Гибель Дракона, стр. 25

— Именно поэтому, профессор, прошу вас принять участие!.. — не преминул воспользоваться словами профессора Юкинага. — Вы расскажете о том, чем сейчас занимаетесь…

— А чем я сейчас занимаюсь?! — закричал профессор, вскочив со стула. — Чем занимаюсь я сейчас? Говорить об этом? А какой толк! Опять назовут безумцем, превратят во вселенское посмешище. У меня ведь еще нет точных данных. Я отчаянно борюсь, чтобы добыть их. Но на данном этапе, когда мне самому все кажется туманным и неопределенным, какой толк что-либо рассказывать? Если я поделюсь своими домыслами, повторяю, пока еще только домыслами, это может повлечь за собой всего лишь ненужные волнения в обществе. А из меня сделают сумасшедшего, фанатика, одержимого сумасбродными идеями. С меня хватит! И еще одно. Мое присутствие исключит участие некоторых ученых. И Нодзуэ, и Ямасиро присутствовать откажутся. Ведь они считают меня шарлатаном, авантюристом, которого просто стыдно называть ученым. Получаю субсидии от подозрительной новоявленной религиозной организации. Не ношу костюмов от хорошего портного. Не умею даже как следует завязать галстук. Порой даже не бреюсь. Ору. На официальных собраниях кого угодно могу обругать. Не сижу в рамках своей узкой специальности. Смотри, и тебе рекомендация моей кандидатуры не пойдет на пользу. Подумай о своем будущем. Да и твой друг, пожалуй, может пострадать, потеряет авторитет. Нет, я не буду участвовать! Ни за что!

— Подумаешь, мое будущее! Великое дело! — терпеливо возражал Юкинага. — Вам ли обращать внимание на ветры, дующие в научном мире? Вы же давным-давно, по вашему же признанию, все это постигли. Для чего же вы занимаетесь сейчас своими исследованиями? И право, вы сами на себя не похожи, профессор, когда говорите подобные вещи? Ведь дело касается чрезвычайно серьезной для Японии…

— Япония… Да, Япония… — лицо профессора вдруг сморщилось, казалось, он вот-вот заплачет. — Япония… Подумаешь… Да наплевать мне на такую страну! Юкинага, дорогой, у меня есть Земля! Она за миллиарды лет породила столько живых существ, вывела их из океана на сушу и в конце концов сотворила человека… И несмотря на то, что человек — ее драгоценное детище — изгадил всю поверхность матери-земли, она продолжает ткать свою судьбу, свою историю… Огромная — хотя во вселенском масштабе не более, чем песчинка… Моя звезда… У меня есть Земля, создавшая сушу, горы, наполнившая моря, одевшаяся в атмосферу, водрузившая на себя ледяные короны, полная удивительных все еще не разгаданных человеком тайн… Мое сердце… сердце мое принадлежит Земле! Юкинага, дорогой! Может, я странно выражаюсь… Эту теплую, мокрую, бугристую планету… Черт ее знает… какая-то нежная, ласковая планета… Она сумела защитить свою поверхность от ледяного вакуума Вселенной, полного радиации, пустоты и мрака, влажной атмосферой… Потом умопомрачительно долго растила почву, зеленые деревья, всяких букашек… Единственная планета в Солнечной системе, сумевшая понести ребенка во чреве своем… Земля, может, в чем-то и жестока. Но бороться против нее не имеет особого смысла. У меня есть Земля. И что бы там ни случилось с этой самой Японией, этими крохотными островками, вытянувшимися словно по веревочке…

— Но, профессор, вы же японец… — спокойным голосом произнес Юкинага. — Вы любите Землю. Нежную, удивительную планету, но в тайне, вы так же любите и Японию. Если это не так, то скажите, почему вы не пошлете все собранные вами данные в Общину Мирового океана? И почему вы ничего не публикуете, молчите о своих гипотезах, избегаете газетчиков и всяких там типов из еженедельных журналов, любителей сенсаций и скандалов?

— Стой! — вдруг резко остановил Юкинагу профессор.

— Откуда тебе известно, что я скрываю данные от тех, кто меня субсидирует?

