Участь Эшеров, стр. 19
Рикс лежал на спине и ухмылялся. Значит, Бун просто пускал пыль в глаза, рассказывая о своих сексуальных подвигах. Вот так штука! «Бун меня боится, — думал он. — Невероятно! И будет бояться до тех пор, пока я не покончу с ним».
«Десять миллиардов долларов, — размышлял он, постепенно отходя ко сну. — С такими деньгами можно делать все, что угодно. Немыслимая власть. Не нужно просиживать за пишущей машинкой, разыгрывая из себя то Бога, то Сатану.
Не будет больше постоянных забот, книг и косых взглядов агентов».
Странный монотонный голос неожиданно возник в его голове, шепча тихо и искушающе из самых глубин мозга. На мгновение Рикс был убаюкан им, он даже увидел, как выходит из лимузина и направляется к открытым воротам оружейного завода, за которыми военные, симпатичные секретарши и другие подхалимы дожидаются его, чтобы поприветствовать.
«Нет, — подумал он, и видения померкли. — Нет. Все эти деньги до последнего цента испачканы кровью. Я должен идти по жизни своим путем и рассчитывать на собственные силы. Мне не нужны кровавые деньги».
Но когда он потушил лампу и опять погрузился в сон, его последней мыслью было: «Десять миллиардов долларов».
Спустя примерно час шум сильного ветра пробудил Паддинг от тяжелого сна. Женщина взглянула на дверь и увидела силуэт, отбрасывающий в комнату тень из коридора. Она затаила дыхание, выжидая. Силуэт помедлил и прошел. Паддинг вцепилась в шелковую простыню. Почему-то она не осмелилась распахнуть дверь пошире и посмотреть, кто это разгуливает по Гейтхаузу среди ночи, но явственно ощутила в комнате запах Уолена.
Она крепко зажмурилась и в темноте хриплым шепотом позвала маму.
Глава 7
Нью Тарп не прекращал бороться до тех пор, пока восходящее солнце не обагрило небеса.
Каждый раз, когда он пытался вырваться, терновник захватывал его все крепче. Многие колючки вонзились в тело. Пару раз мальчик принимался плакать, но, понимая, что это истощает его силы, а без них он умрет, тотчас умолкал, словно получив пощечину.
В яму понемногу проникал свет. Ветер, такой яростный ночью, стих до едва слышного шепота. Изо рта Нью еще шел пар, но мышцы уже начали леденеть. Он за всю жизнь никогда так не замерзал.
Дважды за ночь чудилось, что его зовут издалека. Нью пытался звать на помощь, но голос был слабым и хриплым, а голова сильно болела. Когда луна пошла книзу, он уловил движение на краю ямы. Мальчик задрал голову, насколько позволяла обвившая шею колючая лоза, но ничего не увидел.
Судя по треску ломающихся кустов, там был кто-то большой.
Нью казалось, что он слышит прерывистое дыхание. Лес затих. Порыв ветра донес резковатый запах зверя, вышедшего на охоту.
«Жадная Утроба», — подумал Нью, оставаясь совершенно спокойным.
Жадная Утроба ходила по краю ямы. Она чуяла его и хотела заполучить вкусный кусок мяса, но даже ужасная черная пантера не решалась спуститься в терновник.
Через некоторое время звуки стихли. Зверь ушел на поиски более легкой добычи.
Каждый раз, закрывая глаза, Нью вновь видел фигуру, стоящую на краю ямы с чем-то безвольно висящим под мышкой.
Мужчина или женщина, какого возраста, человек ли вообще?
Но мальчик знал, кто это. У него заходилось сердце и по коже ползли мурашки. Это тот, о ком много раз предупреждала мама, тот, кто унес дочку Парнеллов на третьей неделе теперешнего сентября и маленького Вернона Симмонса прошлой осенью.
Иногда ему думалось, что это лишь сказки, сочиненные жителями горы Бриатоп, чтобы их дети не уходили далеко в лес.
Но теперь благодаря лунному свету он все понял.
«Я должен выбраться отсюда!» — мысленно крикнул Нью.
Мальчик снова рванулся, пытаясь освободить от терновника левую руку и правую ногу. Шипы вонзились в горло, на коже выступили капли крови. Маленькие коготки рвали грудь.
«Успокойся. Тише, не дергайся, не то кусты задушат. Нужно придумать, как выбраться отсюда».
