Замуж не напасть, стр. 31
Она грустно улыбается.
— Женя, не верь, будто, принося кому-то в жертву свою жизнь, ты творишь добро. Люди не боги. И кроме жизни, у них ничего нет. Помнишь, с каким надрывом говорил Островский? Тот, что написал «Как закалялась сталь». Он умирал молодым и кричал людям: «Жизнь дается человеку один раз. И прожить ее нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» Идеологи исказили смысл его слов. Говоря о бесцельной жизни, он вовсе не имел в виду борьбу за коммунизм! Бесцельная жизнь — значит жизнь без любви. Разве не для того мы приходим в этот мир, чтобы искать и найти свою половинку? И жить вместе с ней в любви и согласии. Счастливо.
Юлия невесело смеется.
— Думаешь, с жиру бешусь? Мне просто жить тошно!
— Ну, ты загнула!
— Наверное. Мечусь по жизни, не отходя от плиты. Я ведь и институт заочно окончила. Теперь домохозяйка с дипломом. В случае чего смогу сама зарабатывать себе на хлеб…
Мужчины между тем приносят на столик напитки и легкую закуску.
— Не хочу я этот дурацкий мартини! — вдруг резко говорит Юлия. — Я буду виски с кока-колой!
— Что с тобой, опять истерика? — раздраженно спрашивает Роберт.
— Я хочу напиться. И забыться. Или заснуть и не проснуться! — бормочет она и вдруг начинает плакать.
— Извините, друзья, но, кажется, нам лучше уйти, — говорит Роберт.
— Оставь меня! — пытается вырваться Юлия, но муж держит ее крепко.
«Не вырвется! — понимает Евгения. — Странная женщина с кукольным личиком, которую никто не принимает всерьез. Женщина, у которой есть все, кроме главного… Уж не сестры ли мы с ней?»
Юлия обмякла, точно резиновая кукла, из которой вместе со слезами вышел воздух. Муж подхватывает ее на руки и уносит.
— Что это с ней? Заболела? — растерянно спрашивает Виталий.
— У нее больная душа, — задумчиво говорит Евгения.
— Отдохнули! — сплевывает он. — Уехали подальше от всех проблем! Может, все-таки посидим, выпьем?
— Давай лучше погуляем, — предлагает Евгения. — Мы же тут еще ничего не видели.
Она берет его под руку, и они долго гуляют, вдыхая пряный запах южных растений, настоянный на морском соленом воздухе. К концу прогулки оба начинают зевать и, придя в номер, засыпают, едва коснувшись подушек…
Будит их не солнце, которое давно поднялось, а настойчивый стук в дверь. Евгения набрасывает халатик и идет открывать.
— Вы до сих пор спите? — изумляется Роберт. — До конца завтрака осталось полчаса!
— Сорок минут, — выдвигается из-за его плеча Юлия. Она так хороша, свежа, голубые глаза так чисто сияют, что Евгения думает: уж не приснилась ли ей вчерашняя сцена?
Они с Виталием быстро собираются. Благо есть и где гостей принять, и где переодеться.
— Может, усугубим? — предлагает Виталий. — Мы ведь вчерашнюю выпивку так и принесли непочатой. Женя пить не хотела, а мне одному одиноко было.
— Вы — как хотите, а я не могу, — отказывается Роберт. — Я сегодня за рулем — после обеда повезу вас в дельфинарий.
Евгения была как-то в дельфинарии — на платной туристической экскурсии, но она не прочь съездить еще раз.
— Давайте уж вечером доберем все, от чего днем откажемся, — предлагает она. Ничего спиртного пить ей не хочется.
— Ты, Женечка, настоящий друг, — шутливо приобнимает ее за плечи Роберт. — За это я поведу тебя… с другими нашими товарищами в ночной ресторан.
Они смеются. И, по совету «старожилов» сразу взяв с собой купальные принадлежности, спускаются в ресторан к завтраку.
После завтрака, пройдя метров пятьдесят по усаженной цветами аллее, все четверо подходят к пресловутому лифту на море.
