Паранджа страха, стр. 22

Часть ночи я провела в гостиной, сцеживая молоко при помощи специального устройства. Это было очень непросто. Мать не поддавалась на мои уговоры разрешить мне покормить Амира. Потом пришел муж и потребовал вернуться в спальню, потому что ему стало скучно. Я не могла понять его поведения. Как можно быть таким бессердечным, слыша плач своего ребенка?

Я отказалась, поскольку не желала делить с ним что бы то ни было, и он ударил меня, обозвав сучкой и матерью ублюдка. После его слов мне захотелось выброситься из окна.

Сегодня я часто задаю себе вепрос, как я могла вынести столько страданий и не сойти с ума?

Муж, изрыгая проклятия и ругательства в мой адрес, пошел прочь. Амир снова заплакал, и я решила подняться и еще раз поговорить с матерью.

— Что тебе надо, Самия? Все уже было сказано вчера вечером. Иди спать.

— Я хочу накормить его в последний раз перед отъездом. У меня ужасно болит грудь.

В моих словах мать услышала нотки смирения и кивнула.

— Так и быть, корми. Пользуйся случаем этой ночью.

Завтра пойдешь к врачу, пусть он сделает так, чтобы молоко не прибывало.

Как только Амир оказался у меня на руках, он успокоился и стал искать грудь. Казалось, он понимал, что происходит, и сжимал грудь своими маленькими пальчиками, словно не хотел расставаться. Наевшись, малыш уснул как ангелочек.

Мать поспешила прервать эту идиллию, отобрав у меня сына.

— Как бы там ни было, завтра ты его увидишь. Ну и два раза в год, когда будешь приезжать в гости в Алжир.

— Обещай мне заботиться о нем и никогда не заставлять его плакать или страдать.

— Он никогда не будет страдать, об этом не беспокойся. Обещаю заботиться о нем. Это маленький красивый мальчик, которого будут обожать и твой отец, и твои братья. Он станет нашим любимцем. Я регулярно буду посылать тебе фотографии, так чтобы ты ощущала его близость. Ты не будешь ссориться с мужем из-за детского плача, перестанешь вскакивать по ночам, чтобы покормить его и сменить подгузники. Видишь, в конечном счете выигрываешь ты. А я буду мучиться вместо тебя.

Ты же, если захочешь, сможешь родить своему мужу еще одного малыша.

— Хватит, мама. Ты прекрасно знаешь, что один ребенок не заменит другого. Я люблю своего сына. Вы делаете мне очень больно. С детских лет я чувствую себя все несчастнее и несчастнее. Я не смогу вынести новых страданий. 126* ^ Самия Шарифф — Страдания нам посылает Всевышний, каждому по широте его души. Значит, у тебя широкая душа, Самия.

До сих пор твои страдания были не очень велики, поверь мне. В том, что я забираю у тебя сына, Господь посылает тебе новое испытание, вернее, он посылает тебе благословение, раз уж посоветовал мне взять ребенка, чтобы оградить тебя от еще больших страданий.

— Значит, Господь послал мне маленькое страдание в том, что я в шестнадцать лет оказалась замужем за неуравновешенным мужчиной? Абдель уничтожает меня у тебя на глазах, но никто не желает прийти мне на помощь. И вы пользуетесь этим, чтобы отнять у меня единственную отраду.

— Я вынуждена была согласиться на твое замужество* чтобы выжить. Твой отец постоянно сердился на меня за то, что ты становилась все более зрелой. Он считал, чем дольше ты живешь с нами, тем больше вероятность, что ты принесешь нашему роду позор и бесчестье. Расплачиваться за тебя приходилось мне. Я никогда не рожала бы девочку по собственной воле, ты это прекрасно знаешь. И не тебе меня учить! Я больше не хочу говорить об этом. Малыш спит, утро вечера мудренее. Спокойной ночи, Самия!

— Всю свою жизнь я только и слышу про эту мудрость…

Мать больше не желала меня слушать. Я ушла в гостиную и легла на софу, но сразу заснуть не получилось — я была слишком расстроена своим бессилием. Я рассматривала положение с разных сторон в поисках выхода, но напрасно: Только под утро, выплакав все слезы, я задремала, а через несколько часов мать разбудила меня.

