Витязь особого назначения, стр. 11
– Нет, не смогу, долго нас везли. А уж как по болотам продиралась, и вовсе не помню. Да и не надо тебе туда, витязь.
– Почему не надо? Княжич же там? – удивился Ягайло.
– Нет там княжича, увезли его. Вернее, грозились увезти с рассветом, – вздохнула девица.
– А куда повезут, не слыхивала? Или хоть на каком языке говорили те, кто собирался.
– Один-то русский, наш, точно, – задумчиво пробормотала отроковица. – Второй, наверное, все-таки из панов, хотя выговор странный был.
– В Польшу, значит, повезут? – Ягайло нагнулся вперед и схватил ее за рукав.
– Неведомо то мне, – вырвалась она. – Может, в Польшу, а может, в Орду. А может, и в Москву.
– А в Москву-то зачем? – удивился Ягайло.
– А в Польшу зачем? Княжич и так туда ехал. Хотели б его поляки захватить, проще было на своей земле, а не у княжьих застав под носом.
– И то верно, – нахмурился Ягайло.
– Ты б, витязь, думы свои резвые придержал. Из топей сначала выберись, да и меня вытяни, а там и о великом думать будешь.
– И то верно, – снова промолвил он. – Идем, поищем дорогу какую.
Они вылезли из-под корней. Ягайло задумчиво потер зудящие щеки. Девице он верил, врать ей было незачем, и в сметливости ее он не сомневался. Искать болотную крепостицу смысла не было. Если точно знать, что княжич там, можно было бы попробовать проскользнуть за стены и выручить. А ну как увезли? В одиночку обыскивать все закоулки и подвалы несподручно, и времени на то уйдет много. Надо выходить к людям, посылать оттуда гонца к князю, пусть дружину собирает, а самому народ расспросить по окрестным деревням. Что в Орду, что в Польшу – все мимо ехать. Может, кто что слышал, кто что знает? Ягайло закинул на плечо стволик и пошел обратно к мысу, девица, подобрав подол, посеменила за ним.
Они без приключений добрались до той косы, где встретились несколько часов назад. Перед тем как сойти с твердого берега в темную воду, Ягайло обернулся:
– Скажи хоть, отроковица, как зовут-то тебя?
Глава третья
Над болотом опускалась ночь. Призрачным светом засветились гнилушки, зашныряли по воде ужи, направляясь на поиски спящих лягушек. Заухали ночные птицы.
– Все, ночуем тут, – выдохнул Ягайло, опускаясь на небольшой, два шага на два, островок сухой земли.
В общем-то островки тут были нередки, но большинство так пропитались влагой, что присесть на них означало промочить порты, а то и с головой бултыхнуться. Этот же был крепок и пригоден для ночлега. Девица выбралась из воды, отжала подол и, свернувшись калачиком, задремала. Ягайло сел, привалившись спиной к тонкому деревцу, вытянул гудящие ноги. Караулить смысла не было – кругом вода, всплески будет за версту слышно. А поспать бы надо. Ягайло поворочался, устраиваясь поудобнее. Закрыл глаза.
Сон не шел. Его гнали то ли гудящие над ухом комары, то ли невеселые думы. Стареть что-то стал, думалось ему. Два раза проваливался по грудь, да так, что, ежели б не палка и не спутница, кормить бы ему раков в тине. А как выбрался, насилу отдышался, неужели старость так подкатывает? И в брюхе пустом бурчит, выловить бы рыбу, так живьем бы съел, да тут, кроме пиявок да лягушек, и живности нет. Чай, не франк или галл какой, лягушек-то жрать. И птицу не сбить, пуганые здесь птицы, сторожкие…
И главное, пока он тут о сытости думает, из топей этих выбраться пробует да силы собирает, княжича могут увезти куда угодно и сотворить с ним что угодно. Просто убить, запытать до смерти, женить, в конце концов, неизвестно на ком. Или, может, дани потребовать. Или земли. Отпишут князю, отдай, мол, волость какую, пока мы твоего сына на ремни не порезали, и сынов локон приложат. А надежа князева, витязь Ягайло, месит тут гнилую жижу да нянчит привязчивую девицу.
Он посмотрел на свою нежданную спутницу. Она спала беспробудным сном вусмерть умаявшегося подростка, улыбалась и шевелила во сне губами. Эх, молодость беззаботная, подумал витязь. Перед ним как живое встало лицо Акимки, а за ним потянулась долгая череда лиц. Печальных, укоризненных, злых. Они…
Ягайло проснулся от толчка в бок:
– Вставай, княжий спаситель, двигаться пора уж.
