Целовать девушек, стр. 23
На сегодняшний день Санни Озава была самой юной жертвой Джентльмена. Он возложил ей на живот розовые и белые пионы. «Цветы, конечно, напоминают мне женские нижние губы, — писал он в одной из глав своего дневника. — Изоморфизм очевиден, не так ли?»
Без четверти семь утра редакция «Таймс» удручала своей пустынностью. «Кто может быть здесь в такую рань, кроме каких-нибудь свихнувшихся трудоголиков, но эти еще и не ложились», — думала Либерман. Тихое жужжание центрального кондиционера и отдаленный гул дорожного движения раздражали ее.
— Почему ступни? — бормотала журналистка.
В состоянии прострации она села у компьютера, сожалея о том, что когда-то умудрилась написать статью о калифорнийской тайной службе «Порнография почтой». Именно так, по словам Джентльмена, он на нее вышел, поэтому решил сделать ее «своим агентом по связи с жителями Города ангелов». [15]Он пришел к выводу, что его дневники «созвучны» ее статьям.
После многочисленных заседаний и совещаний на высшем уровне редколлегия «Лос-Анджелес Таймс» решила начать публикацию дневника убийцы. Никто не сомневался, что написан он был действительно Джентльменом-Ловеласом.
Ему прежде полиции было известно, где находятся тела убитых. Он даже грозил «спецубийствами» в случае, если его дневник не будет опубликован и если любой и каждый в Лос-Анджелесе не сможет за завтраком им насладиться. «Я последний и пока самый выдающийся», — писал он в одной из глав. «Кто станет с этим спорить?» — думала Бет.
Обязанности Бет Либерман состояли в том, чтобы находиться с ним на связи, а также редактировать его излияния. Не было никакой возможности оставлять неправлеными красочно-натуралистические строки дневника. Они были переполнены самой низкопробной порнографией и подробными описаниями зверских убийств, совершенных автором.
В ушах у Либерман как будто живьем звучал голос безумца, когда она печатала на компьютере его последнее послание. Джентльмен-Ловелас снова разговаривал с ней или посредством ее.
«Позвольте рассказать о Санни то, что мне о ней известно. Слушай меня, любезный читатель. Побудь там вместе со мной. У нее были маленькие, трогательные, выразительные ступни. Это больше всего врезалось мне в память, из той прекрасной ночи, проведенной с Санни, я навсегда запомню именно это».
Бет Либерман закрыла глаза. Она не желала слушать все эти гадости. Ясно одно: Джентльмен принес Бет Либерман первую удачу в «Таймс». Она стала автором самых сенсационных материалов на первой полосе газеты. Убийца и ее вывел в «звезды».
«Послушай меня. Побудь там со мной.
Подумай, какие удивительные возможности для освобождения духа предоставляет нам фетишизм. Умерь гордыню. Распахни свой разум, сделай это теперь же! Фетишизм способен таить в себе поразительное многообразие наслаждений, о которых ты даже не подозреваешь.
Давай не будем чересчур убиваться по юной Санни. Санни Озава была участницей ночных игр. Она рассказала мне об этом, по секрету, конечно. Я подобрал ее у бара „Обезьянка“. Мы отправились с ней ко мне домой, в мое убежище, и там экспериментировали, играли, гнали прочь ночную скуку.
Она спросила меня, встречался ли я когда-нибудь с японками. Я ответил, что никогда, но всегда страстно желал этого. Санни сказала мне, что я „истинный джентльмен“. Я был польщен.
Той ночью мне казалось самой большой вольностью, распутством сосредоточиться на женских ступнях и, занимаясь любовью с Санни, гладить и ласкать их. Это были смуглые ступни, обтянутые восхитительным нейлоном и обутые в неподражаемые туфельки на высоком каблучке от Сакса. Маленькие, изящные, они способны передать самые утонченные чувства.
Следует заметить, что для того, чтобы полностью насладиться эротической пантомимой, разыгрываемой прекрасными женскими ступнями, нужно, чтобы женщина лежала на спине, а мужчина стоял. Так и поступили мы с Санни той ночью. Я поднял ее стройные ноги и принялся внимательно разглядывать то место, где эти ножки сходились, и где из-под ягодиц виднелась вспухшая от возбуждения вульва. Я покрывал бесконечными поцелуями ее чулочки. Я любовался безупречной формой лодыжки, прекрасными очертаниями подъема, ведущего к черной лакированной туфельке.
