Ведьма для царевича, или От прошлого не убежишь (СИ), стр. 8

— У меня для тебя сюрприз. Смотри, — мне пришлось повести рукой, чтобы не нарушить "торжественности" момента, и образ бабушки исчез. Я стала выглядеть, как и должна. Длинные черные волосы, чуть раскосые глаза цвета мокрой земли, невысокого роста в своем незабвенной брючном костюме.

— Ой, — ахнул пораженно Елисей, — у тебя есть молодильные яблоки?!

— Хозяйка, он полный дурак! — обреченно вздохнул Сивка.

— Ух ты! — еще более удивился царевич. — У тебя лошадка говорит…

— Какая я тебе лошадка?! — обиженно топнул Сивка. — Я самый что ни на есть боевой рысак!

— Какой-то ты мелкий для рысака…

— В лоб копытом хочешь?!

— Лучше не надо! — вмешался Змий, видимо, припомнив удар моего коня. — А она никаких яблок не ела. Просто личину сняла.

— Не понял… — протянул Елисей.

— Мы не удивлены, — съехидничал Сивка, за что тут же получил хворостиной по заду от меня.

— Послушай, Елисей, мне триста сорок один год. Не будь я ведьмой, сейчас действительно выглядела бы как та бабка, к которой ты привык. Но правда в том, что это была личина, морок.

— А зачем он был… зачем ты его наводила?

— И мне бы узнать хотелось, — навострил уши Змий.

— Надо было, — отрезала я. — Царевич, ничего не поменялось. Я тебе обещала помочь, значит я тебе помогу.

— А почему сняла этот… облик сейчас?

— Выбора не было.

— Да нет, был, — хмыкнул Змий.

— Да нет, не было! — поставила я точку в разговоре. — Нам пора. Надеюсь, твоя лодка все же не потонет. Идем, Сивка.

Трирема держалась на плаву, но опасно покачивалась.

— Я смог ее замагичить по грузоподъемности, но не по устойчивости, — повинился колдун. Я посмотрела на него, он посмотрел на меня, мы взяли под уздцы каждый свою лошадь и одновременно шагнули в трирему. Кораблик подозрительно зашатался, но устоял.

— Елисей, теперь ты, — позвал Змий. — Лошадь держи ближе к Вейле, их край легче.

Царевич подвел свою хмурую лошадку к шатающемуся краю триремы и… все. Дальше она ни в какую не хотела идти.

— Ничего, — подозрительно бодро потер руки Елисей. — Сейчас я все исправлю. — И как даст пинок своей кобыле. Ускорение было достаточным. И для лошади, и для плота. Когда мы вылезли из воды, тактика была совершенно иной. Своей силой я уговорила кобылку Елисея взойти на борт, следом уже знакомым способом прошли я и Змий со своими лошадьми. Елисея мы сразу предупредили, что второй раз в воде окажемся только после него, и он шагал тихо, осторожно, на чуть дрожащих от страха ногах.

— А мы так все шесть дней плыть будем? — не выдержал наконец царевич. Он, не двигаясь, стоял посреди триремы, рядом с такой же испуганной белой кобылой. Мы со Змием давно уложили своих лошадей и пристроились рядом с ними.

— Вообще-то ты можешь сесть, — разрешил Змий.

— Только очень аккуратно, — добавила я и принялась уговаривать его лошадь опуститься на палубу. С берега это было бы гораздо проще сделать. Здесь же, как и обещал колдун, моя сила практически не действовала. Но, видимо, лошадка все еще помнила, кто я такая на самом деле, потому что, немного посопротивлявшись для вида, последовала просьбе.

Елисея усадить было сложнее. Не знаю, сколько он весил, но любое движение водило корабль из стороны в стороны.

— Хозяйка, меня сейчас стошнит, — промычал Сивка.

— Ой, не надо! — испугалась я. Территориальная близость к коню сейчас была мне не на пользу. — Елисей, стой на месте! — мальчик остановился. — Теперь делай, как я скажу. Подогни под себя обе ноги.

— Это как?

— Правую влево, левую в право!

— Я не умею так сидеть, — возмутился царевич, но попытку предпринял. Ступни съехались вместе, коленки разошлись в сторону и Елисей всем весом рухнул на палубу.

— Это называется, сидеть "по-восточному", — объяснила я, когда качка прошла. — Наслаждайся.