— Это я наугад, профессор. Виноват, конечно, но попробовал на пушку взять, — Юкинага опустил газа, потом поднял их. — Но мне всегда казалось странным… Понимаете, я почти никогда не просматривал докладных записок ОМО, ведь вы мне все сами рассказывали. А совсем недавно мне попалась на глаза одна из них. В ней было что-то нелепое. Ваш превосходный английский язык, профессор, стал в ней на удивление тусклым. Да еще вы приводили подробные данные о биомире морского дна и о кораллах — то есть данные, которые сегодня вас вовсе не интересуют… А намек на что-то страшное, который я почувствовал из ваших рассказов, в этой записке вообще отсутствовал. Я перечитал все еще раз и понял, что вы затратили немало сил, составляя эту записку с предельной осторожностью. Конечно, если предположить, что читающий кое-что знает, тогда все это может представиться в ином свете, но ни о чем не зная, ни о чем и не догадаешься. Вы уж постарались. Даже специально отвлекли внимание от этого…

— Н-да. Помнится, ты рассказывал, что еще в гимназии прочитал в подлиннике всего Шекспира… — профессор Тадокоро помотал головой. — А я и забыл о твоих успехах в английском…

— Так вот, профессор, где-то в глубине души вы беспокоитесь о Японии, не правда ли? — продолжал настаивать на своем Юкинага. — Что-то касающееся Японии вы хотите скрыть от других стран и от центра ОМО тоже… Разве не так?

— Что ты знаешь об Общине Мирового океана? — въедливо спросил профессор.

— А почти ничего… — сказал Юкинага. — Центр, говорят, где-то в Греции. Но, вероятно, ветви его в каждой стране достаточно независимы? Организация страшно богатая, но чрезвычайно любительская…

— Юкинага… — вдруг совсем другим тоном сказал профессор. — Я согласен, я приду на это самое собеседование, или как его там. Конечно, в том случае, если твоя рекомендация возымеет действие. Когда оно состоится?

— Еще точно не решено, но, я думаю, дня через три-четыре, — Юкинага облегченно вздохнул. — Давайте же есть! — Ведь совсем остынет…

4

Встреча членов кабинета министров и ученых по проблеме землетрясения состоялась только через неделю. Происходила она келейно, втайне от представителей прессы в клубе, помещавшемся в новом здании на улице Хирагава. Присутствующие услышали мало нового. Начальник Центра защиты от стихийных бедствий заявил, что если антисейсмическая реконструкция зданий в Токио и дальше будет продолжаться так же успешно, как и сейчас, то убытки окажутся почти не ощутимыми, даже если в ближайшие два-три года произойдет землетрясение таких масштабов, как в 1923 году. Зато в районах Киото, Тиба и Омори, где наблюдается оседание почвы, цунами может нанести весьма ощутимый ущерб, поэтому здесь необходимо принять определенные защитные меры.

Чиновник из Управления метеорологии настойчиво требовал расширить сеть сейсмических станций, приравняв их количество к числу метеостанций. Он говорил также об автоматической централизованной обработке данных, связанных с активизацией вулканической деятельности гряды Фудзи и других сопряженных с нею гряд, а также о необходимости защитных мер в местах отдыха и туризма, находящихся в районах сейсмических зон.

Профессор Ямасиро из Т-ского университета и профессор Оидзуми из К-ского университета кратко доложили об участившихся землетрясениях во внешнем сейсмическом поясе Японии.

Число землетрясений средней силы значительно увеличилось, но, поскольку они способствуют выбросу энергии, накапливаемой в недрах Земли, признаков возникновения сильного землетрясения пока не наблюдается. Если принять во внимание еще и активизацию вулканической деятельности, то можно допустить вероятность каких-то структурных изменений под Японским архипелагом, однако ничего определенного по этому поводу пока сказать нельзя. Прогнозы остаются неясными. Чтобы сказать, будут ли развиваться эти изменения или, наоборот, сойдут на нет, требуются более долгосрочные наблюдения…

— В общих чертах, что вы имеете в виду, говоря о структурных изменениях? — спросил министр строительства. — В ближайшем будущем произойдет сильное землетрясение?..

— Нет, не землетрясение, — сказал профессор Ойдзуми. — Речь идет об изменениях более крупного масштаба. Но об этом не стоит особенно беспокоиться. Для таких изменений требуются тысячи, а то и десятки тысяч лет. Настоящее время с точки зрения геологического возраста относится к периоду интенсивного альпийского горообразования. Современные тектонические изменения, а к ним относятся землетрясения и извержения вулканов, происходящие по всему миру, вполне характерны для него. Другими словами, эра человека на земле как раз совпадает с наиболее активным, можно сказать, необычайно активным периодом тектонических изменений суши.