По воле богов, стр. 6
— Все равно идиотизм, — веско сказала Мерил. — Нет чтобы списаться с нормальным парнем, начать встречаться…
— Ерунда. То же самое было бы.
Нет, не то же самое — не так глубоко, не так доверительно.
— Нет, не то же самое. Или тебе все равно, спит мужчина в твоей постели или нет?
— Выходит, что все равно, — саркастически усмехнулась Луиза.
Интересный оборот. Она очень рассчитывала вместе с Мерил высмеять свое виртуальное знакомство, а получилось, что она его же от Мерил и защищает…
— Похоже, он тебя приручил… — протянула Мерил.
— Да. Талантливый дрессировщик.
Он не появился и на следующий день. Рана оказалась глубже, чем Луиза предполагала. Появилось ощущение сосущей пустоты под сердцем, и в нее, как в черную дыру, уходила несправедливо большая часть сил и мыслей. Они общались не дольше двух недель. Откуда же тогда чувство, будто рядом нет чего-то необычайно важного, главного, необходимого?
С той же быстротой, с какой Луиза до этого расцвела и похорошела, она теперь побледнела и осунулась. Глаза, прежде сияющие, теперь не блестели, а если вспыхивали — то огнем, в котором не было и половины прежней, до- него— бывшей силы. Есть не хотелось, и Луиза заливала свою тоску… бесчисленными чашками чая и кофе. Она стала сильно напоминать героиню ранних романтиков — чахоточную деву, на которую к тому же судьба сыплет неприятности, как из бездонного мешка.
Она забывала дома зонтик, на работе — ключи (что обидно, не от машины, а от дома), спотыкалась на лестнице, прищемляла пальцы, обливалась кофе, оказывалась в зоне прямого попадания брызг из-под колес какого-нибудь лихача…
Директор музея, встретив ее пару раз в длинных залах-переходах, поспешил сказать, что диссертация не горит, некуда спешить, время терпит и вообще, если нужен отпуск, можно запросто устроить…
Это придало Луизе сил для работы над своим научным детищем, но волевые усилия, которые приходилось затрачивать на то, чтобы удержать внимание на нужной странице книги, были просто грандиозными.
На компьютер Луиза смотрела, как на врага номер один, и не включала его ни на работе, ни дома два дня — из четырех дней отсутствия его. Благо, обстоятельства, позволяли. И сладко-гнусно ныло сердце при мысли о том, что он,может быть, тоже сейчас мучается вопросом, куда она пропала.
Профессор Хаксли выглядел необычайно взволнованным. И это совершенно не вязалось в сознании Луизы с его образом. Они пили чай, и, чтобы не смотреть на странного, едва ли не чужого профессора, она следила за колыханием дымка над чашкой с темно-медовой жидкостью.
— Луиза, дорогая, у меня к вам предложение, — сверкая глазами, пробасил профессор таким тоном, каким обычно тридцатипятилетние дочки говорят своим исстрадавшимся матерям «я выхожу замуж». В его голосе звучали торжество и абсолютная уверенность, что вот сейчас он осчастливит собеседницу. Он особым образом растягивал гласные ее имени, будто смакуя его. Даже сейчас, в состоянии крайнего волнения, профессор Хаксли не изменил этой привычке.
— Да? — Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом, чтобы не показаться невежливой.
— Я собираюсь возглавить экспедицию, которая двадцать седьмого октября отправляется в Индию.
— Поздравляю! — искренне сказала Луиза.
— И мне хотелось бы, чтобы ты вошла в ее состав.
Луиза похлопала ресницами.
— Далековато от моего Египта, — пробормотала она.
— Понимаю, ты удивлена, но ты ведь рассматриваешь историю этнографических исследований. А в колледже, я помню, у тебя были не связанные с этой темой работы по сравнительной исторической архитектуре.
Луиза молчала, переваривая новую информацию — с трудом, как кусок наспех проглоченного, вкусно приготовленного мяса.
— Мы направляемся в северо-западную Индию. Несколько лет назад прошла информация, что там может быть один из затерянных городов-царств. Знаешь ли, в джунглях и не такое потеряется… Так вот, тебе известно, какая ситуация сложилась в нашей науке к тому моменту.