В пункте проката пляжа мужчины берут себе лодку, маски и ласты, а для женщин — водный велосипед. Евгения отмечает его несколько необычную конструкцию. Он не такой громоздкий, как прежние модели, легко маневрирует — не надо буквально выворачивать ступни, чтобы развернуть его в нужном направлении. Кроме того, над ним парусиновый сине-зеленый тент — не всем совершающим прогулку нравится жариться под палящим солнцем. Словом, велосипед — такой мини-катерок с педалями. Здесь даже есть небольшой отсек, куда Юлия выгружает банки фанты, пепси-колы, пакетики с солеными орешками, хрустящими чипсами…
— Красотища! — хлопает в ладоши Юлия. — Отплывем подальше и часа два будем кайфовать одни, без этого мерзкого сильного пола!
Евгения удивленно смотрит на нее — подруга говорит без тени улыбки.
— Думаешь, рисуюсь? Нисколько. Я вполне могу обойтись без мужчины. К сожалению, не без его денег. Не бойся, я не лесбиянка. Просто с той поры, как умер Левушка… — голос ее на секунду прерывается, — секс потерял для меня всякий интерес.
— Левушка — тот, о ком ты рассказывала? Юлия, судорожно вздохнув, только кивает.
— Его мать сказала, что он поправлял раму на лоджии. Вроде ее ветром покорежило. Сорвался и упал на асфальт. С восьмого этажа… Я не верю, что он мог оступиться… Как они его мучили! «Мало ли других женщин, уйди, пожалей двоих детей!» Коле тогда годик исполнился… А меня? Родная мать по щекам хлестала и кричала: «Шлюха!»
Она молчит, делая вид, будто что-то ищет в своей сумке.
— Они думают, теперь у детей есть мать. Ее вполне может заменить робот, умеющий стирать и готовить. У него хоть истерик бы не было…
Она без предупреждения с размаху прыгает в воду, от чего у Евгении екает и сжимается сердце. Но Юлия выныривает и, легко поднявшись на руках, взбирается на велосипед.
— Не волнуйся. Роботы самоубийством не кончают!
— Я думала, в наше время такой любви не бывает, — говорит, чтобы хоть что-нибудь сказать, Евгения.
— Поэтому и живешь с Виталием? — проницательно спрашивает Юлия.
— Если честно, то я ему вовсе не жена! — выпаливает Евгения. — То есть предложение он мне сделал, но согласие я не дала.
— Все думаешь?
— Уже не думаю. Вернее, думаю, как сказать ему о своем решении: я не хочу быть его женой!
— Для Виталика это будет шоком. Он уже смотрит на тебя как на свою вещь.
— Еще бы! Все шмотки, что на мне, куплены им.
— В том-то и беда, что они считают, будто любую женщину можно купить.
— Наверное, потому, что многие из нас продаются.
— Увы! Матери не прививают дочерям чувство собственного достоинства. От нищеты все. Мол, главное — найти выгодную партию. Иначе говоря, подороже себя продать. И не важно, какой фигурой ты будешь в этой партии: королевой или пешкой?
— Кстати, о королевах, — говорит Евгения, — ты, случайно, в шахматы не играешь?
Глаза Юлии выражают изумление столь резким поворотом разговора, но, проследив за взглядом Евгении, она тоже видит лодку, на которой лихо гребут к ним их крутые мужчины.
Глава 12
У дома Евгении они оказываются около девяти часов вечера, и, к огромному ее облегчению, Виталий говорит:
— Женечка, ты не обидишься, если я поеду сегодня к себе? Анжела столько дней была одна! Я беспокоюсь. Она вроде бы девица взрослая, но я все равно волнуюсь: мало ли что?
— Конечно, поезжай! Разве можно на это обижаться? Мой Никита с бабушкой, и то я беспокоюсь, а девчонка — одна!
Перенасыщенные впечатлениями дни отдыха даже утомили ее. Хочется побыть одной, сложить разрозненные кусочки в одну картину: аттракционы с жуткими «американскими горками», каруселью и тиром, в котором она выиграла маленького плюшевого зайца, прыгающие через кольцо дельфины, ночная прогулка на теплоходе, теннисный корт, волейбол и даже бильярд. Нешуточное сражение с Юлией за огромной шахматной доской. Кажется, смотреть на их матч собрались все мужчины дома отдыха. Две женщины за шахматами — редкое зрелище…
— Спасибо тебе! — Она целует Виталия в щеку с таким трепетом, будто расстается с ним навсегда.
Он тоже чувствует что-то тревожное.
— Как, оказывается, я к тебе привык! — Крепко сжимает ее за плечи и выдыхает прямо в ухо: — Я заеду за тобой утром, отвезу на работу. А ты выполни мою маленькую просьбу, ладно? Позвони мне перед сном!