По воле богов, стр. 5
«Ты слишком правильный, чтобы быть настоящим».
Луиза неожиданно порадовалась, что ей удалось найти правильные слова для обозначения поселившейся под сердцем тревоги, той, что не давала ей расслабиться и довериться этому странному незнакомцу. Слишком правильный. Похожий на персонажа детской книжки. Нет, скорее — любовного или авантюрного романа. Рыцарь без страха и упрека… Идеальный незнакомец. Хорошее все-таки название у того фильма. Емкое.
Пауза.
«Иногда мне тоже так кажется. Но только иногда. Я-то себя лучше знаю…»
«Вот и я говорю — наверняка маньяк! Подожди, я хочу еще кофе».
«А ты пьешь кофе без кофеина?»
«Нет… Какой смысл в кофе без кофеина? Книга без слов, небо без солнца — и кофе без кофеина. Мелочь, а все равно нельзя из вещи убрать ее суть».
«Согласен. Здоровый образ жизни иногда сильно жизнь извращает. Слушай, а давай я тоже сделаю себе чашечку, и можно будет представить, что мы пьем кофе вместе…»
Вот еще! Самые что ни на есть детские игры…
«Я не против».
Странный вечер. И что может быть естественнее в такое кэрроловское время, чем маленькое свидание с незнакомым и невидимым человеком?
3
Дни шли за днями, и Луиза чувствовала, что они не просто уходят в небытие — они идут куда-тои ее ведут за собой. Это радовало и пугало ее одновременно. Она просыпалась с необычайной ясностью мыслей и быстро бьющимся сердцем и засыпала, безотчетно улыбаясь.
Она сменила электронный почтовый адрес. Письма от неведомых любителей виртуальных знакомств были благополучно забыты, погребены под ворохом новых впечатлений и эмоций.
Луиза и сама не заметила, как разговоры с Айвенго прочно вошли в ее жизнь. Да, ей уже не четырнадцать, чтобы увлекаться книжными героями. И вроде бы такая малость — переписка из коротких сообщений между двумя людьми, которые никогда не встречались (Луиза была уверена) и не встретятся (она не настолько наивна, чтобы тешить себя напрасными надеждами)… Но тем не менее они существенно изменили ее жизнь, подарив иллюзию того, что в ее жизни присутствует мужчина. Не ухажер, не любовник, не кандидат в мужья — просто мужчина, с которым интересно обсудить какую-нибудь проблему, потому что мужской и женский взгляд на вещи всегда в корне различаются, а этот мужчина еще и умен, что делает общение с ним вдвойне приятным. В их странных отношениях Луиза находила ту толику тепла, которого ей мучительно не хватало прежде — настолько мучительно, что она сама себе в этом не признавалась.
У нее порозовели щеки и заблестели глаза — просто заблестели, безотносительно новых артефактов и сообщений о планируемых конференциях.
Мерил пребывала в твердой уверенности, что у подруги появился любовник — иначе с чего бы ей, музейной мышке, расцветать? Она и раньше-то не сомневалась, что недаром зарегистрировала Луизу на сайте знакомств, а теперь убедилась, что это было одно из самых прозорливых решений в ее жизни.
Луиза мудро предоставляла ей право думать что угодно и боялась рассказать об истинном положении дел — отчасти из суеверия, отчасти потому что боялась насмешливого слова многоопытной в любовных делах Мерил. Вот уж кто не верил ни во что так свято, как в великую магию секса…
Каждое утро для Луизы начиналось с коротенького письма — еще за чашкой утреннего кофе, что-нибудь вроде: «Привет! Как прошла ночь? Бурно и счастливо?», на что она обычно отвечала: «Нет, спокойно и медитативно». Во время рабочего дня можно было обменяться шутками или замечаниями по поводу переменчивой погоды. Как это ни ужасно, работать стало сложнее: Луиза сделалась рассеянной и мечтательной, что, как известно, не способствует написанию научных трудов. И, что еще ужаснее, Луизу это не особенно расстраивало.
Приходя с работы, она садилась за компьютер, но все труднее было выбрать время, чтобы почитать новости археологии или этнографический вестник.
Пожелание доброй ночи стало своеобразным ритуалом: «Спокойной ночи, мой далекий и таинственный друг» — «Спокойной ночи, Луиза Гаррот». Ритуал этот нес успокоение для сердца, как вечерняя молитва в детстве.
