Цвета штандартов, стр. 22
«Думаю, в нашу задачу входило ввести в форт ученых и информатиков, кажется, в группе были и врачи. Не знаю зачем. В таких боях раненых не бывает. Либо живешь, либо гниешь».
«Не понял».
«Поговорка моего начальника ещё по Департаменту Права. Ты когда-нибудь дрался?»
«Это не относится к делу. Как проходил штурм?»
«Когда наши машины отбомбились, нам дали приказ наступать. Тогда удалось нейтрализовать их защитное поле. Появился проход, через который я проник на территорию форта».
«Что ты там видел?»
«Ничего. Я погиб прежде, чем добрался до запора. Мое тело нашли уже после боя».
«Ты можешь повторить ответ на вопрос: что ты видел внутри форта?»
«Повторяю: ничего. Я дал дуба по дороге».
«Почему ты решил перейти из Департамента Права на службу в регулярную линейную часть?»
«Было такое предложение. Оно показалось мне интересным. Если проверите мои личные данные – а я не сомневаюсь, что вы это уже сделали, – то узнаете, что мой контракт кончался. Танаторы уходят через семь лет службы. Солдаты – через двенадцать. Я ещё хотел бороться с коргардами».
«Какими побуждениями ты руководствовался?»
«Я люблю стрелять, господин Браневич. Я просто люблю стрелять».
«В кого? По чьему приказу?»
«Во врага. По приказу того, кто укажет мне врага».
«Ты не думал поработать в Департаменте Общественной Безопасности?»
«Это допрос или предложение сотрудничать?»
«Быть может, и то, и другое. Как ты оцениваешь успех осуществленной вами операции?»
«У меня не очень обильная информация, как вы, вероятно, заметили, я несколько изолирован от внешнего мира, ну а две недели вообще не жил. Думаю, это была удачная операция».
«Удачная? Потери составили больше полутора тысяч человек».
«Мы уничтожили их форт. Значит, мы в состоянии их изгнать».
«Одновременно превратив в руины половину континента. Тебе не безразлично, кто разрушит твой дом, коргарды или мы сами?»
«Я думаю, господин Эванс, что мы ведем войну. Я подписал профессиональный контракт. Я – солдат. Я зарабатываю много денег и получил дополнительное количество электорских пунктов. Убивать и риск быть убитым – часть моей работы».
«Теперь несколько контрольных вопросов. Имя отца…»
«Дирк».
«Гражданство?»
«Гладианское».
«Дважды три?»
«Шесть, если мне память не изменяет».
«Без комментариев, мы проверяем наши записи. Количество убитых тобой людей?»
«Людей в соответствии с каким определением? Я стрелял в киборгов и мутированных клонов».
«Определение человеческой расы по солярному кодексу?»
«Тридцать восемь».
«С учетом генетических вариантов?»
«Сорок девять».
«С учетом технологических вариантов?»
«Шестьдесят два».
«Это все, благодарю за беседу».
Гидронян постепенно выплывал из летаргии. Браневич сидел рядом, держа в руке пустую кружку из-под воды. Стоящий перед ним монитор демонстрировал ряды цифр, вычерчивал кривые и фигуры.
– Здесь все. – Браневич ткнул в прибор пальцем. – К счастью, у нас записан сравнительный материал, все сверим в лаборатории. Конечно, масса помех, затуханий сигнала. Чертовы непосредственные сопряжения прямо-таки сводят с ума. Копаться в мозгу этого типа – все равно что раскапывать превращенное в развалины здание. Ведь Бондари две недели был мертв. Однако, похоже, он сказал нам правду.
– Как и все остальные, – буркнул Гидронян, убирая в сумку прибор и кабели.
2
На первую прогулку он выехал спустя две недели. Коляска легко катилась по тротуару. Левая рука и нога Даниеля покоились в эллипсоидальных коконах их биоорганического материала. Внутри коконов все ещё продолжалась регенерация тканей. Уже восстановились ощущения. Немного зудела левая рука, и ему казалось, что он, пожалуй, может напрячь мускулы левой икры. Почти полностью прижились присадки кожи, которыми покрыли все ожоги. Он внимательно осмотрел в зеркало свое лицо – ему даже показалось, что оно выглядит немного моложе, чем перед боевой акцией.
– На кой черт я записался в армию, – отвечая на его вопрос, смеялся Карлсон, – а не в танаторы? Разумные осьминоги сожгут мне морду, я попаду в военную клинику и мне не придется тратиться на частных восстановителей!
