Карибы. Ресторанчик под пальмами, стр. 56

Но вот теперь размеренной жизни угрожал техасский предприниматель, который решил втихаря устроить на острове космодром. Наверное, он решил, что раз Ангилья маленький остров, расположенный к тому же у черта на куличках, никому до его затеи не будет дела. Необитаемый Сомбреро-Айленд не приносил Ангилье никакого дохода. Чем не место для ракет?

— Мэл, ты бывала на Сомбреро-Айленд? — спросил Хьюз.

— Нет.

— Я слышал, что этот тип из Техаса собирает залить весь остров бетоном, — предупредил Жук, — так что если хочешь посмотреть на Сомбреро-Айленд, лучше не откладывай.

Мое воображение тут же нарисовало «Аполлон-12», который, изрыгая пламя, с ревом и грохотом устремляется к Луне, оставляя позади себя содрогающуюся землю. При мысли о туристах, которые лежат себе на пляже с книжкой и ромовым пуншем, а над их головами проносится ракета, мне стало дурно. Оззи объяснил, что техасец собирается запускать только по одной ракете в месяц, а власти на этом могут неплохо заработать. И все же, что случится, если именно в день старта на солнечной и безмятежной Ангилье окажется редактор колонки о путешествиях «Нью-Йорк тайме»?

Споры не стихали весь вечер. Я по возможности старалась избегать вопросов.

— Да никто ему оттуда не даст пускать ракеты, — сказал кто-то из ребят.

— Ну да, как же, — тут же прозвучал ответ, — техасец будет пускать ракеты, а на Ангилью рекой потекут денежки. Вот увидишь.

Судя по всему, решение о передаче Сомбреро-Айленд техасцу не было окончательным. Кроме того, власти столкнулись с куда более сильным сопротивлением, нежели ожидали. Международные экологические организации беспокоились о судьбе олуш, а местные рыбаки сражались за источник своих доходов.

Будущее Сомбреро-Айленд обсуждалось в ведущих мировых изданиях от Лос-Анджелеса до Лондона. Я считала, что точка в спорах будет поставлена еще очень нескоро. А тем временем на носу был и Карнавал и лодочные гонки.

— Мороженое, настоящее местное мороженое! Покупайте мороженое! — донесся до нас с шоссе голос, усиленный громкоговорителями.

Все тут же позабыли о Сомбреро-Айленд и строительстве космодрома и стали объяснять Оззи, кому какой сорт взять. Хозяева столичного кафе-мороженого владели маленьким автомобилем, который и развозил мороженое по деревням. Вечером в субботу автомобиль отправлялся в западную оконечность острова и неизменно по пути останавливался у нашего ресторанчика.

Оззи и Гаррилин раздали стаканчики. Какого мороженого тут только не было: и кокосовое, и банановое, и ромовое, даже из гуавы и страстоцвета. Мы одновременно лакомились мороженым и готовили. Я изо всех сил пыталась понять, о чем на этот раз зашел спор у ребят. У меня все лучше получалось схватывать местный говор, но иногда он по-прежнему казался мне тарабарщиной. По отдельным фразам я поняла, что сейчас речь зашла о человеке, которого поймали в аэропорту с полумиллионом долларов, приклеенных липкой лентой к телу под гидрокостюмом. Потом заговорили о наркотиках и контрабанде, которую пытались вывести на частном самолете, вылетавшем на Сент-Китс. Тема была довольно щекотливая, и я сочла за лучшее не лезть не в свое дело. А потому не стала задавать вопросов.

Вечером 31 июля мы вышли на работу в последний раз. На август и сентябрь ресторан закрывался — точно также как и многие из гостиниц. На эти два месяца приходился пик сезона ураганов. В тот вечер к нам заглянуло всего лишь несколько посетителей. Все оставшееся время мы паковали вещи и выскребали дочиста холодильники, уложили скатерти в пластиковые пакеты и убрали из обеденной залы подсвечники. Остатки продуктов мы раздали работникам. А кадки с пальмами выставили наружу — пусть два месяца радуются солнцу и дождю, пока мы будем в отпуске.

— Мы будем по вам скучать, — сказал Жук Бобу.

— Мы тоже, — отозвался Боб, — но вы не волнуйтесь, мы еще поживем здесь с недельку. Завтра прилетает Джесс, так что Карнавал мы не пропустим. Сам понимаешь, как я могу уехать до регаты? «Дерево» непременно победит. — Боб догадывался, что после такого заявления на кухне непременно вспыхнут споры, и с довольным видом улыбнулся обнаружив, что оказался прав.