До определенного момента ее не задевало, что она ничего о нем не знает. Он, по сути, тоже знал немного — всего лишь ее настоящее имя. Хотя это как посмотреть. Еще древние говорили, что в имени — суть.
Они не разговаривали о прошлом. Очень мало — о настоящем. Она приводила ему какие-то любопытные факты из своей области — иногда. Или высказывалась насчет окружающих людей, чьи повадки казались ей достойными внимания. Он не говорил о работе, но рассказывал о местах, в которых побывал, о своих мыслях и желаниях. И Луиза не могла бы дать определенный ответ на вопрос: а не знает ли она о нем на самом деле больше, чем те люди, которые видят его каждый день и здороваются за руку?
А потом он исчез.
Это было красивое утро, из тех подсвеченных перламутром, когда еще неясно, будет день солнечным или пасмурным, и, собственно говоря, даже не важно — очень уж красивы очертания домов и ветви деревьев на фоне жемчужного, бледненького неба.
Насладившись видом из окна, Луиза прошлепала к компьютеру, не глядя, нажала на кнопку включения и удалилась в ванную. Когда же смолк шум воды, и она вышла, завернутая в пушистое полотенце, и посмотрела на экран…
В общем, его не было, хотя уже много дней каждое утро в это время он появлялся в Сети, чтобы поприветствовать ее.
Удивление сменилось недоумением. Луиза прожила день как на иголках. На работе она каждые пять минут заглядывала в список контактов, чтобы проверить, не зажегся ли долгожданный огонек — показать, что он где-то рядом. Не зажегся. И не зажегся вечером, когда она специально как могла долго не подходила к компьютеру, будто стремясь за что-то наказать его — или себя — или учесть правило, выведенное Мерфи: телефон, на который смотришь, никогда не звонит…
Луиза волновалась: не случилось ли чего? Потом злилась. Потом даже поплакала от досады: ну надо же, как быстро закончилась история идеальных отношений! И надо ли было начинать эту игру? И зачем позволила себе так к нему привязаться?
— Какие глупости, какая наивность, какая нелепость, — повторяла она себе, всхлипывала и задыхалась в подушку, пахнущую духами, которые закончились полмесяца назад.
Правда, здравый смысл быстро взял верх над смятенными чувствами. Луизе понадобилось всего-то несколько часов до рассвета, чтобы убедить себя, что это закономерная, хотя и неожиданная развязка короткой истории, которую не назовешь ни любовью, ни дружбой, ни хорошим знакомством. А чего еще она ждала? Что он в один прекрасный день явится под окна ее дома на белом коне с охапкой белых роз и позовет замуж? Да сдалось оно ей, замуж…
Чтобы придать своим переживаниям еще более фарсовый характер и таким образом их уничтожить, Луиза в конце концов решила рассказать все Мерил. Никто не сумеет так быстро убедить ее, Луизу, в собственной глупости и наигранности своих драм, как лучшая подруга.
А потом можно будет и заняться обустройством нормальной, настоящей жизни. Хватит. Иначе от пустоты можно и влюбиться в человека, который существует лишь в твоем воображении.
— Да ты с ума сошла! — У Мерил были очень большие и даже немного обиженные глаза. Она согласилась позавтракать с подругой в одной из любимых кофеен в надежде на какие-нибудь умопомрачительные подробности о прошедшем свидании, а получила вместо этого невнятный рассказ о какой-то невероятной истории. Невероятной для взрослой женщины.
— Немного. И это продлилось недолго, — констатировала Луиза. — Теперь — интенсивная терапия с привлечением медикаментозных методов, — она сделала глоток из белоснежной чашки с бейлис-кофе, — и все будет отлично.
— Не могу поверить, — трагически прошептала Мерил. — Моя умная, красивая, вменяемая подруга втюрилась в парня, которого никогда не видела.
— Не втюрилась я, — поправила Луиза, — привязалась. Признаю, по глупости. Не защитилась вовремя, безропотно впустила в свою жизнь… — Луиза осеклась: почувствовала, что говорит не как о случайном незнакомом человеке, а как об очень близком существе. Стоп, так дело не пойдет. — Насколько это возможно.