Играя с огнем (ЛП), стр. 2

- Я надеюсь, что ты гниешь в сточной канаве, — сказала я, посмотрев в аквариум. — Не мог же ты отправиться на небеса.

Маленький паршивец меня ненавидел, всегда раздувал жабры и бился о стекло, когда я входила в комнату. Рыбку мне подарил мой последний парень по кличке Темный принц. Интересно, а жалеть, что мой бывший не окочурился вместе с рыбкой, это плохо?

Хотя сейчас не время размышлять над моральной стороной этой мечты. Мне пора уходить. Одета? Да. Обута? Да. Ключи? На месте. Резюме? Взяла с собой. Я засунула его вчера в штаны моей рабочей униформы, готовясь к сегодняшнему интервью. Ух. Еще одна работа в сфере обслуживания. Если бы только я могла забраться обратно в постель, свернуться под одеялами и продолжить смотреть свой эротический сон про Вина Дизеля и тюбик шоколадного сиропа. Двойное удовольствие! Я прям с ума схожу по его лысой голове.

«Женщина, спустись с небес на землю», — посоветовала я сама себе. Я уже дотащилась до входной двери, когда зазвонил телефон. Вздохнув, я побежала обратно в комнату. Вероятно, это мой босс Рон, но я хотела узнать, кто звонит, просто на всякий случай. Но, взглянув на номер звонившего, увидела, что это мой отец. И хотя я уже опаздывала, мне и в голову не пришло не ответить на звонок, а потом просто послушать сообщение на автоответчике. Я схватила трубку и прижала к уху:

- Привет, папуля.

- Привет, куколка. Чё делаешь?

- Собиралась на работу. У тебя всё в порядке?

- Вполне. Всё хорошо, — его низкий грохочущий голос всегда меня успокаивал.

- Ты слишком много работаешь.

- Ах, ну ты же знаешь, что я ради этого живу, — сказала я совершенно искренне. Я никогда, никогда не дам понять этому самоотверженному человеку, что мне не нравится моя работа, а вернее мои работы. Тогда бы он сам пошел работать, мой старенький плюшевый мишка. Он сделал бы всё, чтобы обо мне позаботиться. Неудивительно, что я его очень любила.

- Я счастлива только когда работаю.

- Ты прямо как твоя матушка, пусть земля ей будет пухом. Никогда не понимал такой самоотверженности, — ответил он. Я представила, как он в недоумении качает головой.

- Я тебя не задержу. Я только что посмотрел старый альбом с фотографиями, где ты совсем еще крошка. Я знаю, что ты навещала меня не так давно, но мне захотелось услышать твой голос.

Вот видите? Он такая лапочка.

- Теперь ты пытаешься довести меня до слез. Но я рада, что ты позвонил. Я тоже скучала по тебе и твоему голосу.

Он усмехнулся:

- Ох, разве мы не парочка сентиментальных…

- Дэвид! — услышала я женский голос.

- Вот черт, — сказал он мне. И обращаясь к женщине, пробурчал: — не сейчас, Мэри. Я разговариваю по телефону с моей любимой девочкой.

- Ты правда целовался с Дженет прошлой ночью в саду? — услышала я вопрос Мэри.

- Час от часу не легче, — прошептал папа. Затем он сказал: — вот дерьмо. Мне кажется, что она сейчас заедет в инвалидной коляске прямиком в мою комнату.

Он замолчал, а потом тяжело вздохнув, произнес:

- Наверное, стоило принять предложение Дженет прогуляться.

- Полагаю, что стоило, — смеясь, ответила я.

- Мне пора. Люблю тебя, куколка, — сказал он.

- Дэвид, — голос Мэри раздавался теперь отчетливее.

- Я тоже люблю тебя, папочка.

Я повесила трубку и минуту просто смотрела на телефон, улыбаясь. Покачав головой и бросив лишь один тоскливый взгляд на свое жилище, я выскочила из квартирки.

- Пора поскорее завершить этот день, — бормотала я на ходу.

