Поэзия и проза Древнего Востока, стр. 120

Как только собака исчезла, государственный слон не стал больше ни есть, ни пить, ни купаться. Об этом доложили царю. Царь вызвал советника и сказал ему: «Пойди, мудрейший, узнай, почему слон так ведет себя».

Бодхисаттва пришел в стойло к слону и, увидев, что он так тоскует, подумал: «Это у него не телесный недуг; наверное, он был с кем-нибудь дружен, а теперь разлучен со своим другом». И он спросил сторожа: «Скажи, любезный, был ли слон с кем-нибудь дружен?» — «Да, почтенный, — сказал тот, — он очень привязался к одной собаке». — «А где же она теперь?» — «Да один человек увел ее». — «А знаешь ли ты, где он живет?» — «Нет, не знаю, почтенный».

Тогда Бодхисаттва пришел к царю и сказал: «Божественный, у слона нет никакой болезни, но он был очень привязан к одной собаке. А не ест он теперь, я думаю, оттого, что лишился своего друга». И Бодхисаттва произнес следующую гатху:

Выслушав советника, царь спросил: «Что же теперь делать, мудрейший?» — «Божественный, — отвечал советник, — прикажи бить в барабан и объявить: «У государственного слона один человек увел его подружку-собаку. У кого в доме найдут ее, того постигнет такое-то наказанье».

Царь так и сделал. А тот человек, услыхав царский указ, отпустил собаку. Сразу же прибежала она к слону, а слон при виде ее взревел от радости, обхватил ее хоботом, поднял себе на голову, потом снова спустил на землю, и только, когда собака наелась, сам принялся за еду.

«Он постиг даже мысли животных», — подумал царь и воздал Бодхисаттве большие почести.

«Не только теперь, о бхикшу, — сказал Учитель, — они так привязаны друг к другу, они были друзьями и прежде». Приведя эту историю для разъяснения дхармы и показав Четыре Благородные Истины, Учитель отождествил перерождения: «Тогда мирянин был собакой, тхера — слоном, а мудрым советником был я».

Джатака о золотом гусе (№ 130)

«Что дали, тем доволен будь…» Эту историю Учитель, находясь в Джетаване, рассказал об одной бхикшуни по имени Тхуллананда.

Как-то один буддийский мирянин, живший в Саваттхи, пригласил общину бхикшуни прийти к нему за чесноком. «Если придут бхикшуни, — сказал он сторожу, — дай каждой из них по две-три луковицы чеснока». С тех пор бхикшуни стали ходить к нему домой или на его поле за чесноком.

Однажды, когда наступили холода и все покрылось инеем, в доме мирянина кончился весь чеснок. В это время Тхуллананда явилась с другими сестрами к его дому и сказала хозяевам: «Мы пришли за чесноком». — «Дома нет чеснока, почтенные, — отвечали хозяева, — весь вышел, идите за ним в поле».

Сестры отправились в поле и, не зная меры, стали рвать чеснок.

«Ну и бхикшуни, — сказал рассердившийся сторож, — дергают чеснок, не зная никакой меры».

Услыхав его слова, некоторые сестры, соблюдавшие умеренность, обиделись, а узнав об этом с их слов, обиделись и бхикшу и рассказали об этом Благословенному.

Выслушав их рассказ, Благословенный сказал, порицая Тхуллананду: «О бхикшу, алчный человек неприятен даже матери, его родившей. Он не может ни обратить в веру необращенного, ни увеличить добродетели обращенных, ни способствовать получению милостыни, ни удержать уже полученную, тогда как человек умеренный всего этого может достичь». Этим и другими подобными наставлениями разъясняя дхарму, Учитель сказал: «Не только теперь, о бхикшу, Тхуллананда алчная, она была такой и прежде». И он рассказал историю о прошлом.

Давным-давно, когда в Варанаси царствовал Брахмадатта, Бодхисаттва возродился в семье одного брахмана. Когда он вырос, его женили на девушке такого же происхождения. У нее родились три дочери, и всем им дали имя Нанда.

