Темные объятия, стр. 61

Тейлон крепче сжал трубку.

—

Раз уж выдаешь себя за Ашерона, тебе стоит побольше о нем узнать!

—

Поверь мне, Охотник, — вкрадчиво произнес незнакомец, — я знаю Ашерона куда лучше, чем ты. Знаю о нем такое, что тебе и не снилось. Такое, что, узнав об этом, ты возненавидишь его навеки. Ашерон — не тот, каким кажется.

—

Мы с ним знакомы полторы тысячи лет — думаю, за эти годы я успел кое -что о нем узнать.

—

Ты так думаешь? — усмехнулся незнакомец. — А знаешь ли, что он обрек на смерть свою сестру? Она рыдала и звала на помощь; он был от нее всего в нескольких шагах, но, пьяный и одурманенный, не тронулся с места, и ее разорвали на части.

Эта ужасная картина, словно наяву, возникла перед глазами Тейлона. Нет, этого не может быть! Он знал Ашерона: как бы тот ни был пьян или одурманен — никогда не отказал бы в помощи даже незнакомцу! А ради спасения тех, кто находился под его защитой, он готов был перевернуть землю и небеса.

—

Я тебе не верю!

—

Поверишь. Прежде чем я с вами расправлюсь, все вы узнаете правду о нем.

И самозванец прервал разговор.

Тейлон отшвырнул телефон и потер ладонями лицо. Все это казалось ему каким -то бесконечным дурным сном.

Всего два человека на свете ему близки и дороги. Один — друг и учитель, плечом к плечу с которым он сражается уже полторы тысячи лет.

Другая — женщина, чья душа ему дороже собственной жизни.

Оба они — в опасности. Оба нуждаются в его защите.

Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным! Даже в тот день, когда погиб его дядя. Тогда, по крайней мере, он сжимал в руках меч и знал — или думал, что знает, — кому мстить.

Но сейчас ему противостоят враги не из плоти и крови. Один — таинственный самозванец, выдающий себя за Ашерона. Другой — подлый бог, одержимый жаждой мщения...

Что же делать?

Обернувшись, он бросил взгляд на Саншайн.

Ее темные волосы разметались по подушке, смуглая рука темнела на белоснежной простыне. Лицо было по -детски безмятежным и удивительно красивым. Глядя на нее, он словно чувствовал ее в своих объятиях, ощущал жар ее тела, тепло ее прикосновений...

Как же ее защитить?

«Доверься Морриган, Спейрр. Никогда не сомневайся в ней. Знай: она делает для тебя все, что может».

—

Таковы были последние слова его отца, обращенные к маленькому сыну.

Прикрыв глаза, Тейлон вспомнил его облик, освещенный неярким светом очага. В глазах друида сияла гордость и отцовская любовь.

Тейлон накрепко запомнил отцовский завет. Так он и поступал: во всем полагался на Морриган — и богиня платила ему добром. Никто не мог победить его в бою, ни силой, ни хитростью.

Но враг нанес удар с неожиданной стороны: предательство настигло Тейлона в собственном доме.

Его незаконнорожденный кузен мечтал о престоле и решил расправиться со всеми, кто стоял у него на пути. Сначала — с королем и королевой, затем — с Тейлоном и Сиарой.

Тейлон не подозревал, что его дядю и тетю убили заговорщики, возглавляемые собственным сыном короля.

Правда открылась ему лишь после того, как друиды казнили его и Сиару.

В ту ночь, когда Тейлон напал на свой клан, кузен признался ему во всем, надеясь на пощаду.

Но Тейлон, снедаемый ненавистью и отчаянием, отомстил всем, а затем затворил свое сердце на много сотен лет.

Пока однажды на темной улице ему не встретилась фея с черными косами и огромными сияющими глазами...

Он любит ее. Любит ее смех, ее живой ум, ее нежное сердце.

Она исцелила его. Рядом с ней он снова живет. Он вновь стал самим собой.

А без нее... зачем ему жить?

Но если она останется рядом с ним — неминуемо погибнет.

— Я должен с ней расстаться, — произнес Тейлон вслух.

Иного выбора нет.

Высоко над городом, на мосту -переходе, рядом с кафе «У Джексона», сжимая руками железный поручень, стоял Зарек. Внизу, по Уилкинсон-стрит и соседней Декатур-стрит сновали люди, входя и выходя из магазинов, клубов и ресторанов.