— Как тебе не стыдно! Оставила мужа спать одного!

Я бы не удивилась, если бы он пришел и убил тебя! Идем, поможешь мне собрать детские вещи.

Сил на дальнейшее сопротивление у меня не осталось.

Сердце истекало кровью, когда я складывала одежду, которую в течение месяцев покупала для малыша вместе с подругой. Никогда я не увижу, как он играет игрушками, которые я выбирала для него; как хватает погремушку; как у него прорежется первый зубик; как он ползает, ходит на четвереньках, как пытается стоять, как произносит «ма-ма»… Это все будет знать моя мать. Самия — это пустышка, не нужная никому, даже себе самой.

Уровень моей самооценки опускался все ниже и ниже.

Мать торопилась уехать. Она вела себя настороженно, как вор, который желает поскорей исчезнуть с украденной добычей. Еще она напоминала мне львицу, готовую прыгнуть при первом неосторожном движении, чтобы защитить своего детеныша. Но разве не я должна была стать такой львицей? Почему я не защитила своего ребенка? Почему допустила такое бесстыдство? Почему не настояла на том, чтобы взять его на руки на несколько минут и ощутить его запах? Почему? Меня снова принуждали вернуться к роли маленькой забитой девочки, какой я была всю свою жизнь. Я чувствовала, что проиграла битву, даже не попытавшись начать ее.

— Я хочу поехать с вами в аэропорт, — сделала я последнюю попытку.

— Нет, Самия. Ты избавишь нас от многих проблем, если останешься здесь, — угрюмо ответил муж.

— Оставайся дома и настраивайся на правильный лад.

Как только я приеду в Алжир, отец тебе позвонит. За малыша не беспокойся, я люблю его, как собственного сына, — поддакнула ему мать.

— Ты видишь, Самия, — опять подключился муж,

«успокаивая» меня. — Мать любит тебя, как всякая мать любит своего ребенка.; Каждый месяц тебе будут сообщать обо всем, что происходит с ребенком. Как тебе повезло! Иметь такую мать!

Последние слова Абделя обескуражили меня. Я опять засомневалась в себе. Я уже не знала, кто из нас сумасшедший — я или мои родственники. Перед отъездом отец предупредил, что видит меня везде, как бы далеко я ни находилась. И я верила, что он способен на такое! Я проклинала свою семью, потому что понимала: я не смогу помешать им совершить преступление.

Хлопанье дверцы автомобиля вернуло меня к действительности. Мать села в машину и посмотрела на меня своим излюбленным взглядом, исполненным презрения.

— Абдель, садись! — крикнула она. — Самолет ждать не будет!

— Подождите, я хочу взглянуть на ребенка в последний раз.

— Хорошо, только быстро.

Амир спал, сжав кулачки. Я нежно погладила их, стараясь не разбудить малыша, с замирающим сердцем вернула его матери и со всех ног побежала в дом.

Глядя из окна вслед уезжающей машине, я теперь знала, какую боль испытывают матери, когда теряют ребенка из-за болезни или похищения. И оплакивала своего сына.

Жизнь без сына

Я не могла оставаться одна. Нужно было срочно поговорить с кем-то, и я вспомнила о подруге детства. Абделю не нравилось, что я общаюсь с ней, но сейчас я решила воспользоваться его отсутствием.

Трубку поднял муж Амины, и я услышала, как он сказал ей:

— Это твоя подруга Самия. Мне кажется, она плачет.

Амина быстро подошла к аппарату.

— Самия, что случилось?

— Приезжай, Амина! Ты нужна мне! Они забрали моего ребенка!

— Кто забрал твоего ребенка?

В двух словах я обрисовала ей ситуацию, и через пятнадцать минут она уже звонила в дверь.

К этому времени Амина вышла замуж за своего парня-француза, хотя ее родители были против. Она казалась счастливой и влюбленной, потому что вела такую жизнь, какую хотела, — как свободная арабская женщина. Меня восхищали ее храбрость и способность противостоять мнению окружающих. Я всегда хотела быть похожей на нее, а в тот момент желала этого как никогда. В детстве Амина вдохновляла меня поступать так, как она, но когда мы выросли, я поняла, что мне недостает ее храбрости. Надо сказать, что воспитана она была совсем по-другому.