— Как бы не так, — тут же встрял Лоуэлл, — в этом году первой придет «Свет и мир».

— «Свет и мир»? Не смешите меня! — повысил голос Жук. — «Синяя птица» всех обойдет! Ее никому не победить!

— Ха! Вы забыли про «Волшебницу», — не остался в стороне Элвин. — Будете все плестись у нас в хвосте.

Все заговорили разом, стараясь перекричать друг друга. Ор стоял такой, что мы с Бобом едва могли разобрать, что именно говорит каждый из ребят. Мы с мужем улыбнулись друг другу — последняя кухонная перебранка в этом сезоне.

Нам было невероятно сложно поверить, что мы прожили на Ангилье целый год. Мне вспомнились строительство, Шебби с братьями, открытие ресторана минувшей осенью, День благодарения и пик туристического сезона. Я посмотрела на Клинтона, проделавшего путь от каменщика до посудомойщика и от посудомойщика до повара. Он даже представить не мог, как я им гордилась. А Лоуэлл, правая рука Боба, начавший простым официантом, теперь стал чуть ли не метрдотелем. Мы оставили ему ключ от ресторана, поручив регулярно сюда наведываться с проверкой, пока мы будем в Вермонте, куда собрались навестить родственников и друзей. Я смотрела, как Мигель протирает бокалы. Теперь он знал о вине куда больше, чем год назад и мог с уверенностью рассуждать о любом сорте, включая самые экзотические.

Хьюз поджарил оставшиеся стейки, рыбу и омаров, и мы под несмолкающие споры о лодочных гонках устроили прощальный ужин. Боб открыл несколько бутылок шампанского и разлил его по пластиковым стаканчикам.

К полуночи сверкающий чистотой ресторан опустел. Мы отключили холодильники от сети, оставив их открытыми. Мы отключили также газ и ледогенератор, оставив работающими только холодильные установки в винном подвале. Попрощавшись со всеми, мы проводили взглядами ребят, уезжавших на машинах, груженных остатками продуктов — сыра, молока, масла, лимонов, апельсинов и лука.

Я наговорила новое сообщение на автоответчик, объяснив, что ресторан закрывается до октября, после чего мы с Бобом погасили везде свет. Заперев двери, мы двинулись по извивающейся змеей дорожке к пляжу. Море серебрилось в сиянии луны. Несколько минут мы молча стояли, вслушиваясь в тихий шелест волн.

— Тебе глянется на Ангилье? — прошептал Боб, вспомнив излюбленный вопрос Джошуа.

— Еще как глянется, — ответила я.

Мы повернулись и двинулись к нашему дому.

Часть третья

Глава тринадцатая

Джес прилетел днем, и мы из аэропорта сразу же поехали домой. Нам не терпелось показать сыну нашу новую квартиру. Мы покидали сумки на пол, быстро ее обошли, а затем Джес переоделся в шорты и мы отправились на пляж.

— Здорово как, — покачал головой сын. — Ни заправочной станции под окнами, ни шума машин. А пляж, пляж-то какой!

Мы прошлись по кромке воды, проследовав за тремя бекасами. Они играли в волнах и быстро перебирали тоненькими как соломинки ногами. Добравшись до края пляжа, мы присели на камнях и принялись смотреть, как пара пеликанов ловит рыбу.

— Завтра воскресенье, разминочная регата, — сказал Боб Джесу. — Я пойду на «Дереве».

— Мама говорит, что ты стал настоящим морским волком.

— Из всей команды я единственный иностранец, так что участие в гонках для меня большая честь. Правда, постоянно возникает ощущение, что лодка вот-вот перевернется, да и вообще ходить под парусом не просто, но мне нравится.

— В понедельник первая большая гонка, — пояснила я Джесу. — Мы с тобой сядем в моторку Лоуэлла и поплывем вслед за лодками. Я так думаю, что и на «Жувер» мы тоже пойдем.

— Что такое «Жувер»? — спросил Джес.

— Так называется праздник в честь официального открытия Карнавала, — пояснила я, — все начинается в четыре утра. На улицах играют оркестры, танцуют люди. Оззи и Хьюз говорят, что такое пропустить никак нельзя.