Меч сквозь столетия. Искусство владения оружием, стр. 16

После этого шлем разбивают на кусочки, и священники начинают следующий псалом. Подобным образом рыцарь лишается латного воротника или золотой цепи, боевых рукавиц, панциря, меча, позолоченных шпор и прочих деталей доспехов. В конце концов его гербовый щит снимают с шеста, на котором он был выставлен, и разламывают на три части с помощью молота или любых других пригодных для этого инструментов; по завершении священники поднимаются и поют над головой несчастного 109-й псалом, «Deus laudem meam ne tacueris», содержащий определенные проклятия в адрес предателя.

^{Церемония разжалования}

Поскольку в ритуал подготовки к принятию рыцарского звания входило омовение для очистки тела и ночное бдение в церкви для очистки души, то вода, только теперь грязная, является частью и церемонии разжалования. Помощник герольда подходит с ведром позорной жидкости; герольдмейстер трижды требует назвать имя повергаемого рыцаря, и помощник герольда называет его полным именем с упоминанием всех титулов. На это герольд отвечает помощнику, что того обманули и что названный им является на самом деле бесчестным предателем. Чтобы доказать правоту своих слов собравшемуся люду, он громогласно требует огласить мнение судей, старший из которых отвечает, что по приговору присутствующих здесь рыцарей и эсквайров постановлено, чтобы названный предатель был за свои преступления лишен своего благородного титула и приговорен к смерти. С этими словами помощник герольда выливает содержимое своего ведра на голову осужденному. Судьи спускаются со своего помоста и, надев траурные мантии, следуют в церковь. Осужденный тоже покидает свой помост, но не сам и не по лестнице, по которой на него восходил: его обвязывают под мышками веревкой и стаскивают наземь, кладут на траурную повозку, накрывают ритуальным покровом, как будто он уже мертв, и в таком виде везут в церковь. Священники отпевают несчастного заживо, а затем он попадает к провосту, который передает его палачу, а тот быстро завершает положенное по приговору. Герольдмейстер и герольды объявляют детей и наследников покойного, рожденных после совершения им преступления, также разжалованными, лишенными звания и недостойными носить оружие и участвовать в турнирах, служить в армии, при дворе и иных собраниях благородных господ, под страхом пыток или публичной порки кнутом в голом виде, как людей дурной крови.

Книга вторая

Эпоха рапиры

Глава 9

Рапира и ее спутники

О смерти синьора де ла Шастеньере больше всех сожалел не кто иной, как сам король Генрих II. Он дал разрешение на поединок, в котором спорщикам отказал его предшественник, и его присутствие подтолкнуло обоих бойцов к тому, чтобы довести свою ссору до горького конца. Убитый рыцарь был близким другом королю, и тот так горевал о произошедшем, что поклялся никогда более не разрешать подобных поединков, — и сдержал свое слово. Именно поэтому Фендиль и д'Агерр из истории о мече-бастарде вынуждены были отправиться в земли герцога де Бульона, чтобы получить разрешение на схватку.

В рыцарские времена поединки происходили только на турнирных аренах; разрешение на их проведение никогда не давалось в случае, если ссора была пустячной, а правом давать такое разрешение обладал только монарх или, в крайнем случае, правитель провинции, обладавший вице-королевской властью. Обставлялись такие поединки, как мы уже видели, роскошно и торжественно, и относились к ним столь серьезно, что иногда на них даже не пускали детей и женщин. В общем, если какие-то двое брали на себя смелость обойти закон и устроить дуэль без позволения, то это считалось изменой высшей степени, поэтому такое случалось крайне редко. Но опрометчивая клятва Генриха II изменила положение: немало благородных рыцарей обращалось к королю с просьбой разрешить им уладить свои противоречия добрым старым способом — но все получали отказ, так что им приходилось нарушать волю и эдикты короля, а вместе с ними — и законы страны. Так место турнирных поединков заняли массовые дуэли. Противники выезжали в леса и поля, когда в сопровождении секундантов, а когда и без них, что создавало массу возможностей для злоупотребления — часто это было поддевание одним из бойцов кольчуги под камзол, ведь дрались уже не в доспехах, а в обычной одежде; бывало и такое, что один из участников предстоящего боя, страшась его, подсылал своих людей, чтобы те в засаде поджидали его противника и нападали на него по дороге. Возможность попасть в такую засаду вскоре привела к тому, что обе стороны стали являться к месту дуэли в сопровождении кучки друзей и сторонников, в результате чего злоупотребления увеличились, и благородных дворян стало погибать еще больше. Но и в такой обстановке немало было примеров проявления рыцарской любезности и почти христианского великодушия.

