Дюна: Дом Харконненов, стр. 129

В зале стоял тревожный ропот. Обычно участие в церемониях было радостным событием для сиетча и его жителей, так отмечались значительные и важные события: победа над Харконненами, или открытие больших залежей пряности, или выживание после страшного природного катаклизма.

На этот раз, однако, все фримены понимали, насколько высока ставка.

Они смотрели на изуродованное лицо Варрика, который с решительным и бесстрастным видом стоял на возвышении. Люди смотрели на него со смешанным чувством надежды и страха, думая о том, сможет ли он изменить их жизнь или его ждет страшный провал, какой переживали в подобных положениях люди поколения и поколения назад.

В зале Лиет стоял рядом с Фарулой и ее сыном. Губы женщины были плотно сжаты, глаза закрыты. Вся она являла собой страх ожидания и предчувствия. Лиет почти физически чувствовал излучаемый ею страх. Боялась ли она, что яд убьет ее мужа.., или еще больше боялась, что он переживет это испытание и будет дальше влачить свое мучительное существование?

Сайаддина Рамалло закончила благословение и вручила сосуд с напитком Варрику.

– Пусть же Шаи Хулуд судит об истинности твоего видения – действительно ли ты Лисан аль-Гаиб, которого мы так долго ждем.

– Я видел Лисан аль-Гаиба, – ответил Варрик и понизил голос, чтобы только Рамалло могла его слышать. – Я не говорил, что он – это я.

Было видно, как зашевелились обнаженные мышцы и сухожилия лица калеки, когда он приблизил гибкий носик сосуда ко рту. Рамалло сжала сосуд, и ядовитая жидкость потекла в рот Варрика.

Он сделал судорожный глоток, потом еще один. Фримены замолкли, охваченные суеверным ужасом. Люди застыли на месте, горя желанием понять, что произойдет дальше. Лиету показалось даже, что он слышит, как в унисон бьются сердца собравшихся здесь фрименов. Он слышал тихое дыхание людей, чувствуя, как в ушах отдается его собственный пульс. Лиет ждал и смотрел.

– Ястреб и мышь суть одно, – сказал Варрик, прозревая будущее.

Через мгновение Вода Жизни начала оказывать свое смертоносное действие.

***

Все предыдущие страдания Варрика, все его ужасные муки, которые он пережил во время бури и после нее, стали лишь прелюдией к той страшной смерти, которая его ожидала. Яд проник в клетки его организма и превратил их в один пылающий ядовитым огнем костер.

Фримены решили, что духовное видение калеки ввело его в заблуждение. Варрик метался и бился в судорогах, неистово крича:

– Они сами не ведают, что сотворили. Рожденный в воде гибнет в песках!

Сайаддина Рамалло отступила в глубь возвышения, следя за Варриком, словно хищная птица за своей жертвой. Что это может значить?

– Думают, что могут управлять им, но заблуждаются. Сайаддина тщательно подбирала слова, пропуская крики Варрика сквозь полузабытый фильтр «Доспехов пророка».

– Он говорит, что может видеть то, чего не видят другие. Он видел путь.

– Писан аль-Гаиб! Это воплощение того, о чем мы мечтаем. – Варрик согнулся в такой страшной судороге, что его ребра треснули, как щепки. Изо рта потекла кровь. – Но это совсем не то, чего мы ждали.

Сайаддина подняла свою руку, похожую на когтистую птичью лапку.

– Он видел Писан аль-Гаиба. Он грядет. И он будет всем, о чем мы мечтали.

Варрик кричал до тех пор, пока его не покинули последние силы, он не мог уже издавать связных звуков, бился в конвульсиях и судорогах, не способный управлять своими движениями. Мозг его был съеден беспощадным напитком. Обитатели Байлара пили разбавленную Воду Жизни, но все умерли в страшных мучениях. Для Варрика же и такая безумная смерть была сущей милостью.

– Ястреб и мышь суть одно!

Фримены, неспособные ничем помочь несчастному, могли только смотреть на него с потрясением и отвращением. Смертные конвульсии Варрика продолжались много нескончаемых часов, но еще больше времени потребовалось Рамалло, чтобы истолковать смятенные видения бедного Варрика.