Ашерон передал Зареку приказ сидеть дома до самого Карнавала. Но Зарек — не из тех, кто подчиняется приказам.

Сидеть дома ему смертельно наскучило на Аляске, в долгие полярные дни. В доме он чувствовал себя словно в клетке — а этого Зарек терпеть не мог.

Когда он улетал из Фэрбенкса, на дворе было четырнадцать градусов ниже нуля. По сравнению с полярным климатом промозглая и ветреная новоорлеанская зима казалась ему тропиками.

Даже пронзительный ветер с реки для Зарека был лишь легким прохладным бризом.

Конец июня и июль в Фэрбенксе бывали теплыми, даже жаркими, но к тому времени, когда нескончаемый солнечный свет сменялся призрачными сумерками белых ночей и Зарек отваживался выйти из дома, полярный холод вновь вступал в свои права.

Да и выйти удавалось в лучшем случае всего на несколько минут — восходящее солнце вновь гнало его под защиту четырех стен.

Девять столетий Зарек был прикован к суровой земле Аляски.

Но теперь наконец-то получил передышку.

Прикрыв глаза, Зарек вдохнул воздух, полный запахов жизни. Аромат различных кушаний смешивался в нем со свежестью речной влаги. Снизу, с улиц, доносились смех и обрывки оживленных разговоров.

Неудивительно, что Тейлон и Кириан так любят этот город.

Хотел бы Зарек остаться здесь хоть еще ненадолго! И не только потому, что ему этот город тоже пришелся по душе. Здесь были другие Охотники — такие же, как он. Люди, с которыми можно поговорить...

Но Зарек вечно хотел невозможного.

Справа отворилась дверь, в проеме появился маленький мальчик. Зарек скользнул по нему равнодушным взглядом — он всегда считал, что терпеть не может детей. Однако этот мальчуган был не так уж плох. Пожалуй, даже симпатичный. Каштановые волосы, нежное тонкое личико... И слезы на глазах.

Заметив Зарека, ребенок решительно направился к нему.

—

Мистер! — позвал он тоненьким голоском. — Помогите мне, пожалуйста! Я потерялся и остался совсем один!

Глубоко вздохнув, Зарек оторвался от поручня, спрятал в карман руку с когтями и повернулся к мальчугану:

—

Поверь, приятель, это чувство мне знакомо.

Он протянул малышу руку, и мальчишка тут же вцепился в нее своей крохотной ручкой, словно в спасательный круг. Зарека это поразило: сам он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь — даже в самом раннем детстве — с таким доверием тянулся к взрослым.

—

Ну, кого ищем? Маму или папу?

—

Маму. Она высокая и красивая.

Зарек кивнул.

—

А зовут ее как?

—

Мама.

Исчерпывающая информация.

—

Сколько тебе лет?

—

Вот столько! — шмыгнув носом, малыш гордо продемонстрировал четыре пальчика.

— А вам?

—

А мне чуть побольше.

—

Вот столько? — И мальчик растопырил все десять пальцев.

Зарек невольно улыбнулся.

—

Пошли, — сказал он, открывая дверь. — Найдем кого-нибудь, кто подскажет, где искать твою маму.

Мальчик вытер нос рукавом и вошел вместе с Зареком в кафе. Почти мгновенно раздался истошный женский крик:

—

Отпустите моего сына!

—

Мама! — воскликнул мальчик и бросился к матери.

Женщина подхватила ребенка на руки, и ее испуганный, подозрительный взгляд в сторону Зарека подсказал ему, что сейчас разумнее всего смыться.

Пугать окружающих своим видом — приятно, но не всегда полезно.

—

Охрана! — завопила мамаша.

Выругавшись, Зарек бросился бежать. Одним прыжком перемахнул через поручень, приземлился на лестнице уровнем ниже и растворился в толпе.

По крайней мере, так ему казалось.

Уже на Уилкинсон-стрит навстречу ему из тени вышел Ашерон.

Ну вот, только этого не хватало! Теперь его ждет получасовая нотация на тему: «Тебе же велено было сидеть дома, — зачем же ты, такой-сякой, сбежал, заперев Ника в шкафу?»