Кровь нуар, стр. 23

Он отпустил меня, но спросил:

— Что не так?

Я открыла было рот, передумала, вдохнула и выдохнула, потом еще раз, и наконец сказала:

— Не знаю даже.

— Неправда.

— Я правду говорю, — нахмурилась я.

— Обычно я не могу распознать, когда ты врешь. Ты и сейчас не пахнешь ложью, но пульс зачастил, и по глазам видно. Скажи, Анита, прошу тебя. Что не так?

— Давай сперва закажем еду, а пока будем ждать, я попробую объяснить.

— Хочешь собраться с мыслями, — сказал он. Не спросил, а сказал.

— Да.

Он кивнул:

— О'кей, давай найдем меню доставки.

Лицо его стало замкнутым. Вот чего ему не нужно было сейчас — это моих странностей. Я приехала быть ему убежищем и опорой, и сейчас это не получалось.

Джейсон подошел к столу у стены и нашел меню. Открыл, не глядя на меня. Но мы слишком близкие друзья, чтобы я не увидела, как он сутулит плечи, и по осанке было видно, что ему плохо. Вот черт.

Я знала, что не так — мой идиотский внутренний спор с собой насчет секса. Натэниел помог мне с ним справиться, и Мика, и Жан-Клод. Даже Джейсон как-то помог мне разобраться с парой моих пунктиков насчет Натэниела, когда я пыталась не стать его любовницей. Но с пунктиками насчет других мужчин моей жизни он мне мог помочь, а с пунктиками насчет его самого даже не пытался. Я и не знала, что у меня тут есть загвоздки, но вот — одна нашлась.

Я люблю Джейсона. Да, как друга, но он живет для меня на этой эмоциональной грани. На очень знакомой грани, на которой какое-то время жил Натэниел. На ней жил и Ашер. Есть другие мужчины, которые чаще бывают в моей постели, но ни один из них не приближался так близко к этой эмоциональной точке. Любовь, будь она дружбой или чем-то большим, подобна чаше. Она наполняется по капле, пока не нальется последняя — и вот чаша полна. Жидкость нависает над краями, держит ее только поверхностное натяжение, еще одна капля — и все прольется. Когда-то я не осознавала этот процесс, но слишком часто его уже наблюдала. Еще раз пролить чашу я не могу позволить себе. Не могу впустить в свою жизнь еще одного мужчину — в такой степени.

Неужто я не могу понять разницы? В чем она? Я настолько путаю любовь и секс, когда нет Натэниела или еще кого-нибудь, что не могу понять, хочу я этого мужчину ради секса или ради любви? Может быть. О господи, я просто не знаю.

— Я знаю, что буду брать, — сказал Джейсон и протянул мне меню. Я взяла, стараясь не глядеть на Джейсона. Не дать ему прочесть ничего по моим глазам.

Он знает, чего хочет. Черт побери, хотела бы я про себя это знать.

Глава девятнадцатая

Джейсон передал вниз заказ: «Цезарь» с жареной курицей для него и сэндвич с ней же для меня. Пришлось ему долго им объяснять, чтобы на мой сэндвич не ляпали никакого дурацкого сыра или соуса. Это же придумать надо — сыр с прожилками на курятину!

Джейсон сел на кровать, расстегнул наконец запонки и снял рубашку. Потом стащил с себя носки, прошелся босиком, потом плюхнулся на кровать и сказал:

— А теперь давай рассказывай.

Я встала, подошла к шкафу, повесила жакет на плечики, пытаясь найти начальные слова.

— У нас с тобой никогда не было секса наедине — кроме тех случаев, когда надо было ardeur кормить.

— О'кей, вроде бы так.

Я обернулась и посмотрела на него. Он полулежал на кровати, приподнявшись на локте, и я призналась сама себе, что он так очень симпатично выглядит. Хотя и не хотелось мне признаваться.

Анита, возьми себя в руки.

Я заставила себя подойти к кровати и сесть на уголок, чтобы снять чулки. Для этого мне пришлось задрать юбку, и это тоже ощущалось очень интимным. Неуклюжие пальцы стали возиться с подвязками.

— Чулки оставь, — попросил он.

Я глянула на него, и уж не знаю, что он прочел у меня на лице, но только он, спрыгнув с кровати, опустился передо мной на пол:

— Что такое, Анита? У тебя вид, будто я сейчас на тебя наброшусь или что-то такое. Не может же быть, чтобы ты меня боялась. Я же Джейсон. Просто Джейсон.

