Ашерон (ЛП), стр. 84

— Посмотри на моего сына.

Он отказался.

— Посмотри, черт тебя дери! — заорала она, — я хочу, чтобы ты увидел, что натворил.

Архон вздрогнул прежде, чем подчиниться, а потом облегчение в его глазах разожгло ее гнев еще сильнее. Как же она могла позволить такому бессердечному и гнилому оказаться в ее постели? В ее теле? Аполлими зарычала.

— Твои выродки — дочери лишили моего сына жизни. Эти маленькие шлюхи прокляли его. А ты, — она презрительно усмехнулась от этого слова, — посмел защищать их, а не моего ребенка.

— Аполлими…

— Больше никогда не смей произносить мое имя, — она заткнула ему рот своими силами, — у тебя есть полное право бояться. Но твои сучки ошиблись. Это не мой сын разрушит этот пантеон, а я. Аполлими — великая разрушительница, всемогущая и принесшая смерть всем богам Атлантиды.

И даже тогда они не понеслись к дверям или стали перемещаться, однако Аполлими не позволила бы им этого. Призвав самую темную сторону своей души, она запечатала вход в зал. Никто не выйдет отсюда, пока она не утолит жажду мести. Никто. Если Ктонианцы убьют ее за это, то так тому и быть. Аполлими все равно уже была мертва внутри. Она ни о чем не заботилась, кроме как заставить их заплатить за свое участие в страданиях ее сына. Архон упал на колени, пытаясь вымолить у нее пощаду. В ней ничего не осталось, кроме ненависти такой мощной и горькой, что она даже могла ощущать ее вкус у себя на губах. Аполлими пнула его назад и обдала его огнем так, что остались лишь окоченелые останки бога. Бази закричала, когда богиня повернулась к ней.

— Я помогла тебе. Правда! Я поместила его туда, куда ты мне и сказала.

— Ты ни черта не сделала, кроме как хныканья и ослушания моего приказа.

Аполлими сожгла ее дотла. Один за другим, она смотрела на богов, которых когда-то считала своей семьей, и обращала их в камни, пока ее неуемная ярость требовала насыщения. Они пытались в отчаянии успокоить ее, но раз ее ярость вырвалась наружу, не было в мире такой силы, которая могла бы ее теперь остановить. Кроме ребенка, которого они убили по глупости. Только Апостолос мог спасти их. Только в одном случае она засомневалась, насчет своего любимого приемного внука Дикастиса — бога правосудия. В отличие от других, он не съеживался и не умолял. Также как и не боролся с ней. Он стоял, положив одну руку на спинку стула и спокойно встретив ее взгляд, как будто они были на равных. Но потом Дикастис понял правосудие и понял ее месть. Уважительно опустив голову, он даже не шевельнулся, пока она сожгла его. Следующей была Эпифимия. Ее сестра. Богиня изобилия и желания. Это была такая стерва, которой Аполлими по глупости доверяла больше, чем всем остальным. С глазами, полными ледяных слез, Аполлими смотрела ей в лицо.

— Как ты могла?

Крошечная и хрупкая со своей ангельской внешностью, она уставилась на нее с того места, где сидела съежившись от страха.

— Я сделала то, о чем ты меня просила. Я доставила его в человеческий мир и удостоверилась, что мальчик родился в королевской семье. Я даже вручила его королеве, чтобы она вскармливала его грудью. За что ты хочешь разрушить меня?

Аполлими хотелось выколоть ей глаза за то, что она сделала.

— Ты дотронулась до него, шлюха! Ты знала, что для него это принесет! Быть тронутым рукой желания и не иметь при этом божественных сил, чтобы противостоять… Ты сделала так, что каждый человек, увидевший его, сходил с ума от своей похоти и от желания обладать им. Как ты могла быть такой легкомысленной?

И только тогда она увидела правду в глазах ее сестры.

— Ты сделала это специально!

Эпифимия сглотнула.

— А что еще мне оставалось делать? Ты слышала, что сказали Мойры. Они предсказали, что он станет нашей смертью. Он должен был уничтожить нас.

— Ты думала, что смертные убьют его в своих попытках овладеть им?

Слеза скатилась по щеке Эпифимии.

— Я просто пыталась защитить нас.

— Он был твоим племянником, — ударила ее Аполлими.