***

Камни и песок тяжелы, но гнев глупца перевесит и то и другое.

Герцог Лето Атрейдес

Доминик Верниус вернулся в свою полярную крепость на Арракисе мрачным и подавленным. Его люди бросились встречать своего вождя, но приветственные возгласы замерли у них на устах. Все сразу поняли, что граф прибыл с плохими новостями.

Глаза Доминика запали, в них появилось затравленное выражение, чисто выбритая голова и нависший лоб потеряли бронзовый здоровый цвет. Теперь у графа было лицо преждевременно состарившегося человека. Здоровый цвет лица и несокрушимое здоровье покинули его, осталась только несгибаемая железная воля. Нить надежды оборвалась, глаза горели неугасимым огнем мщения.

Верный ветеран Асуйо встречал своего полководца на посадочной площадке. Ворот тяжелой меховой куртки старого солдата расстегнулся, обнажив поросшую седыми волосами грудь. Обратившись к Верниусу, Асуйо озабоченно сморщил лоб и нервно провел рукой по ежику коротко остриженных волос.

– В чем дело, Дом? Что случилось?

Доминик Верниус невидящим взором уставился на отвесные стены пропасти, в которой была спрятана посадочная площадка тайного космопорта, и заговорил:

– Я видел вещи, которым не должен быть свидетелем ни один иксианец. Моя возлюбленная планета – мой мир – мертва, как моя жена.

Как сомнамбула, не видя ничего и никого вокруг, Доминик вошел в лабиринт подземных переходов, которые его люди пробурили в мерзлых стенах. По пути его приветствовали другие контрабандисты, спрашивали о новостях, но он, против обыкновения, проходил мимо, не отвечая на вопросы и приветствия.

Доминик бесцельно переходил из одного подземного коридора в другой. Проводя пальцами по обшитым полимером стенам подземного убежища, он представлял себе пещеры Икса. Остановившись, он тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Усилием воли он попытался вспомнить и вызвать в памяти чудеса подземного мира Икса, славный город Вернии, Гран-Пале, кристально-четкие силуэты домов и величественных дворцов, высеченных в перевернутых сталактитах.

Невзирая на жестокую многовековую конкуренцию со стороны Дома Ришезов, Икс оставался признанным лидером в технике и новациях. Но тлейлаксам потребовалось всего несколько лет, чтобы превратить в ничто все достижения, они удалили с Икса даже представительство Банка Гильдии, производя финансовые расчеты с его представителями на других планетах, выбранных по желанию мастеров Бене Тлейлакса…

В самом начале своей военной карьеры, во время мятежа на Эказе, Доминик Верниус отдавал все, что у него было, на алтарь императора. Он дрался, проливал пот и кровь, чтобы защитить честь Дома Коррино. Как давно это было, словно в другой жизни…

Тогда, много лет назад, эказские сепаратисты казались заблудившимися в трех соснах мечтателями, жестокими, но наивными партизанами, которых надо было привести в повиновение, чтобы не создавать прецедентов и предотвратить появление опасных иллюзий у других смутьянов, которых было великое множество в необъятной галактической империи.

В тех сражениях Доминик потерял многих своих верных воинов. Он хоронил товарищей. Он видел мучительную смерть солдат, которые выполняли его приказы и распоряжения. Вспомнил Доминик и стремительное наступление по остаткам сожженного леса рядом с братом Иодама, храбрым и умным командиром. С визгом летели вперед снаряды, указывая путь взрывами, вспыхивавшими в самом гнезде сопротивления мятежников, Брат Иодама упал на землю. Доминик подумал, что тот споткнулся об обугленный корень дерева, но когда наклонился, чтобы помочь ему подняться, то увидел, что от человека осталась только обожженная шея, все остальное тело было испепелено артиллерийским фотонным зарядом…

В те дни Доминик выиграл битву ценой гибели почти трети своей армии. Но его войскам удалось смести с лица земли силы мятежников, за что Доминик был посвящен в рыцари империи. Павшие солдаты были похоронены в братских могилах, вдали от своих родных планет.