Я сосредоточил все внимание на этой кокетливой туфельке, в то время как наш горячечный акт привел ее ступню в стремительное движение. Маленькая ножка разговаривала со мной. Безумное волнение рождалось в моей груди, мне казалось, будто там порхают и щебечут птицы».
Бет Либерман прекратила печатать и снова закрыла глаза. Спокойно. Надо разогнать образы, накинувшиеся на нее. Он убил девочку, которую с таким восторгом живописал.
Скоро сюда, в сравнительно тихую и безмятежную редакцию «Таймс», ворвется шумная толпа агентов ФБР и полицейских лос-анджелесского управления. Из них как из рога изобилия посыпятся обычные в таких случаях вопросы, на которые они и сами пока не в состоянии ответить, не переставая твердить, что Джентльмен совершает «безупречные убийства».
Фэбээровцы заведут бесконечные разговоры о жутких подробностях, обнаруженных на месте преступления. Ступни! Джентльмен отрезал ступни Санни Озавы острым как лезвие бритвы ножом. Обе ступни исчезли с места преступления в Пасадене.
Жестокость была его фирменным знаком, и на этом пока кончались все улики. Единственная отличительная черта. В некоторых прежних случаях он вырезал гениталии. Одну жертву изнасиловал в задний проход, а затем выжег на ней клеймо. У другой женщины, сотрудницы банка, вспорол грудь и вырвал сердце. Экспериментировал. Отобрав жертву, он переставал быть джентльменом. Он становился Джекилом и Хайлом 1990-х годов.
Бет Либерман открыла глаза и увидела высокого стройного мужчину, стоявшего рядом с ней в комнате информационного отдела. Она шумно вздохнула и постаралась скрыть недовольство.
Это был Кайл Крейг, следователь по особо важным делам из ФБР.
Кайлу Крейгу было известно то, что отчаянно хотелось знать Бет, но он не станет с ней откровенничать. Он знал, почему заместитель директора ФБР прилетел на прошлой неделе в Лос-Анджелес, а ей так не терпелось это узнать.
— Здравствуйте, мисс Либерман. Чем порадуете? — спросил он.
Глава 37
Тик-трах, тик-трах.
Вот как он охотился на женщин. Вот как это время от времени происходило. Никакой опасности лично для него. Он был своим везде, где бы ни решил поохотиться. Любые осложнения, какие бы то ни было ошибки исключались. У него была страсть к порядку, и более того, к безупречному порядку.
Тем вечером он терпеливо выжидал в многолюдном пассаже дорогих модных магазинов в Роли, Северная Каролина. Он разглядывал красивых женщин, входивших и выходивших из магазина «Тайна Виктории», расположенного в длинной, отделанной мрамором галерее. Большинство из женщин были хорошо одеты. Рядом с ним на мраморной скамье лежали номера «Тайм», «Ю-Эс-Эй тудей». Газетные шапки гласили: «Джентльмен находит в Лос-Анджелесе шестую жертву».
Он раздумывал над тем, что Джентльмен совсем распоясался в южной Калифорнии. Оставляет себе отвратительные сувениры, похищает по две женщины в неделю, играет в какие-то идиотские психологические игры с «Лос-Анджелес Таймс», местным полицейским управлением и ФБР. Того и гляди его сцапают.
Взгляд его синих глаз снова вернулся к многолюдному торговому центру. Он был красивым мужчиной, как и его прототип, истинный Казанова. Природа одарила авантюриста восемнадцатого века красотой, чувственностью и непреодолимым влечением к женщинам и теперь повторила свой эксперимент на нем.
Так куда же запропастилась прекрасная Анна? Наверняка забежала в «Тайну Виктории», чтобы купить какую-нибудь очередную шмотку своему дружку. Анна Миллер и Крис Чэпин вместе учились на юридическом факультете в университете Северной Каролины. Теперь Крис работал в юридической фирме. Они любили меняться одеждой. Это их сексуально возбуждало. Он все о них знал.
15
Лос-Анджелес — город ангелов (исп.).