— Не могу, — простонал юноша.

— Знаешь, Елисей, — смеющимся тоном подсказал ему Змий. — Ты уже сидишь. Можешь выпрямить ноги, главное без резких движений.

Я выбрала место на корме и теперь смотрела, как трирема быстро разрезает волны, мчась вперед. Возможно, мы и правда успеем к концу пятого дня? Интересно, а если не останавливаться на ночлег? Сивка положил зеленую морду мне на колени, и грустно прикрыл глаза. Нет, не пройдет. Мой конь сутки в пути не выдержит.

Елисей еще пару раз качнул лодку, а потом, выбрав положение "лежа" облокотился спиной об свою лошадку, да и задремал. Его оглушительный храп оповестил всех ближайших разбойников о нашем приближении. Но, как ни странно, напали на нас на берегу.

13

Змий подвел трирему к берегу, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Я осторожно вывела под уздцы пошатывающегося Сивку, уложила его под деревом и огляделась. Мы остановились на ночлег на маленькой поляне, со всех сторон окруженной высокими деревьями вперемешку с густым кустарником.

Колдун углубился в лес, и пока я подлечивала своего коня, лежащего вверх ногами на зеленой траве, вернулся с охапкой сушняка. В центре поляны он рукой выжег небольшую площадь, обложил ее камнями с берега и принялся строить кострище.

Елисей внимательно наблюдал сначала за мной, потом за Змием, что несколько раздражало. Если бы он еще и комментировать начал, я бы нашла повод отправить его погулять на другую сторону поляны, но, как назло, он молчал. Колдун щелкнул пальцами, костер весело запылал и тут нашему царевичу, видимо, захотелось в кустики. Да так неожиданно сильно, что он выпучил глаза, схватился за причинное место и опрометью бросился в густые заросли. Я удивленно посмотрела ему вслед, перевела взгляд на колдуна, понимающе хмыкнула и продолжила лечить постанывающего Сивку.

Наше счастье длилось недолго. Елисей вышел из кустов чем-то дико довольный, и с превосходством посмотрел на нас:

— Я нам ужин нашел!

Мы со Змием еще раз подозрительно переглянулись и пожали плечами. Не дождавшись заслуженных аплодисментов, царевич фыркнул, подхватил казанок и скрылся в тех же кустах.

— Он не догадался помыть руки? — как будто сам у себя спросил Змий, и я поняла, что сегодня лягу спать голодной.

Через десять минут Елисей вышел из зарослей весь в листочках и с паутиной на ухе. В руках он нес казанок, доверху наполненный ярко красными ягодами.

— Вот! — гордо протянул он мне. — Или ты скажешь, что не будешь их есть?

Я взяла казанок, присмотрелась, подозрительно принюхалась и повернулась к добытчику:

— Я думаю, никто из нас не будет это есть. Ты принес одну из разновидностей волчьей ягоды. Они ядовиты.

Змий подошел к нам, заглянул в казанок и пристально посмотрел на Елисея:

— Ты отсюда ел?

— Нет, — беспечно улыбнулся царевич, отошел к костру, протянул к нему руки и уже потом добавил:

— Только с куста!

Схватившись за голову, я кинулась в те заросли, которые Елисей выбрал себе туалетом и кухней одновременно.

— Он полкуста обглодал, — обреченным шепотом сказала я Змию, когда вернулась. Мы разом обернулись к царевичу.

— Елисеюшка, — позвала я его, как смертельно больного родственника. — Тебе бы прилечь, а?

— А что? — идея мальчику понравилась. — Я уже покушал, теперь можно и подремать. — Он покрутился возле костра, выбрал наиболее удобное, с его точки зрения, место, улегся и тут же захрапел.

Мы со Змием переглянулись:

— Когда должны подействовать ягоды?

— Сейчас, — пожала я плечами. Мы с колдуном тихонько приблизились к царевичу и принялись ждать. Минут через десять Змий не выдержал:

— Ягоды ядовитые?

— Очень, — ответила я, и мы еще минут десять подождали.

— Ты уверена?

— Абсолютно, — еще десять минут.

— Он спит, — колдун сел на корточки и внимательно посмотрел Елисею в лицо. — И, по-моему, ничего ему не грозит.

— Не понимаю, — я присела рядом. — Эти ягоды я даже в зельях использовать не люблю. Слишком эффект неясен. А мальчику хотя бы что.