Идти полным курсом, стр. 3

— Я имею в виду известного вам всем и уважаемого шкипера Берента Якобсона Карфангера, сына капитана и судовладельца Иоханна Якобсона Карфангера и его супруги Анны, дочери шкипера Дитриха Янсена.

Последние слова раздались во внезапно наступившей тишине, которую нарушил грохот опрокинувшегося кресла. Со своего места стремительно вскочил Карстен Хольстен, с размаху грохнул кулаком по столу и заорал:

— Кого?! Мы что, торчим тут целый вечер, чтобы слушать ваши шутки, герр Грот? А если вы всерьез, тогда скажите мне, на кой нам черт ваш молокосос? Тогда и я могу предложить своего Мартина: он все же на три года старше вашего племянника Карфангера!

Тут, как ни странно, именно Томас Утенхольт сделал попытку унять разбушевавшегося Хольстена, положив ему руку на плечо:

— Успокойтесь, крестный, надо полагать, капитан Грот достаточно обдумал свои слова, и нужно отнестись к ним так же серьезно. Давайте выслушаем доводы, которыми может подкрепить свое предложение один из наших почтенных сограждан и старейшин гильдии Алерт Хильдебрандсен Грот.

Такого поворота событий Алерт Грот ожидал менее всего. Не было такого случая, чтобы Томас Утенхольт что-то сделал, не будучи заранее уверен в собственной выгоде. Но времени для раздумий не оставалось, нужно было дать достойный отпор Карстену Хольстену, поэтому Алерт Грот обратился к присутствующим:

— Найдется ли в Гамбурге ещё хоть один шкипер, который бы ходил в море с пятнадцати лет, знал все морские пути от Гренландии до Ост-Индии и при этом всегда плавал в одиночку? К тому же этот шкипер с тех пор, как в этом заде десять лет назад принял морскую присягу, к досаде английских приватиров, испанских и французских корсаров, не потерял ещё ни одного корабля. Ни карибским флибустьерам, ни берберийским пиратам из Алжира, Туниса и Триполитании так и не удалось захватить и разграбить его судно. Не удалось, потому что искусство сражаться с этими коварными бандитами и побеждать их Берент Карфангер постиг у одного из величайших флотоводцев нашего времени — адмирала Генеральных штатов Михеля Адриансона де Рюйтера. Так что не пристало кому бы то ни было называть его молокососом.

— Вот-вот, он подался постигать премудрости морского дела к голландцам, — прошипел из своего угла старый Хольстен, — в Гамбурге достойных усителей ему не нашлось!

— Да, к Генеральным штатам, которые в сорок восьмом году откололись от империи, — поддержал Хольстена кто-то из старейшин. А сам старик добавил:

— Лучше не напоминайте про голландцев. Не они ли прибрали к рукам всю нашу торговлю?

— И весь сельдяной промысел!

— И китобойный тоже!

Шум нарастал; все новые голоса принимались поносить все голландское, и прежде всего гамбургских шкиперов и членов правления капитанской гильдии голландского происхождения — всех этих Маринсенов, Дорманов, Антонисенов, Карфангеров. Не забыли и самого Алерта Хильдебрандсена Грота.

Кричали, что Алерт Грот для того и предложил своего племянника, чтобы в правлении гильдии стало ещё одним голландцем больше. Казалось, вместо слов вот-вот пойдут в ход кулаки. И тогда неописуемый шум вновь перекрыл голос старика Утенхольта:

— Тихо на палубе! Зачем понапрасну шуметь, друзья мои? Разве не все мы гамбургские мореходы? И разве не всех нас одинаково задевает, когда гамбуржцев повсеместно вытесняют с наезженных торговых путей, где некогда все держала в своих могучих руках немецкая Ганза? А вы занимаетесь междоусобицами! Если Берент Якобсон Карфангер кого-то не устраивает, пусть тот встанет и выскажется, как подобает члену правления гильдии.

И Томас Утенхольт поочередно оглядел всех сидевших за столом.

Карстен Хольстен вновь поднялся с места и заявил, что если кто-то проплавал десять лет и не потерял при этом ни одного судна, тут что-то нечисто. Не иначе этот Карфангер носит какой-нибудь там колдовской амулет или ведьмино зелье, а то и вовсе продал душу дьяволу, и дух его обречен после смерти вечно скитаться над морями, как тот голландец, что не сумел обогнуть мыс Доброй Надежды и потому прибег к помощи сатаны.