Луиза машинально кивнула. Они хотят отправить меня в отпуск, обиженно подумала она. Хорошо, что не в психушку.
— И все исследования, связанные с Мхараджани, заглохли. А сейчас нашелся человек, который готов проспонсировать нашу экспедицию, — на мажорной ноте закончил профессор.
— Это замечательно! Но я…
— Не волнуйся, ты будешь очень полезным членом экспедиции!
Как будто ее могла волновать только собственная полезность!
— А много будет участников?
— Нет. Этот проект, так сказать, пробный камень. Если все пройдет удачно, станем обладателями несметных сокровищ, — неуклюже пошутил профессор и сам хохотнул. — Восемь или девять человек: кое-кто из Оксфорда, специалисты по Индии, мы с Джил, ты и наш спонсор.
— Ого? Тайный поклонник науки? — усмехнулась Луиза.
— Я бы сказал, искатель приключений. Имя Фрэнсиса Шиолы тебе что-нибудь говорит?
Луиза мотнула головой.
— И мне ничего не говорило, пока он не явился ко мне и не принес карты, выкупленные у кого-то на полулегальном аукционе антикварных ценностей в Южной Америке. Он, видишь ли, унаследовал от деда большое состояние и какие-то нефтяные вышки в той же Южной Америке. А сидеть в совете директоров и направлять движение своих денег ему скучно. Вот он и решил поспособствовать развитию археологической науки.
— У богатых свои причуды, но здорово, когда от этого выигрывает культура. — Луиза вздохнула. — И все же, док, зачем вы берете меня? Я не ломаюсь, но…
— По-моему, дорогая, тебе нужно сменить обстановку. Наверняка это пойдет на пользу.
Спасибо хоть врать не стал…
Колебания были недолгими, но мучительными. Луиза не привыкла получать подарки от судьбы. Любой историк, археолог, этнограф, будь он распоследней кабинетной крысой, грезит экспедициями. Потому что это — живое. И Луиза — не исключение, да и в ее жизни экспедиций-то было всего две или три — в студенческие годы и в первый год работы в музее, и то в пределах Британских островов. Даже до любимого Египта она добралась на свои деньги, в отпуске…
Так что неожиданное предложение профессора — не что иное, как подарок судьбы. Самый настоящий. Или только кажется подарком? А на самом деле — еще один ход в странных интригах, которые плетет эта непредсказуемая и своевольная дама?
И обилие изменений в жизни за последнее время тоже настораживало.
Однако, рассудила Луиза, если пришло время перемен — от него некуда бежать. Переменам — быть.
И ей действительно не помешает сменить обстановку. Может быть, потом будет спокойнее смотреть на компьютеры…
Вечером Луиза не удержалась и написала сообщение своему гуляющему где-то вне досягаемости сети знакомому незнакомцу: «Я уезжаю. Надолго. Приятно было познакомиться. Удачи во всех начинаниях».
И, как в детстве, обвела маркером двадцать седьмое октября на настенном календаре. Вычеркнула сегодня. Осталось пять дней.
Хватит времени, чтобы собрать маленькую дорожную сумку и сделать все прививки. К черту меланхолию!
4
Луиза давно не пользовалась косметикой. До начала октября ей было удобнее утешать себя тем, что естественность всегда в моде, а потом она и без косметики выглядела чудесно. А уж после всего стало все равно.
А сегодня — не все равно, потому что нужно сразу же себя поставить, представить не серой мышкой, а молодой уважающей себя леди. Это позволит избежать в будущем множества проблем: презрения женщин и молчаливого, дружеского сочувствия мужчин.
И только чтобы выглядеть здоровой и ухоженной сегодня, без косметики не обойтись…
Она не любила совещаний, собраний, инструктажей и всех подобных мероприятий, всегда шла на них только при крайней необходимости и отсиживала, как скучный урок. Где-то в подсознании ее пустило крепкие корешки убеждение, что ее личное мнение на этих собраниях никого особенно не волнует. А ее не волнует их… И чего ради, собственно, собираться и мучиться обществом друг друга?