На улице тусклый весенний утренний воздух был пропитан ароматом магнолии, и в то же время он был ужасно горячим и липким от влажности. Вот незадача. Я забыла маленькое полотенце, которым обычно вытирала пот. Через пару минут вся моя одежда прилипнет к телу. Да, прелестно. Но с этим уже ничего не поделаешь.

Не желая заявляться на работу голодной (голодная — значит злая, а злая — значит останусь без работы), я купила пончик, глазированный карамелью, по пути на автобусную остановку и пропустила свой автобус. МАРТА, первая транспортная система Атланты, работавшая по принципу «упустишь-транспорт-и-пиши-пропало», оправдывала свою репутацию, так что я теперь опаздывала еще минут на двадцать.

Когда я вбежала в «Утопию», там уже были длинные очереди. Клиенты были недовольны задержкой и не стеснялись в выражениях. Я зевнула. «Ой, я вас умоляю. Да хоть рыдайте тут богатенькие Буратины. О, Господи! Любому, кто может позволить себе каждый день выпивать по чашке кофе за 6 баксов, жаловаться не на что».

Рон, мой босс, увидев меня, выдал хмурую гримасу «ты — покойница».

Я расправила плечи, отчего рубашка еще сильнее натянулась на груди, и сладко улыбнулась. Моя улыбка напоминала сливочное мороженое с шоколадным сиропом, взбитыми сливками и вишнями. Угу, взбитые сливки. Прекрасное дополнение в фантазию с Вином Дизелем.

Рон опустил взгляд на моих девочек. Он побледнел, отвернулся и указал скрюченным пальцем в мою сторону. Даже не посмотрев, чтобы убедиться, заметила ли я его знак, он развернулся, молча приказывая мне идти за ним. Потрясающе. Просто чудесно. Это не сулило ничего хорошего.

Глубоко вдыхая ароматы корицы и ванили, я прошла мимо нескольких мужчин и женщин, которые работали за своими столиками, их окружали компьютеры, факсы и машинки для уничтожения бумаг. Я зашла в маленький захламленный кабинет Рона.

- Вы хотели меня видеть, мистер Притти [3]

?

- Моя фамилия Пити, и закрой дверь, — ответил он совершенно бесстрастно. Он сел в кресло и заваленный всякими вещами стол заслонил его брюшко. Он так и сидел, опустив взгляд темных глаз, совсем не глядя на меня.

Вот зараза.

Я последовала приказу, чувствуя, как вспотели ладони. Я сразу же почувствовала запах пыли и лосьона после бритья, а вот аромат выпечки уже постепенно испарялся. Не желая выслушивать еще один приказ, я села на единственный стул в комнате. Эту жесткую, неудобную табуретку я прозвала «Кресло для провинившихся». Шкафы с картотекой стояли так близко с обеих сторон, что я почувствовала себя в ловушке.

Я посмотрела на Рона. У него и так были узкие губы, а теперь он их так сильно сжал, что я едва заметила полоски розового цвета на его округлом лице. Волосы песочного цвета стояли дыбом, словно он постоянно их взъерошивал. Вокруг глаз от напряжения появились морщинки, а он еще к тому же нахмурил брови.

Я не раз выводила Рона из себя за прошедшие несколько недель, но никогда еще от него не исходило такое сердитое раздражение. Такая мрачная решимость. Хотя я узнала этот взгляд. За прошедший год я не раз видела его на лицах своих начальников, как раз перед тем, как они меня увольняли.

Я тихонько вздохнула. Я не всегда была плохим работником. Почти пять лет я работала днем официанткой, а ночью — горничной. Я заработала достаточно денег на свои нужды и на содержание отца, а также открыла неплохой сберегательный счет, и именно эти сбережения я потратила во время своего вынужденного перерыва. То есть за те два месяца, по истечении которых я получила работу в этом кафе.

Почему я больше не могу сдержать свою неугомонность? Почему я не могу задавить на корню свое неудовольствие, как делала много лет подряд, и перестать саботировать свой единственный источник доходов?

Хотя я не хотела этого признать, но я знала ответ. Как-то утром я проснулась и поняла, что жизнь проходит мимо на большой скорости, пока я барахтаюсь где-то на задворках. Меня наполнило недовольство, и с тех самых пор оно только росло.