Портрет невинности, стр. 11

Дрожа от гнева и унижения, Люси взлетела по лестнице в свою комнату. Стоило ей только подумать о Лоренцо, а значит, и о том, чем они занимались, как ей начинало казаться, что она вся покрыта толстым слоем грязи. Она торопливо разделась и бросилась в душ, желая поскорее смыть с себя память о его прикосновениях, до сих пор горящих на ее теле. Может быть, такая уж у нее судьба, подумала она на грани истерики, — позориться каждый раз, как доходит до секса. Она с трудом добралась до кровати, упала на нее и наконец дала волю слезам. Она плакала долго, пока не осталось больше ни сил, ни слез.

Наутро Люси пробудилась от тревожного сна, обнимая подушку. В ноздри проник запах Лоренцо, и она блаженно улыбнулась, но потом реальность обрушилась на нее всей своей тяжестью. Люси заставила себя встать и мысленно отметила, что надо поменять постельное белье. Спотыкаясь, она добралась до ванной и застонала, посмотревшись в зеркало. Глаза опухли от слез, красные на фоне бледного лица. Люси твердо сказала себе, что не стоит даже вспоминать о Лоренцо, но она все равно безумно тосковала по нему.

Чуть позже, одевшись в простые брюки и футболку, с чашкой кофе в руке, она стояла посреди своей галереи и оглядывалась. Обычно созерцание ее маленького королевства, пустынного до поры до времени, успокаивало ее и наполняло гордостью, но сегодня ее сердце было пусто и тяжело, как камень.

— Привет, Люси!

Люси одним глотком осушила чашку и попыталась улыбнуться Элейн, жизнерадостно впорхнувшей в зал и готовой к новой рабочей неделе. Девушка остановилась и нахмурилась, увидев лицо Люси.

— Боже, Люси, у тебя, похоже, была бурная ночь! Я знаю, что ты почти не пьешь, иначе подумала бы, что у тебя похмелье.

— Нет, не похмелье, — покачала головой Люси. — Все куда хуже.

— Расскажи мне все. — Элейн повернула голову Люси к свету и уставилась на нее. — Ты выглядишь как-то по-другому, и ты плакала. Вывод напрашивается только один: проблемы с мужчиной. Вчера ты казалась ослепительно счастливой, но мы были так заняты, что я не спросила почему. Что же случилось ночью? Ты узнала, что он женат?

— Я узнала, что ему нравятся связи на одну ночь, — горько сказала Люси, но не смогла заставить себя рассказать Элейн все.

— Люси, ты слишком наивна в вопросах, касающихся мужчин. Нет ничего плохого, что ты наконец переспала с кем-то. У тебя не было любовника, сколько я тебя знаю, и давно пора завести его. Извлеки из этого выгоду, учись на своих ошибках. Не ты первая, не ты последняя. На свадьбах часто завязываются случайные романы; слишком много шампанского — и шафер уединяется с подружкой невесты, гости разбредаются по укромным уголкам. Как-то мы с Сидом были на свадьбе, на которой жених переспал с подружкой невесты. Разумеется, молодожены прожили вместе до конца медового месяца, а потом вернулись домой и невеста обо всем узнала.

— Я не верю в это, — слабо улыбнулась Люси.

— Спроси Сида, жених был его другом. Он говорил, что парень — страшный бабник; я не поверила, но оказалось, что он прав.

— Ладно, может, и так. В любом случае, когда я впервые встретила Лоренцо, я подумала, что он совсем не джентльмен. Надо было послушаться инстинктов и держаться от него подальше. Все оказалось еще хуже, чем я думала.

— Отлично! Ты осознаешь, что он мерзавец, — это первый шаг к исцелению. Давай, возьми себя в руки и двигайся дальше. Я тут пораспоряжаюсь, а ты иди к себе и займись своими картинами. А то всех посетителей распугаешь.

Люси согласилась, но желания рисовать у нее не было. Единственное, чего она хотела, — забыть, что эти выходные вообще состоялись. Она достала блокнот и стала возить карандашом по бумаге, но скоро, к своему неудовольствию, заметила, что лицо, которое она рисует, подозрительно похоже на Лоренцо.