^{Дуэль без правил}

Время с середины XVI до середины XVII века характеризовалось наибольшим разнообразием оружия, используемого бойцами из высших классов. Позже огромный бронебойный топор практически исчез из употребления, хотя некоторые из авторитетных учителей XVII века и включали его наряду с двуручным мечом в список оружия, с которым должен быть знаком любой желающий считаться полноценным воином. Так что оставался двуручный меч, меч-бастард, и более удобный как в ношении, так и в бою одноручный или короткий меч, который со времен Генриха VIII существовал в двух основных разновидностях — с закрытой рукоятью и «рапирного» образца; обе имели корзинчатый эфес. Существовали еще парные рапиры, известные в Англии как «близнецовые». Это были скорее не рапиры, а короткие шпаги; носить их следовало в одних и тех же ножнах, рядом друг с другом; такой набор был крайне неудобен, так что пользовались ими мало, и исторических записей об их применении до нас дошло немного. Кинжал использовался в основном как дополнительное защитное оружие; как самостоятельное оружие его применяли разве что по горячке внезапно вспыхнувшей ссоры, хотя Брантом и повествует об одном случае дуэли на паре кинжалов по предварительной договоренности. Из оборонительной амуниции можно назвать щит-баклер, кинжал, плащ, большую боевую рукавицу и обычную перчатку. Но самым типичным для того времени оружием являлась длинная испано-итальянская рапира, со своими обычными спутниками — плащом или кинжалом.

На эту рапиру следует обратить особое внимание. Она появилась не в результате внезапного озарения, а в итоге длительного совершенствования. Происходила она от крестообразного меча рыцарских времен, при работе которым бойцу приходилось для усиления хвата класть указательный палец на верх поперечины; этот незащищенный палец часто оказывался травмированным, и для его защиты над крестовиной стали делать дополнительную защиту в виде изогнутой полоски металла, иногда для симметрии помещая на крестовину по одной такой полоске с каждой стороны. Дополнительных элементов защиты пальцев и кисти становилось все больше, в том числе стальные кольца, и в конце концов постепенно появилась знакомая нам изящная «стреловидная» форма эфесов второй половины XVI века с поперечиной, pas d'asne и контргардами.

В XVII веке «стреловидный» эфес, пройдя через ряд вариаций, обрел свою совершенную форму — чашеобразную, которая служила руке замечательной защитой с учетом того, каким образом использовалось оружие; кинжал же стали снабжать прочной треугольной (сужающейся книзу) защитной полосой, которая обеспечивала безопасность руки не хуже.

^{Рапира с семью кольцами}

В нередких в то время личных ссорах доспехов на противниках уже не оказывалось, они сражались в одних рубашках, а с учетом смертоносности такого оружия, как рапира, возросла необходимость в обретении качественных навыков фехтования. Искусство это, в том виде, в каком преподавали его итальянские мастера, расцвело пышным цветом. Рапиры сами по себе были длинными и неудобными, редко когда длина их составляла менее четырех футов от хвостовика до острия, а бывало, что и превышала пять футов; атакующие действия были не слишком стремительными и уж никак не могли представлять собой сложные движения, и, когда противники сражались только на рапирах, от колющих ударов они спасались перемещениями и уходами, а не парированием собственным оружием. Перемещениями, о которых идет речь, были более или менее быстрые, в зависимости от ситуации, шаги вперед, назад или в сторону (так называемые «траверсы»). Самым популярным средством обороны был кинжал; технически защитных действий им насчитывалось три или четыре, и все они были крайне просты; для атаки противника его практически не использовали, разве что войдя в плотный контакт. Такие поединки на рапирах с кинжалом выглядели, пожалуй, самыми романтичными и живописными за всю историю фехтования. Иногда вместо кинжала использовался плащ — его в два слоя наматывали на левую руку и отмахивали его свисающим концом уколы противника, а в некоторых случаях и метали таким образом, чтобы или обернуть им самого соперника целиком, или запутать его оружие. Научиться подобным методам ведения боя было очень легко. Суэтнам утверждает, что за несколько уроков пятнадцатилетнего мальчика можно было научить обороняться против любого мужчины; и мы действительно знаем об одном мальчике указанного возраста по имени Чарльз Сефтон, который более чем постоял за себя в бою против своего собственного учителя.