Сказка только начинается, стр. 4
— Вот и прибыли.
Проехав сквозь арку, покрытую тонкой, словно кружевной, резьбой, автомобиль вкатил в просторный двор. Белоснежный дом в мавританском стиле, несомненно, принадлежал очень богатой семье. В воздухе витал сладкий запах банановых цветов, бугенвиллеи и других тропических растений. Перед домом журчали несколько фонтанов. Все вокруг дышало миром, покоем и безмятежной красотой.
— Моего друга зовут Идрис, — негромко сказал Хадсон, останавливая машину. Шум мотора смолк, и в нагретом воздухе раздавался лишь плеск фонтанов да жужжание насекомых. — Его быт устроен по-европейски, но сам он — бербер до мозга костей, и гордится этим. Он пригласил меня на ужин.
— Но…
Марианна тщетно пыталась собраться с мыслями. Ей казалось, что властью Хадсона она перенесена в другой мир, где вместо привычных правил логики и разума действуют какие-то совсем другие законы.
— Я не могу, Хадсон, они же меня не знают. Это не принято…
— Я говорил, что приеду с подругой. — На мгновение его сверкающий взгляд скрестился с ее зелеными глазами, в которых плясали тревожные золотые искорки. Затем Хадсон вышел из машины и с кошачьей грацией двинулся к пассажирской дверце.
«С подругой? Конечно, он имел в виду рыжую», — думала Марианна, и паника в ее душе сменилась жгучей ревностью. Почему же она не приехала? Заболела? Или, может быть, они поссорились? Но и это не объясняет, почему он вдруг решил взять с собой Марианну.
— Пойдем, — ворвался в ее смятенные мысли глубокий звучный голос. Хадсон протянул ей руку и помог выйти. Его прикосновение обожгло Марианну огнем.
«Этого не может быть, — думала Марианна, стоя посреди двора под палящим марокканским солнцем. — Это сон, какое-то сумасшествие!» Она должна была бы сейчас ужинать в отеле, в привычной компании и знакомой обстановке, а вместо этого…
— Хадсон, пожалуйста…
Хадсон презрительно сузил глаза.
— «Хадсон, пожалуйста»! — безжалостно передразнил он ее. — Я не раз слышал от тебя такие слова — помнишь? «Хадсон, о, Хадсон, пожалуйста…» Когда я целовал тебя, держал в объятиях. Скажи, Анни, хорошо ли тебе было с тем английским студентиком? Ты чувствовала то же, что и со мной?
— Ты делаешь мне больно! — Она попыталась выдернуть руку.
— Правда? — Он немедленно отпустил ее. — Так я и хочу сделать тебе больно, моя непостоянная маленькая сирена. — Эти слова он произнес так небрежно, что до Марианны не сразу дошел их страшный смысл. — Я хочу, чтобы ты страдала так же, как страдал я два года назад. Не физически — это было бы слишком легко, слишком просто! Я хочу пробраться в твое сердце, как ты пробралась в мое, и медленно, капля за каплей, выпить из тебя жизнь — как ты поступила со мной! Я, кажется, тебя шокировал? — вежливо поинтересовался он.
Марианна смотрела на него, не в силах произнести ни слова.
— Ну, мы с тобой цивилизованные люди, — улыбнулся Хадсон — если только можно было назвать улыбкой этот угрожающий оскал. — Цивилизованные люди играют друг с другом, развлекаются, порхают от одного партнера к другому.
— Я не такая, — еле слышно прошептала Марианна, но Хадсон ее услышал. — Я никогда в жизни не играла в такие игры!
— Вот как? — сверкнул глазами Хадсон. — Прости, не верю. Мой дед, старый техасец с толстой, словно у носорога, шкурой, любил повторять пословицу: «Дела говорят громче слов». Он изрекал ее всегда, стоило мне что-нибудь натворить, и меня это очень злило. Но с возрастом я начал понимать, что он прав.
— Хадсон…
— Или для тебя измена — обычное дело? — продолжал он с издевательской мягкостью. — Просто развлечение?
— Нет, конечно, нет! Я не… Все было совсем не так!
Глаза защипало от слез. «Нет, я не заплачу! — мысленно воскликнула Марианна. — Только не это! Я не доставлю ему такой радости!» Она опустила голову, чтобы скрыть от Хадсона блеснувшую на ресницах соленую влагу, но он все же что-то заметил.
