Андрей Боголюбский. Русь истекает кровью, стр. 9
– Софья, откуда ты? – наконец нашелся он что сказать.
– От подруги, – ответила она, и он заметил, что голос у нее слабенький, а лицо исхудавшее, с синими кругами под глазами. – А ты со стройки?
– Да, на сегодня хватит. Тебя проводить?
Они пошли рядом. Она старательно глядела себе под ноги и молчала. Наконец спросила, пряча лицо:
– Почему мне ни разу не сказал, что у тебя есть девушка?
Слышать такое было неприятно, и он ответил вопросом на вопрос:
– А как ты узнала?
– Случайно увидела вас вместе. Ты что, родился таким хитрым обманщиком?
Она крепко задела его этими словами, но он молча проглотил обиду, сказал:
– Думал, что мы расстались с ней насовсем.
Она кивнула головой, потом как-то отстраненно, будто о другом человеке, стала рассказывать:
– А я не находила себе места, мне белый свет стал немил. Хотела наложить на себя руки, но потом решила уйти в монастырь. Даже наметила в какой – Андреевский женский монастырь в Киеве, который основала княгиня Анна Всеволодовна. Я узнала, что в том монастыре существует школа для девочек, где обучают писанию, пению, швению и разным ремеслам.
– Но ты писать и читать умеешь. Чему тебе там учиться?
– Я сама собиралась девочек учить.
– И что, раздумала?
– Нет, отец не пустил. А одной до Киева не добраться. Еще, чего доброго, к разбойникам или каким другим лихим людям угодишь и пропадешь, не живши веку.
– А мы с другом Якимом хотели сбежать из дома и отправиться путешествовать в Иерусалим, – сказал он, чтобы отойти от неприятного разговора.
– И что? Тоже родители не пустили?
– Да нет, мы хотели тайно сбежать. Запастись продуктами, деньгами и, никому ничего не сказав, поплыть на лодке сначала по Днепру, а потом по Черному морю.
– Здорово! Это даже интересней, чем я задумала.
– А теперь что, замуж собираешься?
– Нет, замуж я теперь не пойду.
– Это почему?
– Вам, мужчинам, верить нельзя. Все вы одинаковые, когда-нибудь да обманете. А я обмана не терплю. Я слово дала замуж не выходить.
– И кому клялась?
– Себе самой. Это самая крепкая клятва.
Потом встретит он ее во Владимире – замужем, с кучей ребятишек, и они весело будут вспоминать свою юность.
II
Федор лукавил, когда говорил, что может легко расстаться с Анастасией и меньше всего думает об этом; наоборот, эти мысли не выходили у него из головы с той самой поры, как он решил жениться на Ефимии. Он чувствовал, что любит ее, и был уверен, что и она любит его. Впрочем, убеждал он себя, любить-то они любят, но не так сильно, как кажется: он встретится с ней, они поговорят, разойдутся и забудут друг о друге. Надо просто пойти к ней и решить дело окончательно и бесповоротно. Но вот на этот последний шаг он никак не мог отважиться и откладывал встречу со дня на день.
А все произошло случайно и неожиданно. Шел он по улице по своим делам и чуть ли не лицом к лицу столкнулся с ней. Они даже смешались на мгновение, а потом радостно заулыбались, обрадованные.
– Ты куда пропал? Я жду, жду, а тебя все нет и нет!
– Дела проклятые завертели совсем. Ты же знаешь, сколько у меня теперь хлопот!
– Понимаю. Тут по дому иной раз дел всех не переделаешь, а попробуй-ка управиться в большом имении!..
– Вот-вот! Встаешь утром и не знаешь, за что взяться, к чему руки приложить.
– Ну и как, получается? Люди тебя слушаются?
– А куда они денутся? Я их всех кормлю, одеваю, обуваю. Благодетелем своим считают.
– А ты и есть их благодетель. Куда бы они без тебя? Одни тиуны и мытники княжеские с потрохами бы съели…
Так шли они не спеша и разговаривали о том, что было уже давно переговорено. Федор изредка взглядывал на Анастасию, видел ее милое личико, доверчивый взгляд и никак не мог приступить к тому разговору, который подготовил многие дни назад. Наконец решился:
– Что я хочу сказать тебе, Анастасия… В общем, изменения в моей жизни намечаются.
