромной репродукцией «Девятого вала» Айвазовского. Достаточно двух таких коктейлей, чтобы пол диско-клуба начал вести себя как палуба рыбачьей лодки в непогоду.

Несомненно, мне по силам выдержать больше двух. Сексуальных приключений я не планировал, поэтому некоторое время с вожделением представлял ощущение от второй порции коктейля, вслед за которой последует третья. Но после информации, полученной в отеле, решил отложить поездку в Куту.

Поначалу было скучно. Пара пожилых австралийцев, оказавшихся за одним со мной столиком, беспрестанно болтала по мобильному телефону со своими детьми и внуками в Мельбурне. Спиртного они не пили, Россией не интересовались, и мне пришлось в одиночку уговаривать бутылку белого вина.

Музыканты были встречены единодушными аплодисментами. Не менее полусотни человек сидело за столиками на берегу, и все знали четверку бородатых пятидесятилетних мужчин, один из которых взял в руки нечто вроде тамтама, а трое других — акустические гитары. Я не особый любитель музыки, как современной, так и прошлой. Могу запомнить мелодию, но фамилия или внешний вид исполнителя отпечатаются в моей памяти лишь в крайнем случае. Физиономии тех, чей вид привел в восторг разноязыкое сообщество, собравшееся перед импровизированной эстрадой, не говорили мне ничего.

Зато их музыка мне понравилась. Они спели несколько песен шестидесятых годов, а затем принялись за австралийскую музыку, — так, по крайней мере, утверждали соседи по столику. Кое-что я узнавал. Прозвучала пара песен Ника Кейва, несколько композиций «Миднайт Ойл». Вспомнили даже старичков «Би Джис». Самым приятным в исполнении оказалась аранжировка. Музыканты не боялись ни хард-рока, ни диско. В их руках любые шлягеры превращались в гитарные композиции, где голос скорее оттенял мелодию, чем вел ее.

Прямо в разгар выступления нам принесли по огромному куску филе макрели — дополненному зеленым салатом, лаймом, красным луком и маринованными корнишонами. Ничего экзотического — зато все было свежим и вкусным.

Приятная музыка вместе со вкусной едой отвлекли меня от душевного беспокойства. Когда концерт закончился и вслед за музыкантами, провожаемыми благодарными аплодисментами, пожилые австралийцы оставили меня за столиком одного, я заказал еще полбутылки вина и просидел на берегу не менее часа.

Если наш отель был «деревушкой бунгало», то соседний состоял из нескольких двухэтажных комплексов. Линия пляжа здесь была шире, на ней торчало множество парусиновых зонтиков, сложенных по причине наступающей ночи и ночного ветра. Благодаря этому океан просматривался без всяких помех. Рядом с берегом покачивались на легких волнах силуэты длинных лодок — подобных той, что я когда-то видел в Танжунг Беноа. Рыбаки по утрам привозят улов прямо на кухню здешних ресторанов, а днем катают вдоль берега туристов. Почти до горизонта море было свободным — лишь широкая лунная дорожка бежала от лежащего на спине полумесяца в моем направлении. Сейчас я уже привык к виду полумесяца, словно бы срисованного с куполов мусульманских мечетей, но во время первых своих поездок в тропические страны он приводил меня в восторг. Вдалеке медленно двигались несколько ярких огоньков — наверняка по неглубокому проливу между Бали и скрытым за горизонтом островом Ломбок пробиралось какое-то судно.

Неожиданно мое внимание привлекли красные всполохи, выходившие прямо из воды. Встряхнув головой и одолев вялость, вызванную едой и вином, я стал наблюдать за ними.

Странные светящиеся пятна, то яркие, то тускнеющие, были видны недалеко от берега, примерно на линии рыбачьих лодок. Я сразу же отбросил ребячьи надежды на «неопознанный подводный объект», а вот мысль о диверсантах-террористах поначалу показалась мне перспективной. Но и от нее я отказался достаточно быстро. Зачем диверсантам нужно было зигзагами ходить вдоль берега, вместо того чтобы прямиком выбираться на него и с криком «Аллах акбар!» вытаскивать из резиновых сумок водонепроницаемые автоматы. Я представил себе неуклюжих водолазов с лягушачьими лапами-ластами и рассмеялся.

Ко мне подбежал официант:

— Все ли в порядке? Что-то желаете?

— Все хорошо. Принесите счет… И еще, подскажите — кто там ползает по дну морскому?

— Это дайверы, — торопливо произнес официант. — Извините, не вы первый, кого они тревожат по ночам. Выглядит загадочно и опасно. Особенно в наше время, когда вокруг творится столько ужасов. Но не бойтесь, это любители ночной подводной охоты из нашего клуба. Как только кончается громкая музыка, рыба перестает бояться, и наступает их время.

— Но если охота ночная, зачем им свет?

— Рыба глупая, она спешит на свет, думая, что это луна…

— Скорее, ничего не думая, — хмыкнул я.

— Вы правы, ничего не думая, — согласился официант.

— Много рыбы приносят?

— Да ну, что вы, — махнул рукой официант. — Иногда вообще ничего. А иногда… — Он сложил руки горсткой. — Вот столько, не больше. Рыба глупая, но за ней нужно плыть дальше за рифы. Но туда нельзя, ночью инструктор не пускает.

— Спасибо за пояснения. А смотрится так таинственно…

Вино ага сделало свое дело. Спал я крепко, снились мне морские глубины, в которых плавали любопытные глупые русалки, и ни одна из них не была похожа на Марту.

Глава пятая

Кечак

Следующим утром меня должны были подхватить в одиннадцать часов. Предстояла новая поездка к вулканам, но теперь уже на поля, которые мне предлагалось приобрести. Отоспавшись, я хорошенько подготовил себя к дороге. Сделал зарядку, дважды искупался. Один раз, перед завтраком, в океане, второй — в небольшом прохладном бассейне, расположенном посреди нашей «деревушки бунгало». Осталось даже время поваляться на берегу океана под тентом из пальмовых листьев.

Меня всегда забавляли местные собаки. На берегу, близ каждого отеля, живет один или два пса. Они питаются при кухнях, пищу у постояльцев, в отличие от обезьян, не выпрашивают, выглядят куда лучше наших бездомных дворняг. Их период активности падает на утро и вечер. Тогда они деловито бегают вдоль берега, ложатся в нескольких шагах от воды как сторожи, облаивают проплывающие мимо лодки. По вечерам трусцой и совершенно доброжелательно сопровождают туристов, которые совершают перед сном пробежки или прогулки — но никогда не удаляются далеко от своего отеля. Я ни разу не видел разборок между соседскими собаками: территории кормежек у них распределены четко, а площадь прогулок, похоже, не ограничена.

В середине дня наступает сиеста. Собаки забираются в тень и, блаженно щурясь, погружаются в состояние нирваны. В прошлый раз я пытался пообщаться с подобной псиной, спавшей во время обеда прямо у моих ног. Мои шутливые обращения к ней, попытки узнать ее имя («Как тебя зовут? Полкан? Брахман? Кришна?») не привели ни к какому результату. Тогда я попытался пробудить животное запахом пищи. Однако кусок пышного, маслянистого блина, который мне только что принес официант, не произвел ровным счетом никакого эффекта. Когда мне надоело мотать им перед носом у собаки, я положил блин псине на морду. Но и тогда собака продолжала спать!