Рейнтри: Инферно, стр. 17

Наконец она поняла, что простояла под душем так долго, что кончики пальцев сморщились и горячая вода давно должна была закончиться, хотя это не произошло, но она почувствовала, что с нее достаточно. Она была пропитана водой. Лорна с сожалением повернула краны, и пульсирующие потоки исчезли так внезапно, будто были втянуты обратно в душевые отверстия. До ушей доносились только звуки работающего наверху вентиля и стекающей в канализацию воды.

Она не включала вентиль. Если он не включался автоматически, когда уровень влажности достигал определенного предела, значит Рейнтри возвращался в ванну и включил его.

Лорна поспешно преодолела три ступеньки, захватила одно из пушистых полотенец и обернула его вокруг себя, затем взяла еще одно и закрутила на голове тюрбан. Повернув, она двинулась дальше, пока не оказалась в основной части ванной. Зеркальная стена за сдвоенными раковинами отбрасывала ее отражение, и оно было единственным. Сейчас она была одна. Но сложенная на табурете плотная махровая одежда, доказывала, что он был здесь.

Лорна уставилась в зеркало. Она выглядела бледной даже для самой себя. Натянутая на скулах кожа придавала ей застывшее, потрясенное выражение.

Что ж, правильно. Она и чувствовала себя застывшей и потрясенной.

Он сказал ей не покидать ванную. Она была настолько душевно усталой, что даже не стала ничего проверять. Поэтому не знала, было ли это еще одним его предложением или являлось очередным необъяснимым мысленным приказом, которым она не могла сопротивляться. Сейчас не имело никакого значения, было ли это предложением или приказом. Она радовалась возможности остаться здесь, где не существовало ничего более сложного, чем сушка волос.

Порывшись в ящиках туалетного столика, она обнаружила ароматный лосьон, а так же фен и расческу, и это было все, в чем она сейчас нуждалась. Шампунь стянул ее чувствительную кожу, поэтому она натерлась лосьоном всюду, куда смогла дотянуться, после чего приступила к сушке волос.

Взмахи расческой становились все медленнее и медленнее. Руки дрожали от усталости. Она была рада, что ее волосы по большей части были прямыми и имели хорошую форму, потому что любая попытка уложить их была выше ее сил. Лорна лишь хотела, чтобы ее волосы высохли, прежде чем она окончательно лишится энергии.

Справившись с этой рутинной работой, она надела халат, который, очевидно, принадлежал ему; рукава на несколько сантиметров свисали ниже кончиков пальцев, а подол почти достигал пола. Забавно, промелькнула у нее смутная мысль, он не походил на типа, носящего подобную одежду.

После этого она стала ждать, покачиваясь на ногах и дергая голыми пальцами пушистый коврик. Она, по меньшей мере, могла бы открыть дверь, но не имела ни малейшего желания прилагать усилия к тому, чтобы встретиться с ним лицом к лицу или убедиться, что даже с открытой дверью остается узницей этой комнаты. У нее достаточно времени. Достаточно времени, чтобы привлечь внимание врага.

Он сказал, они поговорят потом. Она не хотела разговаривать с ним. Ей нечего было сказать ему, избежав при этом большого количества непристойностей. Все, чего она желала, это уйти... что ж, ну конечно ,не домой, потому что в этом смысле у нее не было дома. Она хотела вернуться туда, где она остановилась, туда, где осталась ее одежда. Это для нее было достаточно близко к понятию дома. Прямо сейчас она лишь хотела уснуть в привычной кровати.

Дверь открылась без предупреждения, и в ней показался он, высокий и широкоплечий, полный жизни, как будто эта ночь не была длинной и травмирующей. Он тоже принял душ; его все еще влажные чуть длинноватые темные волосы были зачесаны назад, открывая каждую сильную, слегка экзотическую линию его лица. К тому же он побрился; его лицо имело свежевыбритый вид.

На нем были мягкие пижамные штаны… и ничего больше. Даже улыбки.

Его проницательный взгляд прошелся по ее лицу, отмечая бледный, крайне изможденный вид.

— Мы поговорим утром. Сомневаюсь, что ты сможешь сейчас сформулировать связное предложение. Пошли, я покажу тебе твою комнату.