Он открыл глаза. Край неба едва розовел над темными верхушками далеких деревьев. Ополоснул лицо затхлой водицей, надел не просохшие за ночь, скукожившиеся сапоги и взял в руки палку.
– Почто квелый такой, витязь? Нерадостный? Взбодрись. – Евлампия снова ткнула его локтем в бок.
– Чему тут радоваться-то? – буркнул Ягайло.
– Как чему? Живы, и радостно. Ночь прошла, утро наступило. Благодать.
– И то верно… Ладно, пойдем уже. Глядишь, дотемна выберемся куда-нибудь, хоть до нормального места сухого дойдем.
– А хочешь, я вперед пойду? – спросила девица.
– Ну, иди, коль охота. – Ягайло протянул ей палку. – Стой! – заорал он и схватил ее за руку.
Девица замерла как истукан. Тревожно вгляделась в окаменевшие черты витязя:
– Что случилось-то, Ягайло?
– Стой, не двигайся, – проговорил тот, медленно опускаясь на корточки.
Погрузившись до плеч, он ухватил одной рукой что-то на уровне ее пояса, а другой зашарил под водой. Наткнулся на что-то. Скомандовал:
– Сделай два шага назад и замри.
Девушка повиновалась. Только сейчас она заметила, что витязь сжимает в поднятой руке какую-то палку.
– Что это? – спросила она.
– Капкан, – коротко ответил Ягайло и дернул что-то под водой.
Раздался громкий щелчок, поверхность перед ним вздыбилась, полетели брызги. Витязь напрягся и поднял из воды что-то вроде двух крепких деревянных коромысел, утыканных ржавыми остриями, наподобие клыков хищного зверя.
– Вот и все. – Он обернулся к Евлампии, ухмыляясь во весь рот. – Хорошо, я вовремя заметил, а то бы полноги как не бывало.
– А лыбишься-то чего, витязь? – удивилась та. – Я тут чуть без ноги не осталась, а он лыбится…
– А то, что капканы в местах, где никто не ходит, не ставят. Что-то тут близко есть – то ли дорога, для войска годная, то ли жилье, из коего незваные гости забрести могут. Так что выбрались, считай.
– А ведь верно! Так пошли скорей.
– Э, нет, – остановил ее Ягайло. – Теперь мы медленно-медленно пойдем. Где один капкан есть, там и второго жди, и третьего. Дай-ка мне палку. Вперед я пойду, а то ты в этом деле несмышленая.
Девица безропотно согласилась. Ягайло взял палку и, полукругом проверяя пред собой дно, пошел к ближайшем деревьям, долженствующим расти на сухом месте. Через несколько десятков шагов дно начало подниматься, тина стала не такой вязкой. Ноги сами понесли воина к близкому берегу. Он чуть не поддался этому искушению, но остановился. Сообразил: почуяв близкое спасение, жертва кидается к нему, не видя ничего вокруг, и именно тут…
Он медленно повел палкой. Под водой щелкнуло. Палку чуть не вырвало из рук. Еще один капкан. Ягайло развернул укоротившийся стволик и покачал головой, оглядывая размочаленный конец. Показал Евлампии:
– Ишь оно как…
Та в ответ тоже покачала головой:
– А скажи, Ягайло, зачем они так капканы ставят? Он же насмерть не убьет ведь, покалечит только. Оттяпает полноги.
– На то и расчет, – ответил Ягайло, хмуря брови и сосредоточенно водя палкой по мелководью. – Ежели ты один, так далеко уползти не сможешь, без ноги-то. А ежели со товарищами, так они тебя, увечного, не бросят, ежели не басурмане какие али варвары жестокосердные. Нести на себе будут. Тут их догнать и взять легче, усталых-то.
– Не по-людски это, – как-то совсем по-стариковски вслух подумала девица.
– Люди вообще часто так поступают – не по-людски. Ладно, неча молодым о таких вещах думать.
– А когда думать, как не в младости? – спросила девица. – Если с младости не думать, с возрастом жестокосердие в привычку войдет, не отучишь.
Ягайло обернулся и с интересом посмотрел на долговязую некрасивую девицу с плоской грудью. Вздохнул и стал прощупывать путь до берега дальше. Видать, неласково судьба с ней обошлась, раз такие думы в голове.