Тень скандала, стр. 24

Глава 7

Маленькая семейная ссора

— Эдриен, как ты мог? — Аниша обращалась к нему по имени, только когда сердилась.

Сегодня вечером она была одета в золотистое платье, открывавшее ее точеные плечи, с отделкой из кремового атласа и широкой юбкой, украшенной розетками. Все это прекрасно оттеняло ее кожу цвета слоновой кости. Но лицо ее пылало от негодования.

— Успокойся, дорогая, — сказал Рутвен, сидя за своим письменным столом и наблюдая, как она протаптывает дорожку по ковру. — У тебя есть серьезные возражения против этой гувернантки, не считая упреков в мой адрес в деспотизме?

Аниша остановилась, сверкая глазами.

— Какие у меня могут быть возражения? — парировала она. — Я с ней только что познакомилась.

В такие мгновения Рутвен понимал, насколько они похожи.

— Да еще мы общались за обедом, когда ты обрушил свое предложение как снег на голову! — продолжила сестра. — Послушай, Эдриен, ты поставил меня в крайне неловкое положение. И она это заметила. Как ты не понимаешь?

— Аниша, если бы ты…

— Нет. — Она резко отвернулась и снова начала расхаживать по комнате. — Это мои дети, Эдриен. Плод моего чрева. Откуда ты можешь знать, что им нужно? С тех пор как мы приехали, ты едва ли провел с каждым из них более часа!

При этих словах терпение Рутвена лопнуло.

— Не стесняйся, Аниша! Вонзай меч по самую рукоятку! — Он резко встал и направился к буфету. — Налить тебе бренди? — буркнул он. — Видит Бог, мне оно просто необходимо.

— Нет, благодарю. — Аниша последовала за ним. — Мне нужно твое уважение! Разве не ты постоянно твердил мне, что я должна быть самостоятельной? Что я должна сама принимать решения?

Вздохнув, Рутвен налил себе бренди и проглотил залпом. Он был старше сестры на шесть лет, но она не утратила своей способности бесить его, как в детстве. Впрочем, в его нынешнем настроении алкоголь только добавил жару в уже пылающий костер из раздражения, неудовлетворенной страсти и мучительного понимания, что его сестра не так уж далека от истины.

Рутвен оперся ладонями о столешницу красного дерева и сделал несколько глубоких вздохов, пока не перестало стучать в висках.

— Ты же знаешь, что я люблю мальчиков, — произнес он наконец, уставившись в черноту за окном. — Я отдал бы за них жизнь, но не могу… просто не могу играть роль любящего дядюшки. Ну не в моем это характере.

— Ты так долго сторонился людей, Эдриен, что забыл, что такое близость, — прошептала она. — Тебя страшит, что ты можешь увидеть. Но они дети и не понимают этого.

— Да, Аниша, ты права. И по этой причине я хочу видеть своих племянников веселыми, полными жизни и надежд. Разве ты не хочешь того же?

— Даже обладай я даром ясновидения, я не могла бы видеть будущее своих детей, — сказала она. — И ты это знаешь. Более того, они не Посвященные, Раджу, и даже не Стражи. У них нет твоего дара быть тем и другим. Мои дети рождены под другими звездами и не имеют даже намека на эту способность. Они как Лукан, слава Богу.

— Не уверен, что этим следует хвастаться, — произнес Рутвен усталым, но примирительным тоном. — Но ты права. Мне следовало спросить тебя, прежде чем нанимать гувернантку. Просто…

— Что? — В ее голосе прозвучало сочувствие.

— Просто мне нужно, чтобы она жила здесь, — закончил он. — Я опасался, что она откажется, и искал предлог. Поэтому я подумал о мальчиках. Мадемуазель Готье обожает детей. Достаточно послушать, как она говорит о них.

Аниша нахмурилась.

— Но почему именно здесь, Раджу?

Его губы скривились в горькой улыбке.

— Не потому, что ты думаешь, — ответил он. — Она друг Лейзонби и попала в беду. Он просил позаботиться о ней.

— Вот как? — удивилась Аниша, коснувшись его локтя. — В таком случае кто она для него? Любовница?

— Просто друг. — Он выпрямился и сделал еще один глоток бренди. — Дочь его старого командира. Но не позволяй своему сердцу дрейфовать в этом направлении, Аниша. Лейзонби не для тебя.

Губы сестры упрямо сжались.

— А тебе, конечно, виднее!