Она отпрянула, и он взглянул на нее с бесстрастным выражением на лице.

— Твою комнату, — подчеркнул он. — Не мою. Я не приказываю, но в случае необходимости сделаю это. Не думаю, что ты нашла бы сон в ванной удобным.

Она достаточно взбодрилась, чтобы резко возразить:

— Ты должен будешь приказать в любом случае, иначе я не смогу покинуть ванную.

Она решила, что его команда не выходить из ванной, означала краткое блокирование ее воли, и последовавшая с его стороны вспышка раздражения, доказала ее правоту.

— Иди за мной, — коротко приказал он, выпуская ее из ванной, но приговаривая следовать за собой, подобно утенку.

Он привел ее в просторную спальню с двухметровыми окнами, через которые открывался вид на искрящийся неоновыми огнями Рено.

— Уборная там, — сказал он, указывая на дверь. — Ты в безопасности. Я тебя не побеспокою. Не обижу тебя. Не покидай эту комнату. — С этим он закрыл за собой дверь, оставив ее в тускло освещенной спальне.

Он не забылприлепить этот последний приговор, черт его побери, хотя сейчас она не чувствовала себя способной на побег. В данный момент она была способна только забраться в очень большую кровать, даже не снимая безразмерной одежды. Она свернулась под простыней и пуховым одеялом, но все еще чувствовала себя слишком незащищенной, поэтому натянула простыню на голову и заснула.

Глава 10

Понедельник

— Ты в порядке?

Лорна просыпалась, как всегда, с ощущением нависшей угрозы и страха. Слова мало напоминали приветствие, но тем не менее, ее встревожили не они, поскольку она немедленно узнала голос. Где бы она ни находилась, страх всегда был с ней, как неотъемлемая часть ее, будто жил в самых костях.

Она не видела его, потому что простыня все еще закрывала ее голову. Она редко двигалась во сне, поэтому до сих пор оставалась в том же напряженном съеженном положении, а одежда не была ни сбита, ни даже развязана.

— Ты в порядке? — повторил он более настойчиво.

— Лучше не бывает, — прорычала она, желая только, чтобы он снова ушел.

— Ты шумела.

— Я храплю, — ровно ответила она, напряженно сжимая простыню на случай, если он надумает сдернуть ее вниз, как будто могла остановить его, если бы он действительно захотел это сделать. Она поняла тщетность своих усилий в унизительной борьбе вчера вечером.

Он фыркнул.

— Да ладно. — Он сделал паузу. — Какой кофе ты любишь?

— Никакой. Я пью чай.

На мгновение повисла тишина; потом он вздохнул.

— Я посмотрю, что можно сделать. Как ты пьешь чай?

— С друзьями.

Она услышала нечто похожее на рык, затем дверь спальни захлопнулась с более громким стуком, нежели было необходимо. Она казалась неблагодарной? Хорошо! Если после всего, что он сделал, он думает, что предложение кофе или чая загладит произошедшее, то он так далеко от цели, что даже едва сделал шаг в нужном направлении.

Честно говоря, она также не была большой любительницей и чая. Чаще всего Лорна оказывалась способна позволить себе только то, что было бесплатно, а это означало, воду. В последние несколько лет ей доводилось хлебнуть чашку другую кофе или горячего чая, согреваясь от очень холодной погоды, но на самом деле ее не беспокоило отсутствие ни того, ни другого.

Вставать не хотелось. Не хотелось разговаривать, к чему он, кажется, стремился, хотя она не могла вообразить, о чем они могли говорить. Он ужасно обошелся с ней вчера вечером, и хотя, по-видимому, понял, что был неправ, все же не казался расположенным свернуть с выбранного пути и загладить вину. Он, например, не отвез ее домой вчера вечером. Он заключил ее в тюрьму в этой комнате. И даже не покормил заключенного!

Голодные спазмы в животе сказали, что если она хочет поесть, то пора встать с постели. Хотя подъем с кровати, конечно, еду не гарантировал, но если остаться лежать, то есть она точно не будет. Она неохотно откинула простыню и первое, что увидела, был Данте Рейнтри, стоящий у самой двери. Подлец вовсе не ушел, а только притворился.