— Немало есть на свете моряков, — напомнил старик, — кому довелось своими глазами видеть Летучего Голландца, и всякий раз эта встреча не предвещала ничего, кроме беды: или жестокий шторм, или рифы в тумане, или повальная болезнь среди команды.

Он наклонился над столом и, глядя в глаза Алерту Гроту, зловещим тоном продолжал:

— Ответьте, почему ваш дорогой племянник, имея один-единственный корабль, рискует больше любого другого шкипера? Отчего, хочу я вас спросить, он может себе такое позволить? Истинно говорю, Алерт Грот: хотите верьте, хотите нет, но много непонятного между небом и землей, и ещё больше — между небом и водой, гораздо больше, чем вы думаете. И провалиться мне на месте, если это не так!

Ситуация грозила обернуться против Карфангера, который и в самом деле был родом из голландской семьи, если бы не вмешательство Томаса Утенхольта, призвавшего собравшихся ещё раз как следует обдумать и взвесить предложение Алерта Грота. Сказав это, он отодвинул свой стул с высокой спинкой и резными подлокотниками и направился к двери, бросив на ходу, что хочет поглядеть, какая на дворе погода. Тут же сорвался с места Карстен Хольстен и выскочил следом, продолжая Утенхольта в чем-то убеждать. Через несколько минут оба вернулись в зал, и по выражению лица Карстена Хольстен можно было догадаться, что больше он не станет возражать против Берента Карфангера.

Пока все это происходило в зале, в пивной Хармсен и Карфангер беседовали о будущем гамбургского морского судоходства. Карфангер полагал, что практика частных конвоев рано или поздно приведет его к упадку. Он говорил:

— Ганза всегда опиралась на могучий военный флот империи, и хотя та не всегда оказывала ей непосредственную поддержку, но без империи ганзейский союз ни за что не достиг бы такого могущества. Нынче силы и власть империи уже не те, впрочем, города тоже, потому так вольготно живется частным конвоирам. Но сейчас помимо такой традиционно могучей морской державы, как Англия, на сцену выходит ещё одна — Голландия. Недавно отгремевшая война на море между британцами и Генеральными штатами не оставляет на сей счет никаких сомнений. И если гамбургский торговый флот не собирается сдавать своих позиций в морской торговле, то в самом ближайшем будущем нужно искать для этого новые пути.

Иоханн Хармсен поставил на стол рюмку, которую только что собирался поднести ко рту. Чем только зять забивает себе голову! Но едва он собрался ответить, как возле их стола появился Алерт Грот, положил руку на плечо Карфангера и произнес:

— Ступай за мной, Берент, выслушай решение правления гильдии.

Войдя следом за ним в зал, Карфангер остановился у стола, за которым сидели старейшины в широкополых шкиперских шляпах, затенявших лица. Поднялся Томас Утенхольт и огласил решение, в котором говорилось, что почтенный, мужественный и многоопытный шкипер Берент Якобсон Карфангер, гражданин вольного имперского и ганзейского города Гамбурга, избирается членом правления гильдии капитанов и шкиперов вместо скончавшегося Карстена Реймерса. Затем судовладелец вручил вновь избранному тяжелый почетный кубок братства и подвел его к стулу, на котором раньше сидел капитан Реймерс.

Так молодой шкипер Берент Карфангер, владелец «Мерсвина», был избран — судя по всему, единогласно — членом правления гильдии капитанов города Гамбурга.

Порывистый западный ветер без устали гнал над Эльбой сплошную пелену холодного дождя. Снег, ещё вчера сверкавший белизной, превращался в мутные потоки, уносившие с собой оставшийся с зимы мусор в свинцовые воды Эльбы и Альстера. А в гавани уже начинали потихоньку пробуждаться от долгой зимней спячки торговые суда.

ГЛАВА ВТОРАЯ

В этом году Карфангер поначалу собирался отправиться в Бразилию и Вест — Индию, и потому зимой потратил много времени и средств на закупку хорошего скобяного товара и инструментов. Уже заготовлены были пилы и молотки, топоры и лемехи, гвозди и прочие товары, за которые на тех далеких берегах можно было сразу получить хорошую цену. И насчет обратного фрахта голову ломать не приходилось: красное дерево, сахар, табак и пряности стоили в тех краях недорого и всегда шли в Гамбурге нарасхват.