— Оставь эти штучки! — грубо приказал он. — Со мной такое не пройдет! На бедную овечку ты не похожа. Кому, как не мне, знать, что в твоей прекрасной груди скрывается каменное сердце!
— Почему ты просто не оставишь меня в покое? — с болью в голосе воскликнула Марианна. — Я не напрашивалась в гости; я вообще не хотела никуда с тобой ехать!
— Не сомневаюсь, тебе хотелось бы сейчас пить коктейль в обществе бедняги Кийта, — усмехнулся Хадсон. — Но, увы, ты здесь — и здесь останешься, пока я не захочу отвезти тебя домой!
— Так все это затеяно ради мести? — вздернула голову Марианна. Гневный взгляд ее устремился на Хадсона. — Ты считаешь себя униженным и хочешь в отместку унизить меня? Да что ты за человек, Хадсон де Санс?
— Я бы сказал, что поступаю так, как считаю нужным в данных обстоятельствах. — По его бесстрастному тону Марианна догадалась, что стрела попала в цель. — Если же ты, Анни, желаешь узнать, что я за человек…
Не успела Марианна понять, чего он хочет, как сильные руки уже сжали ее в объятиях, прижимая к широкой груди, а чувственные губы впились в ее рот в жадной попытке наказать и подчинить своей воле. В тот же миг Марианна забыла обо всем: его запах, вкус губ, прикосновение рук — все было до боли знакомо, и, когда Хадсон принялся покрывать быстрыми поцелуями ее лицо, она застонала и приникла к нему.
Марианна не знала, сколько длились эти объятия: волшебство поцелуев вытеснило у нее из головы все разумные мысли. Она слышала, как Хадсон повторяет ее имя, и сама простонала его имя в ответ. Но в следующий миг он грубо оттолкнул ее, и Марианна с трудом удержалась на ногах.
— Как ты можешь так целовать меня? — гневно воскликнул он, пронзая ее горящим взором. — Ведь для тебя это ничего не значит! Черт побери, что же ты за человек, Марианна Макбрайд, или Хардинг, или как там тебя зовут?
ГЛАВА ВТОРАЯ
Никогда в жизни Марианна не испытывала такого облегчения, как сейчас, когда с крыльца послышался радостный детский крик и смуглый мальчуган, сбежав по ступенькам, обнял Хадсона за ноги.
— Абдул, дружок, здравствуй! — Хадсон подхватил мальчика на руки, немедленно превратившись из разъяренного хищника в доброго дядюшку. А в дверном проеме уже появились мужчина и женщина: он — одетый по-европейски, она — в длинной развевающейся джеллабе, но без чадры.
После приветствий и представлений хозяева повели гостей по выложенному мрамором коридору во внутренний дворик. Здесь было прохладно и тихо; в углу журчал фонтан, и широколистные пальмы бросали тень на красноватую землю. Безмятежный покой этого места и светская беседа помогли гостям немного развеять напряжение.
Идрис и его жена Фатима, казалось, вовсе не удивились появлению незнакомки: они встретили Марианну с таким искренним радушием, что скоро она почувствовала себя старым другом семьи, а вовсе не незваной пришелицей.
— Вы давно знаете Хадсона? — спросила она Фатиму, сидя рядом с ней на узкой софе и потягивая апельсиновый сок с лимоном. Идрис повел Хадсона к себе в кабинет полюбоваться новым компьютером, и маленький Абдул увязался за ними.
— Идрис с Хадсоном вместе учились в университете в Штатах, — ответила Фатима. — А я впервые увидела его на свадьбе, пять лет назад.
— Кажется, они очень хорошие друзья, — заметила Марианна. — Сразу видно, что привязаны друг к другу.
— Верно. — Фатима отлично говорила по-английски, а легкий акцент только добавлял ее речи очарования. — Хадсон очень помог Идрису после гибели его первой жены. Вы ведь знаете, что Идрис женат второй раз?
Марианна покачала головой.
— Нет, я не знала.
— Она погибла в автокатастрофе, — тихо рассказывала Фатима, — вместе с двумя детьми. Шофер тоже погиб. Идрису было очень тяжело, но Хадсон — как это по-английски? — поддерживал его в горе. Муж часто повторяет: «Не знаю, что бы я делал, если бы рядом не было Хадсона». Хадсон приехал сюда и несколько недель не отходил от Идриса ни на шаг. Он очень добрый и сострадательный человек, вы не находите?