Двойной заговор. Тайны сталинских репрессий, стр. 81
Основной тактикой эмигрантских центров, самым сильным среди которых был пресловутый РОВС, стала засылка в СССР агентов. Боевики-террористы – это так, мелкое развлечение, чтобы Советам жизнь медом не казалась. Серьезные дела, те, что с привлечением больших денег и иностранных разведок, во все времена делались иначе. Засылались агенты, которые вербовали внутри страны единомышленников и создавали подпольные организации – точно так же, как это делала наша разведка в немецком тылу во время Великой Отечественной войны, или как это делали большевики в Сибири во время Гражданской. Этот процесс шел все 20-е годы: чекисты с большим или меньшим успехом раскрывали разного рода контрреволюционные организации. В то время расстрельными приговорами не бросались, поэтому можно почти с абсолютной уверенностью сказать: если человек по политическому делу приговорен к расстрелу – значит, была вскрыта организация. С окончанием коллективизации и началом индустриализации, когда советское народное хозяйство стало хоть на что-то похоже, эмигрантские центры умерили активность, ибо все это стало явно нерентабельно. Тут уже пошли другие процессы. Но в 20-е годы надежды еще оставались, соответственно, была и подрывная деятельность, как же без нее?
Кроме того, в 20-х годах многие бывшие офицеры возвращались в Россию из эмиграции. Одно время большевики этот процесс всячески поощряли. Или вы думаете, что среди прибывающих в Россию не было агентов эмигрантских организаций и иностранных разведок? Нет-нет, конечно, все были движимы исключительно чистой любовью к Родине…
А теперь подумаем: в какой среде Российскому общевоинскому союзу естественнее всего было вербовать себе сторонников?
Вспомним еще раз: во все времена и во всех обществах офицеры были кастой. Еще в первой половине 20-х годов Деникин опубликовал свои мемуары, под названием «Очерки русской смуты», где писал о тех своих товарищах, которые пошли на службу к большевикам: «Почти все они находились в сношениях с московскими центрами и Добровольческой армией. Не раз к нам поступали от них запросы о допустимости службы у большевиков… Они оправдывали свой шаг вначале необходимостью препятствовать германскому вторжению, потом „недолговечностью большевизма“ и стремлением „кабинетным путем“ разработать все вопросы по воссозданию русской армии и пристроить так или иначе голодных офицеров…»
То есть, как видим, во времена Гражданской войны многие ощущали себя все еще частью единого русского офицерского корпуса. И если это ощущение сохранилось даже тогда, когда они были по разные стороны фронта, то уж точно потом оно никуда не делось.
На этом, как мы уже писали, строил важную часть своей работы РОВС. Пользуясь старыми знакомствами, засланные в СССР агенты Кутепова устанавливали связи с офицерами Красной Армии и готовили военный переворот в Москве. Эмиссары из РОВСа не так уж и рисковали, обращаясь к старым товарищам. Их могли принять или послать восвояси – но не донести, поскольку внутри касты понятие чести было не пустым звуком. Теперь это называется корпоративной солидарностью, а тогда честью – и честь офицера не позволяла бежать в ГПУ.
Чекисты и военные
…В начале 1990-х годов у нас много писали о судьбе поэта Николая Гумилева, который был расстрелян в 1921 году, по обвинению в участии в офицерском заговоре. Само собой, как и все тогда, он считался безвинно умученным большевиками. Эти стенания продолжались до тех пор, пока в Санкт-Петербург не приехала старая поэтесса Одоевцева, в свое время хорошо знавшая Гумилева. И, когда какая-то журналистка задала ей вопрос о том, мог ли Гумилев участвовать в заговоре, ожидая, само собой, очередной порции вздохов по поводу невинно убиенного поэта, девяностолетняя Одоевцева, просияв от воспоминаний, радостно ответила: «А как же! Я нисколько не сомневаюсь!»