– Угадал, я вдобавок ещё заказал себе новую левую руку с шестью пальцами и рецепторами магнетизма.
– А может, тебе встроили и биолокатор дамочек, у которых ты вызываешь аппетит!
– Боюсь, ещё долго я не вызову аппетита ни у одной дамочки.
– Что ты знаешь о женщинах! – возмутился Карлсон. – В средневековье у придворных карликов всегда была масса наложниц. Монстр, диковинка, чудо-юдо какое-нибудь – это их привлекает.
– Благодарю, друг, – сказал Даниель и включил сервер головизора.
– Ха, ну конечно… – бормотал себе под нос Карлсон, явно обескураженный.
Первой девушкой, которую он встретил на прогулке, оказалась Дина. На ней было облегающее, длинное, до земли, платье, по которому плавали разноцветные тени. Немного авангардная мода – живые ткачи беспрерывно ползали по материалу, поедая его, а на съеденные места вплетали разноцветные нити. Благодаря этому платье изменялось день ото дня. Дело тут было вовсе не в экономии – платье из живых тканей стоило целое состояние.
Девушка шла медленно, наклонив голову, словно задумалась. Ее прямые черные волосы падали на лицо, заслоняя имплантаты в районе глаз. На коляску Даниеля она обратила внимание, только когда между ними осталось всего несколько метров. Вначале она Даниеля не узнала, отошла к краю тротуара, чтобы не мешать коляске проехать.
– Привет! – сказал Даниель.
Она вздрогнула от неожиданности.
– Это… – Она понизила голос. – Это ты?!
– Я, – кивнул он, поудобнее усаживаясь в коляске и чувствуя, как её спинка подстраивается к форме спины, а поручни подлаживаются к рукам.
– Что с тобой?
– Жучья судьба. Пришли, оторвали лапки и обломали крылышки.
– Ты был там?
– Это где же – «там»?
– Ну, участвовал в штурме форта?
– А как же, был. И мне ещё повезло. Три четверти моих дружков испарились, не считая тех, которые были спрессованы в лепешки толщиной в полмиллиметра.
– Это было бессмысленно! Вся ваша операция! – Дина повысила голос. Погибло так много мирных граждан.
– Война, дорогая соседушка. Люди погибают.
– Возможно, солдатам так и положено. Это ваша профессия. Но вы отправили на тот свет простых людей.
– А вы в одну неделю подчинились без борьбы. Что, целовать задницы солярным чиновникам приятнее?
– Да ты… – Девушка наклонилась над коляской. Ее лицо оказалось рядом с лицом Даниеля. – Не тебе поучать меня, жук!
– Почему же? – Впервые он видел её лицо так близко. Видел тонкую серебряную сеточку, прикрывающую глаза девушки. У Дины были ровные белые зубы, тонкие губы и, возможно, немного пухловатые щечки. Ее лицо, несмотря на странное выражение, создаваемое имплантатами, можно было считать интересным.
– Тебя послали на смерть! Велели драться с врагом, хоть у тебя не было никаких шансов выжить! Вы не пожелали воспользоваться помощью, которую могли получить! И ты ещё говоришь, что все, мол, в порядке? Иди спроси об этом у тех людей, у которых ударной волной снесло дома. Если они выжили…
– Мы уничтожили коргардский фронт! Их можно побеждать! Нам удалось всыпать им! А что в это время делали твои, стоящие навытяжку по стойке «смирно», дружки? Устраивали заговоры! Комбинировали! И наконец перехватили власть и добились своего. Сделали то, о чем всегда мечтали. Преподнесли нас Доминии. Неужели ты не понимаешь?! Они впустили сюда чужих солдат, отдали находящиеся под нашей опекой колонии, уничтожили нашу систему власти! Это предатели!
– Нет, это ты меня послушай, солдатик! Всю жизнь ты сидишь в казармах, тебя возят на спецскользерах, о твоей безопасности заботится армия. А знаешь ли ты, что творится на Гладиусе? Ты видел город, охваченный паникой эвакуации? Ты жил не неделю и даже не год, а пятнадцать лет с сознанием, что в любой момент может появиться что-то, что уничтожит твой дом, твоих близких и твою жизнь?! Если нет, то не говори глупостей о свободе. Теперь – у нас свобода. Свобода от страха. – Она взглянула на часы. – А вообще-то мне надо идти. Привет!