На следующий день позвонил юрист и подтвердил, что банк Занелли отсрочил продажу доли в «Стедмен индастриал пластике» на два месяца. Что ж, хоть Лоренцо и беспринципный мерзавец, обещание он сдержал, и теперь у нее есть еще немного времени, чтобы найти решение. Люси подрисовала к вчерашнему наброску красные глаза, рожки и хвост. Это принесло ей некоторое облегчение. Теперь, если воспоминания начинали мучить ее, заполняя голову жаркими образами, от которых ныло все тело, ей было достаточно лишь посмотреть на набросок, и она вспоминала, какой Лоренцо Занелли негодяй.

— Ну наконец-то ты выглядишь по-человечески! — воскликнула Элейн, входя в студию Люси субботним утром три недели спустя и придирчиво оглядывая подругу. — Это бирюзовое платье, которое Леон привез из Индии, очень идет тебе и так красиво расшито! Только распусти волосы. И помни, что ты прекрасная, талантливая девушка и можешь продать что угодно, если захочешь. У меня такое чувство, что у нас впереди отличный день!

Люси рассмеялась:

— Не уверена, что это комплимент моим картинам.

Однако она сделала, как велела Элейн, и расплела волосы. Она стояла перед зеркалом, расчесывая густые пряди, потом скрепила их на затылке серебряной заколкой и уложила локонами на плечи. Осмотрев себя еще раз, она поняла, что Элейн права: бледность и печальное выражение лица постепенно отступали. Вчера она отправилась на прогулку к заливу и, пробираясь сквозь толпу счастливых туристов, вновь почувствовала сильнейшую любовь к этому месту, где родилась и выросла.

Этим утром она надела яркое платье, сделала легкий макияж и почти искренне улыбнулась своему отражению. Бизнес шел хорошо, у нее было достаточно заказов, чтобы работать усердно и увлеченно. Жизнь налаживалась. Даже пугавшая ее поездка в родительский дом, чтобы прибрать его перед тем, как выставить на торги, перестала казаться такой ужасной. Она встретилась со старыми друзьями, друзьями родителей; все напоминало ей о том, как любили и уважали ее семью, о том, какое счастливое у нее было детство. Поездка помогла Люси сосредоточиться на проблемах фабрики, и вдруг, когда она стояла в огромном саду родительского дома, ее осенило. Она поняла, что нужно сделать, чтобы спасти фабрику и уберечь население города от печальной участи.

Ее юрист связался с третьим совладельцем фабрики, Ричардом Джонсоном, и Люси рассказала ему о своей идее. Он оказался не таким уж жутким типом, как она о нем думала, и после продуктивной беседы с ним, его архитектором и городским советом был достигнут компромисс. Люси договорилась обо всем со своим банком, и сделку можно было считать совершенной. Больше всего Люси грело то, что она всего добилась без малейшей помощи со стороны Лоренцо Занелли.

В глубине души Люси всегда знала, что они не созданы друг для друга. Они были слишком разными, во всех отношениях. Он — надменный банкир, из которого вековые традиции сделали прагматичного циника, для которого главное — деньги; ее жизнь — искусство и встречи с друзьями, и деньги не волновали ее, пока счета оплачены и ее совесть спокойна. А вот у Лоренцо совести не было вовсе, и ей еще предстояло убедиться в этом.

Глава 5

Лоренцо задержался в Нью-Йорке на три недели, а вернувшись в Италию, обнаружил, что шумиха вокруг истории с Оливией Палья, как и ожидалось, утихла. Однако этим утром он согласился поужинать с матерью, которую давно не навещал, и теперь у него появилась проблема посерьезнее.

Лоренцо посмотрел на мать, сидящую напротив. Он давно не видел ее такой оживленной, но причина ее радости вовсе не вдохновляла его. Перед ней лежала пачка фотографий: Тереза Ланца любезно предоставила их ей и сообщила, что девушка, запечатленная на них вместе с Лоренцо, не кто иная, как Люси Стедмен. Как он мог надеяться, что это останется неизвестным, когда семья Ланца была в курсе?

— Почему ты не сказал мне, Лоренцо? Я так давно ругаю тебя из-за этой Палья, а у тебя, оказывается, все это время была прелестная девушка, талантливая художница! Ты думал, что я расстроюсь из-за того, кто она? Тебе не стоило волноваться: я помню, что Антонио говорил о ней и считал ее прекрасной девочкой. Антонио и Дэмиен так крепко дружили, и я никогда не винила его в том, что случилось. Суд ведь признал, что Дэмиен сделал все, чтобы спасти жизнь Антонио. — Она вздохнула. — Все кончилось так только потому, что спасатели опоздали.