Современным интеллигентам не стоило бы мерить Гумилева по себе. Биография его специфична. Сын корабельного врача, учился в Сорбонне, к двадцати пяти годам совершил три путешествия в Африку, непонятно зачем и на какие деньги – впрочем, предполагают, что он работал на русскую разведку, и это очень в его духе. На войну Гумилев пошел добровольцем, и не куда-нибудь, а в войсковую конную разведку, известен был невероятной храбростью, получил два Георгиевских креста, произведен в офицеры. Воин и авантюрист, он сам писал о себе и таких, как он, в стихотворении «Мои читатели»:
Мог ли такой человек тихо жить в Петрограде 1919 года и не ввязаться в борьбу? Он должен был или служить большевикам, или с ними бороться. Он выбрал последнее, проиграл и был расстрелян, как и положено по законам военного времени. Кто-нибудь из его любимых африканских вождей мог бы сказать: «Хорошая жизнь и хорошая смерть».
Такой подход к событиям был, в общем-то, типичен. Офицеры – люди с активной жизненной позицией. Кто не верит, посмотрите хотя бы на нынешних отставников: энергии одного бывшего полковника хватит на десяток штатских. При этом, как военные, то есть элементы машины для убийства, они не слишком отягощены моралью и не щепетильны в выборе средств.
Еще до окончания Гражданской войны чекисты раскрыли целый ряд контрреволюционных организаций, в том числе знаменитый «Тактический центр», а также «Петроградскую боевую организацию», по делу которой и был расстрелян Гумилев. Или, скажем, существовала некая «Добровольческая армия Московского района», насчитывавшая 700 (!) бывших офицеров. Это надо знать, чтобы понимать, почему ЧК-ОГПУ-НКВД чуть что, сразу бралось за бывших офицеров царской армии. У них были для этого все основания!
Никто не спорит, что чекисты фальсифицировали дела. Против этой болезни органов средства еще не найдено, и едва ли его когда-нибудь найдут. Но, с другой стороны, и среди бывших офицеров хватало активных борцов с советской властью. Так что, полагаем, за некоторым процентом исключений, в целом материалы следственных дел достаточно хорошо отражают то, что было на самом деле.
…Забавно читать некоторые книги. Вот, например, работа Н. Черушева «Невиновных не бывает», посвященная взаимоотношениям ОГПУ и военных. Хорошее название. Сейчас мы узнаем о колоссальных расправах злобных чекистов над невинными жертвами.
И в самом деле: «Не будем скрывать, что в годы Гражданской войны нередки были случаи, когда карающая десница пролетарского правосудия опускалась на головы невиновных людей, честных командиров Красной Армии, бывших офицеров, оболганных и оклеветанных подлыми доносчиками, завистниками, недоброжелателями. Достаточно сказать, что аресту и следствию подвергались по обвинению в принадлежности к контрреволюционной организации бывший главком Вооруженных сил Республики И. И. Вацетис, бывший помощник военного руководителя Высшего Военного Совета С. Г. Лукирский… и др. Названным лицам еще сравнительно повезло – после недолгого разбирательства их чекисты отпустили, и они продолжили свою службу в рядах Красной Армии…»
Погодите-ка! Если чекисты их отпустили, да еще «после недолгого разбирательства», то при чем тут «карающая десница пролетарского правосудия»? Кстати, и у нас сплошь и рядом в ходе следствия сажают людей в тюрьму, хотя нынче в России вроде бы демократия…
В той же книге тот же автор приводит конкретный пример работы начальника особого отдела группы войск Киевского направления Ф. Т. Фомина – пример, надо сказать, крайне неудачный. После взятия Киева в особый отдел попали фотографии, на одной из которых был изображен гетман Скоропадский со своим штабом. Среди офицеров на ней особисты опознали одного из заведующих отделом штаба их армии – должность, как сами понимаете, не из последних. И что же сделали звери-чекисты? Думаете, потащили несчастного полковника на допрос? Ничуть не бывало.