После смерти Бодхисаттвы всех их взяли в чужую семью. А Бодхисаттва возродился в образе золотого гуся и был наделен знанием своих прежних воплощений. Когда он вырос и увидел, что тело его покрыто золотыми перьями, он стал думать: «Какое же воплощение я сменил, приняв такой вид?» И догадался: «Рождение в мире людей».

Потом он стал размышлять: «Как живут моя жена и дочери?» И увидел: они живут из милости, прислуживая другим людям. Тогда он подумал: «Мое тело покрыто золотыми перьями, которые можно выщипывать. Если я каждый раз буду отдавать одно перо моей жене и дочерям, они заживут безбедно». И, подлетев к их дому, он сел на гребень крыши.

Увидав его, жена и дочери спросили: «Откуда ты прилетел, почтенный?» — «Я ваш отец, — сказал гусь, — после смерти я возродился в образе золотого гуся и вот прилетел повидаться с вами. Теперь вы не будете жить в бедности и прислуживать чужим людям. Я буду отдавать вам каждый раз по одному перу, а вы, продавая их, заживете в достатке». И, дав им одно перо, гусь улетел.

С тех пор он стал прилетать к ним время от времени и оставлять по одному перу, и брахманки в самом деле зажили безбедно.

Но вот однажды мать позвала своих дочерей и сказала: «Милые, ведь у животных нет разума: как только ваш отец прилетит, выдернем у него все перья и возьмем их себе». — «Но это же будет ему больно», — возразили дочери.

А жене так хотелось золота, что однажды, когда прилетел гусь, она подозвала его к себе, схватила и ощипала. Но перья, выдернутые против воли Бодхисаттвы, из золотых превратились в простые, как у журавля. Бодхисаттва взмахнул крыльями, но взлететь не смог. Тогда брахманка посадила его в глиняный ящик и стала кормить. А когда у него снова отросли перья, — теперь они стали белыми, — он улетел в свое прежнее жилище и больше никогда не появлялся.

Приведя эту историю, Учитель сказал: «Не только теперь, о бхикшу, Тхуллананда алчная, она была такой и прежде. Желая золота, она погибла из-за своей алчности. А сейчас, желая чеснока, она тоже погибнет из-за алчности, ведь теперь и она, а из-за нее и другие бхикшуни больше чеснока есть не будут. Поэтому знайте, что, получив много, следует соблюдать меру, получив мало, довольствоваться тем, что есть, не желать большего». И Учитель произнес следующую гатху:

Так сказав, Учитель стал всячески порицать Тхуллананду: «Бхикшуни, евшая чеснок, — сказал он, — должна искупить свой грех…» После этого Учитель разъяснил нравственные правила [797] и отождествил перерождения: «Тогда брахманкой была Тхуллананда, тремя ее дочерьми были три бхикшуни, а золотым гусем был я».

Джатака о тщетности печали (№ 328)

«Она уже среди мертвых…» Эту историю Учитель, находясь в Джетаване, рассказал об одном мирянине. У этого мирянина умерла жена. Говорят, после ее смерти он не ел, не умывался и забросил все свои дела. Охваченный печалью, он приходил на то место, где был ее погребальный костер, и там причитал по ней. А вокруг его головы, словно как свет над светильником, поднималось сияние — знак вступления его на Первый Путь. [798]

Учитель, оглядев на рассвете мир и увидев этого человека, подумал: «Кто, кроме меня, отвратит от него печаль и дарует ему силу вступить на Первый Путь. Я буду ему спасением». В послеобеденное время, обойдя округу и собрав подаяния, Учитель взял с собой бхикшу, который обычно его сопровождал, и отправился к дому мирянина.

Услыхав, что к нему идет Учитель, мирянин вышел ему навстречу и, выказав все должные знаки почтения, усадил на подобающее место. А когда мирянин, поклонившись Учителю, сел возле него, Учитель спросил: «Отчего ты все время молчишь, мирянин?» — «Почтенный, — отвечал тот, — у меня умерла жена, и я с печалью думаю о ней». — «Закон разрушения разрушает, — сказал Учитель. — Раз она погибла, не следует о ней думать. Мудрые люди говорили о смерти жены: «Закон разрушения разрушил», — и больше о ней не думали». И он рассказал историю о прошлом.