Я перестала возиться с подвязками и попыталась сказать правду. Между мной и Джейсоном никогда не было лжи — одна из причин, по которым мы друзья.

— Я боюсь не тебя, а своего чувства к тебе.

Он посмотрел на меня взглядом, которого я не поняла, и снова отклонился от меня, присев с широко расставленными коленями — снова выступили мышцы живота. Эту позу он часто использовал на сцене. То ли она удобна, то ли это привычка.

— Я не понимаю, что ты пытаешься сказать, Анита. Вообще я не люблю приставать с расспросами, но сегодня я несколько напряжен. Так что объясни.

— Меня смущает, что я тебя хочу, просто хочу. Это не ardeur, ничего метафизического, а просто как раз потому что ты Джейсон. Ты мне нравишься.

— И ты мне тоже. — Он посмотрел несколько недоуменно. — Но у тебя на душе кошки скребут, что ты хочешь меня не потому что ardeur, а просто так.

Я кивнула. Он улыбнулся и ласково взял меня за руку.

— То, что ты все еще нервничаешь от моего присутствия, это очень мило, Анита. Нет, правда. — Он взял двумя руками мою руку. — Но мне нужно, чтобы ты вот эту свою трудность победила, в чем бы она ни состояла. Сейчас мы поедим, но мне нужна человеческая близость, нужно, чтобы ты мне помогла утопить в памяти этот день. Ты меня понимаешь?

Я понимала.

— Единственное время, когда я полностью расслабляюсь, это в сексе. Натэниел шутит, что это у меня единственное хобби.

Джейсон улыбнулся, поднял мои руки к губам и поцеловал.

— И одно из моих любимых занятий тоже.

Я стала было краснеть, попыталась это прекратить, сама зная, что не получится.

— Я на самом деле не про это.

Он поцеловал меня в нос:

— Ты такая лапочка!

Оттолкнув его, я встала:

— Я не лапочка.

Он лег животом на кровать, уставясь на меня, продолжая улыбаться.

— Лапочка. Ты красивая, но когда ведешь себя так — просто лапочка.

— Так — это как?

— Пытаешься усложнить себе жизнь.

— В смысле?

— Ты сильно переживаешь, что хочешь секса со мной. Так?

— Вроде того.

— У тебя есть разрешение от всех твоих мужчин. Они все знают, что мы тут будем трахаться как кролики, если что-то от меня зависит. Так что вины перед ними у тебя быть не может — что ты их обманываешь. Обман подразумевает незнание. А тут один из живущих с тобой милых тебя уговорил ехать.

Я сложила руки под грудью, понимала, что дуюсь, но ничего не могла сделать:

— Вот и это мне тоже покоя не дает.

— Почему?

Я пожала плечами, не расцепляя рук:

— Потому что это не просто секс.

— А что же, скажи мне?

— Я боюсь, что переменится мое чувство к тебе.

— Что я тебе перестану нравиться?

— Нет, что будешь нравиться слишком.

Он скатился с кровати и встал передо мной:

— То есть ты мне хочешь сказать, что опасаешься в меня влюбиться?

Я еще раз пожала плечами, не глядя ему в глаза.

Он взял меня за плечи, заглянул в глаза, и мне пришлось посмотреть прямо ему в лицо. Оно было слегка удивленным и слегка грустным. Я ожидала не такого взгляда.

— Если бы я и правда думал, что это возможно, счастливее меня не было бы парня в городе, но ты на самом деле делаешь то, что и всегда Ты меня хочешь для секса и в качестве друга, но ты хочешь секса — и я здесь. Однако почему-то это заставляет тебя чувствовать себя виноватой, и ты начинаешь уговаривать себя, что тут больше, чем дружба.

— Почему ты так уверен?

— Потому что ты не смотришь на меня в этой комнате, как смотришь на Жан-Клода, Ашера, или Натэниела, или Мику или Ричарда. Я чуть впереди Реквиема с Лондоном или Дамиана, но не впереди прочих. Ты сейчас меня видишь, твое тело на меня реагирует, и это чудесно. Не могу передать, как мне было противно быть рядом с тобой невидимым.

— Я тебя видела.

— Видела, но не видела.

Япопыталась отодвинуться — он меня придержал.