Он осторожно повернул голову. Скелет охотника, казалось, слегка светился. Нью увидел, что на нем все еще висит сгнивший охотничий рожок. Мертвец пробыл здесь очень долго.
Взгляд мальчика ощупал лозу, оплетавшую изломанную правую руку скелета. Зеленые кости пальцев показывали, как стрелка, на кучу поблекших листьев у правой ноги мертвеца.
Нью уставился на пустой футляр от охотничьего ножа.
А где же сам нож?
Выскользнул во время падения человека? Нью опять посмотрел на сложенные в щепоть пальцы. Затем на кучу листьев.
Мальчик вытянул левую ногу и стал ворошить их носком башмака. Из-под листьев врассыпную бросилось множество черных жуков. В воздухе повис сырой могильный запах. Колючки вонзились в Нью, как только он потянулся чуть левее.
Он сдвинул ногу и попробовал рыть в другом месте, но раскопал лишь белые листья, червей и слизней.
Постанывая от боли, когда шипы вонзались в горло, Нью раскапывал носком башмака листья прямо под рукой скелета. Он орудовал ногой как лопатой. Из потревоженного гнезда во все стороны поползли пауки.
Один из них вскарабкался на торчащий из сырой земли кусок оленьего рога — рукоятку охотничьего ножа.
«Человек перед смертью, должно быть, тянулся за своим ножом».
Наверху каркнула ворона — словно прозвучал жестокий смех. Нож с таким же успехом мог находиться в миле отсюда. Лишь с одной свободной рукой и ногой Нью никак не мог до него добраться.
— Помогите! — крикнул он в отчаянии.
Его голос прозвучал как предсмертный хрип. Мать, должно быть, уже ищет. И другие люди тоже. Они должны в конце концов его найти. «Как же», — мрачно подумал он. Кто-то должен был найти и этого охотника.
Нью подавил стон и уставился на нож. «Нужно дотянуться до него, — сказал он себе. — Во что бы то ни стало. Не то я так и умру здесь».
«Теперь я Глава семьи», — думал он. Мама все время повторяла это. По словам шерифа Кемпа, его отец погиб в феврале в Фокстоне в результате несчастного случая. Бобби Тарп накачивал шину грузовика в гараже, и та взорвалась прямо перед его лицом. Шериф сказал, что отец ничего не почувствовал и скончался на месте.
«Сам в беду попадешь, — говорила мама, — сам из нее и выпутывайся».
Нью очень любил отца. Бобби Тарп женился на Майре Саттервайт поздно, ему было уже за тридцать. А погиб он в пятьдесят два. Как и у Нью, глаза у него были изумрудного цвета.
Отец был тихим мирным человеком, но иногда Нью видел: его что-то беспокоит. Бобби Тарп был очень замкнутым.
«Достать нож. Во что бы то ни стало».
Мальчик представил, что нож уже зажат в руке. Попытался выковырнуть его носком башмака, но только загнал еще глубже в землю. Мысленно обхватил рукоять из оленьего рога и почувствовал каждую выемку на ней. Нож оттягивал ему руку.
«Страшила забрал младшего брата. Стоял на краю ямы и все время ухмылялся».
Гнев, как молния, блеснул в глазах Нью. Он пристально посмотрел на охотничий нож.
«Если чего-нибудь хочешь по-настоящему, — однажды сказал ему отец, — ты можешь этого добиться. Но только если стремишься умом и сердцем, хочешь каждой порой кожи и каждым волоском на голове и убежден, что это правильно».
«Страшила ухмылялся. Смеялся надо мной, украв Натана и затащив его в глубину леса…»
Сердце Нью сильно забилось. Краснота заволокла глаза.
Он изо всех сил потянулся к ножу. Шипы безжалостно рвали кожу, не собираясь выпускать.
«Страшила схватил брата и смеялся потом из темноты».
Его затопила волна ярости и горького гнева. Это было чувство, неведомое ему доселе. Гнев не только на Страшилу, но и на дешевый сосновый гроб, принявший тело отца, на камеру грузовика, которая взорвалась ни с того ни с сего, на колючки и на гору Бриатоп, на старенький домик, в котором его молчаливая мать пекла пироги с ежевикой. Все это Нью почувствовал каждой порой кожи, и его прошиб холодный пот.
«Я его хочу!» — мысленно закричал он.
Охотничий нож затрепетал и с легким шорохом вышел из земли, завис в трех дюймах над ней, затем упал обратно в листья.