— Я знаю, и мне очень жаль.

Не настолько, как то, что ее ожидало. Аполлими скривила губы.

— Взаимно. Мне очень жаль, что я доверила тебе то, что любила больше вас всех, и ты знала об этом. Ты неблагодарная сука. Я надеюсь, что твои действия будут преследовать тебя целую вечность.

Аполлими спалила свою сестру. И даже, несмотря на то, что они все погибли и исчезли, а чувство мести не утолилось совсем… Дыра в ней все еще была там и так сильно болела, что она могла лишь безудержно кричать. Аполлими кричала до тех пор, пока у нее не пересохло в горле. Выбросив вперед руки, она разгромила весь зал, пока камня на камне от него не осталось. Также и в ней самой ничего не осталось, кроме воспоминаний о надежде на сына, который был мертв. Аполлими вытерла слезы, когда поднялась и увидела, что натворила вокруг. Не чувствовалось никакого удовлетворения, ведь свершилось лишь правосудие.

— Исчезни…

Она повернулась и направилась к островному королевству, которое он создал для нее. Атлантиде. Эти глупые дураки решили, что избавятся от Апполона, убив его супругу и сына. Сегодня они будут ежиться от страха, оставшись без его поддержки, и понесут наказание за содеянное. Но не греческий бог хочет их смерти. А она, их заступница. От ее руки они будут страдать и умрут, за преступления, которые совершили против ее сына. Никакой пощады. Вот то, что они дали Апостолосу и именно это Аполлими и вернет им. Одним взмахом своей руки, она погрузила целый остров в море и стала прислушиваться к красоте их перепуганных криков и просьб о милосердии и избавлении, пока эти ничтожества боролись и заканчивали свои грязные жизни. Это была самая прекрасная музыка, которую она когда-либо слышала. Заставить их умолять… Если бы только Апостолос и Ксиамара были здесь. Содрогнувшись от боли, она попыталась отодвинуть скорбь в сторону, когда отреклась от этих людишек. Когда последняя часть островного королевства погрузилась в море, солнце только начинало садиться. Аполлими развернулась и направила свой взор на греческие земли. Они последние будут страдать. Не только смертные обижали ее мальчика, но и эти чертовы боги, которые считают себя самыми умными и самодовольными. Но больше всех заплатят сучьи дочери Архона. Они думают, что находятся в безопасности на Олимпе под защитой своей матери. Но три Мойры были ничем, по сравнению с дочерью Хаоса, матерью абсолютного разрушения. Их предсмертные крики будут одними из самых приятных.

Глава 58

25 июня,9527 г до н. э.

Гора Олимп.

Маленький и тощий в фигуре с черными волосами и глазами, Гермес пролетел через весь зал Зевса, пока не остановился ровно перед своим отцом, который выглядел лишь на несколько лет старше него. Гермес не был уверен в том, что происходило, но всех богов собрали здесь и они все без дела шатались по помещению. Они не обращали на него внимания, пока Гермес не заговорил.

— Вы знаете пословицу, гонца не убивают? Так вот держите эту мысль близко-близко к своим сердцам.

Зевс ухмыльнулся, когда вставал со стула, где играл в шахматы с Посейдоном. Одетый в свободную белую тогу, у Зевса были короткие белокурые волосы и живые голубые глаза.

— Что происходит?

Гермес указал на окна, которые выходили на человеческую реальность.

— Кто-нибудь из вас смотрел на Грецию за последний час или около того?

Артемида затаила дыхание, когда у нее появилось очень нехорошее предчувствие, пока она сидела за маленьким столиком чуть в стороне от Афины, Афродиты и Апполона. Апполон закатил глаза и махнул рукой в самонадеянном пренебрежении.

— Что такое? Они реагируют на то, что я проклял апполитов?

Гермес покачал головой и саркастически указал, что бог ошибся.

— Не думаю, что это беспокоит их так же, как тот факт, что Атлантида исчезла, а атлантская богиня Аполлими прокладывает себе путь через нашу страну, уничтожая всех и вся, кто попадается у нее на пути, — Гермес одарил Апполона надменным взглядом, — и на тот случай, если тебе любопытно. То направляется она именно к нам. Я могу, конечно, очень ошибаться в этой части, но мне кажется, что эта женщина уж очень раздражена.