— Безусловно. — Он взял ее за плечи. — Поверь мне, Ниш. Я прошел с ним через все бордели — от Касабланки до Эдинбурга. Я знаю его склонности, привычки и пороки и тем не менее люблю как брата. Но тебе не следует увлекаться им. Я запрещаю.

Ее длинные черные ресницы опустились.

— Вряд ли это в твоей власти, — мягко возразила она. — Но ты прав. Я должна думать о мальчиках. Я больше не собираюсь выходить замуж. Что касается других вариантов, возможно, одиночество — лучший выбор.

— Я всего лишь предупреждаю тебя насчет Лейзонби. — Рутвен успокаивающе сжал ее плечи, прежде чем отпустить. — Не волнуйся насчет мадемуазель Готье. Утром я скажу ей, что у тебя уже есть другая договоренность. Я найду иной способ оставить ее здесь — по крайней мере пока ситуация не разрешится.

Аниша покачала головой.

— Как-то неудобно.

— Знаю, — сказал он. — Но ничего не поделаешь. Я не могу отправить ее в одно из шотландских поместий. Нейпир подумает, что она сбежала. Арестует.

В глазах Аниши отразилось беспокойство.

— Раджу, в чем дело? — спросила она, коснувшись его. — Что ты чувствуешь? Какая опасность угрожает ей?

— Я… — Он замолк и вскинул руки в беспомощном жесте. — Не знаю, Аниша. Я ничего не чувствую. Ничего не вижу. Вот это-то меня и беспокоит.

— Ах да, твои Непостижимые! — Ее нахмуренный лоб разгладился. — Значит, она одна из них?

Рутвен снова оперся ладонями о буфет, уронив голову.

— Да, — тихо отозвался он. — Ты права.

— Ты уверен?

Он поднял голову и посмотрел на нее.

— Настолько, насколько это возможно, не подвергая риску добродетель дамы. И, умоляю, больше не делай никаких предположений.

Аниша слегка покраснела.

— Но она очень красива, с ее белокурыми локонами и изящными чертами лица, — промолвила она. — Возможно, я сужу слишком поспешно, Раджу. Чем, ты сказал, она занималась?

Он взял свое бренди и направился к двум кожаным креслам, стоявшим перед камином, где догорал огонь.

— Она была гувернанткой у судостроителя по фамилии Холдинг, который жил в Белгрейвии, — устало сообщил он. — У двух девочек примерно одного возраста с Томом и Тедди.

— Я где-то слышала эту фамилию. — Аниша села, расправив юбку. Затем резко вскинула голову. — Постой, это не его убили?

— Его. — Рутвен сел и сделал несколько глотков бренди, чувствуя, как оно обожгло его горло.

— И ты боишься, что комиссар придет за ней?

— Нет, пока она под моей защитой, — клятвенно произнес он. — Иначе Нейпир попытается арестовать ее.

— Этот негодяй! — почти выкрикнула Аниша, подавшись вперед в своем кресле. — Неужели он разрушил недостаточно жизней? Он преследовал Рэнса, обвинив невиновного человека.

— Вообще-то это был отец Нейпира, — поправил ее Рутвен. — Хотя нельзя сказать, чтобы сын не приложил к этому руку после смерти старика.

Аниша судорожно стиснула руки на коленях.

— Похоже, я действительно поспешила с выводами, — сказала она с пристыженным видом. — У меня был скверный день, Раджу, и не самое лучшее настроение. Если мадемуазель Готье — друг Рэнса, и если она умеет обращаться с детьми…

Рутвен устремил на нее испытующий взгляд.

— Тебя что-то расстроило помимо Грейс?

Аниша хмыкнула.

— Она уже Грейс для тебя? — сказала она, не глядя на него.

— В чем дело, дорогая?

Рутвен нагнулся, пытаясь перехватить ее взгляд, но это было бесполезно. Посвященные редко могли читать мысли друг друга, и Аниша была одной из них, признавала она это или нет. Возможно, тот факт, что они росли вместе, оказался настоящим спасением для Рутвена, заставив его научиться понимать других, как это делали обычные люди.

— Лукан опять во что-то впутался? — настаивал он. — Тебе надо перестать трястись над ним.

Сестра опустила взгляд на пушистый турецкий ковер и покачала головой.

— Нет, просто я получила еще одно послание от доктора фон Алтхаузена, — призналась она. — Он намерен мучить меня, пока я не сбегу назад в Калькутту от него.