– Уж не в военный поход тебя князь собирается отправить? – обеспокоенно спросила она.
– Да нет, никакой войны пока, слава Богу, не предвидится.
– Тогда задумал какое-нибудь строительство в далеких селах! – сделала она новое предположение. – Так обязательно ли тебе там присутствовать? Пошли вместо себя надежного человека, пусть расстарается. Не все тебе по разным стройкам да починкам мотаться!
– Если бы! Все гораздо хуже, – гнул он свое.
– Ну в чем дело? Не томи душу.
– Женить меня хотят…
– Кто?
– Князь Юрий Долгорукий, – соврал он; признаться, что это было его собственное решение, ни сил, ни храбрости у него не хватило, и чувствовал он себя прегадко и препротивно и готов был хоть сквозь землю провалиться.
– Но как он может распоряжаться твоей судьбой? – недоумевала Анастасия. – Ведь ты – боярин!
– Он мой воспитатель. Я рос без отца и матери, и князь и княгиня заменяли их…
Ему было противно говорить эти слова еще потому, что ни Юрий Долгорукий, ни Серафима никогда не принуждали ни его, ни Якима, ни Улиту к чему-либо, наоборот, поддерживали их самостоятельность и боярское достоинство. Дети Кучковы росли в своем боярском тереме и в то же время как бы под сенью княжеской власти, но их ни в чем не ущемляли и ни в чем не ограничивали.
– И на ком же хочет тебя женить князь Юрий Долгорукий? – спросила Анастасия, и голос ее заметно задрожал.
– На соседке. Может, знаешь такую – Ефимию.
– На этой старухе?
– Какая она старуха? Ей не больше сорока.
– Для тебя она старая! Никак тебе не пара! Может, князь пошутил? Поговорит и забудет?
– Нет, это решено. И я ничего не могу изменить.
Анастасия зашла перед Федором и стала глядеть ему в глаза. По щекам ее потекли крупные слезы, она их не вытирала.
– А как же я? Как же я, Феденька? Ведь я люблю тебя!
У Федора забегали глаза, он отвел взгляд в сторону, пожал плечами. Ему было больно и стыдно за себя, за то, что сотворил.
– Я человек подневольный. За меня князь все решил.
Анастасия продолжала пристально смотреть ему в лицо, наконец стала говорить как-то отрешенно, будто не о нем, а о каком-то другом, постороннем человеке:
– А ведь это не князь тебя заставляет жениться, нет. Это ты, Феденька, решил. Это твоя воля, твое желание. Потому что жадность тебя съедает. Житья не дает. За два года я до последнего ноготка тебя узнала. Не можешь ты спокойно спать, когда под боком такая богатая невеста объявилась. Состояние ее несметное хочется получить. Еще богаче стать. Но знай, Феденька, что алчность тебя погубит. Не будет тебе счастья в жизни. Потому что на чужом несчастье своего счастья нельзя создать. Поймешь потом, да поздно будет.
Анастасия повернулась и медленно, будто слепая, пошла вдоль улицы. Федор смотрел ей вслед, растерянный и обескураженный.
III
С наступлением холодов молодежь ушла с лугов и улиц и стала хороводиться в домах – у кого помещение попросторней и хозяева веселье любят. Девушки приходили с прялками, парни несли гусли, свирели, барабаны, а также лучины и свечи. На этих посиделках пели, танцевали, вели различные разговоры, рассказывали забавные истории, ну и, конечно, влюблялись.
Яким посещал дом, расположенный недалеко от своего терема. Пришел с запозданием, когда вечеринка была уже в разгаре, присел на скамейку возле порога. К нему тотчас подскочила Авдотья. Она была влюблена в него и почему-то считала, что и он скоро влюбится в нее, надо только немного посодействовать этому. При каждой встрече старалась достичь этого различными способами и надоела ему хуже горькой редьки.
– Как хорошо, что ты пришел, – тотчас начала она тараторить, ухватив его за руку и прижимаясь рыхлым телом. – Хочешь для тебя спою?
Пела она прескверно, но считала себя лучшей певицей хоровода. И в остальном была на удивление самоуверенной и бесцеремонной.
– Спой, а я послушаю, – сказал он, чтобы отвязаться.