По мосту через пропасть, стр. 8
– Тетя Маргарет…
– Что с тобой происходит, Эйд? Ты стал невнимательным. Как можно было бросаться под колеса едущего автомобиля?
Адриан хотел было возразить, мол, не бросался, но этим заявлением он мог только навредить Анне. Промолчал.
– Эйд, будь добр, не уходи в себя, когда я с тобой разговариваю.
– Извини, тетя. Я, наверное, устал.
Тетя Маргарет выразительно изогнула бровь: от чего бы тебе устать?
– И, прости меня, эта девушка…
– Что? – может быть, слишком резко спросил Адриан.
– Она, вне всяких сомнений, обладает всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами… кроме искусства управлять автомобилем… Но ведь была какая-то причина, по которой ты привел ее в наш дом?
Адриан неопределенно пожал плечами:
– Она была очень расстроенна, и, наверное, мне хотелось доказать ей, что ничего особенно страшного не произошло.
– Хм. А если бы у тебя были переломы? Или сотрясение?
– Но их нет, – нарочито беспечно отозвался Адриан. – Зато у меня проснулся зверский аппетит. Не пора ли ужинать?
– Я прикажу подавать.
Тетя Маргарет бросила на Адриана еще один скептический взгляд, поправила на плечах шаль и с достоинством, которое она источала, как запах духов, ушла на кухню.
Причина… Причина есть у всего. Всегда. Но иногда она так легко прячется под масками других причин. И так уж ли необходимо выяснять, где причина истинная? Адриан улыбнулся.
3
Как это ни странно, Клайв пришел снова, причем у Анны закрались смутные подозрения, что минувший четверг ей приснился. Он переступил порог кофейни в двенадцать тридцать, как всегда, и заказал кофе по-арабски и венский десерт. Потом подумал – и добавил к заказу тосты с салями и сыром, из чего Анна сделала вывод, что на работе у него какие-то неприятности и потому Клайву нужно больше еды, чтобы их «заесть».
– Как дела, Анна? Что нового? – спросил он без всяких заметных уху постороннего акцентов.
– Все в порядке, спасибо, – улыбнулась она.
– Хорошо выглядишь. Вишневый тебе к лицу.
– А, спасибо…
Вишневый мне, конечно, к лицу, но не думаешь же ты, что я наряжалась в ожидании тебя! – возмутилась Анна.
– Клайв, я подумала над твоим предложением. Нет. – Сегодня у Анны не было настроения щадить его чувства. Хотелось только поскорее отделаться от этой неприятной истории.
Клайв промолчал и вернулся к своему столику – ждать, когда будет готов заказ. Он сидел спиной к стойке. Спина казалась Анне весьма удрученной.
Ну вот и все. Еще одно сердечное разочарование – на этот раз, правда, не ее. Причинять боль – больно, но и это можно пережить. Человек – все-таки очень терпеливое и сильное существо.
Время от времени Анна ловила на себе заинтересованные взгляды и нутром чувствовала, что ее оценивают, как начинающую манекенщицу на кастинге – как она одета, как двигается, как лежат волосы. Старушенции разнесли сплетню. Ну и пусть. Анна чаще выпрямляла плечи. Она и вправду хороша. Вне зависимости от обстоятельств личной жизни и погоды за окном.
Посетителей было больше, чем обычно, и к вечеру Анна совсем выбилась из сил. Уметь делать несколько дел одновременно – например, варить сразу пять чашек кофе разными способами – бесценный талант, но за него приходится платить, к концу дня ноет спина и гудит, как старый колокол, голова. Анна решила, что, если закроется на полчаса раньше, от этого никто не пострадает. Тем более вчера вместо выходного у нее получился прямо-таки черный понедельник…
Появления Адриана она не ждала. Бывает, что напряженно ждешь какого-то события, пусть даже и очень маловероятного, и сам не веришь в его возможность – но все равно надеешься в глубине души. А тут и вправду не ждала, не надеялась и почти о нем забыла…
– Привет.
Видимо, и вправду слишком устала – ей показалось, что он возник неожиданно, как чертик из табакерки.
– Ой, привет… – Анна поймала себя на том, что вытирает бумажным полотенцем совершенно сухие руки.
– А я гулял неподалеку…
– А как твоя нога?
– Ей лучше. Угостишь меня чашкой кофе?
– Да, конечно. Ты успел вовремя, я уже собралась закрываться.
– О, прости… Может, в другой раз?
– Ну уж нет! Теперь я тебя никуда не отпущу. – Анна усмехнулась. – Как тетя?
– Мм… Это вопрос вежливости?
– Нет, это просто вопрос.
– Думаю, у нее бывали дни и получше, но она со всем справится. Она у меня большая молодчина. – Адриан улыбнулся странной улыбкой – теплой и ироничной одновременно.
Анна подумала, что сегодня он немножко другой – более расслабленный. Есть какое-то такое выражение, вроде бы про древнегреческий театр. А-а, вот: как будто слез с котурнов.
– А какое сегодня настроение у тебя?
– Хм. Пожалуй, я пребываю в эйфории без всяких видимых причин…
– Ого! Нужно что-то особенное…
Анна хотела было повесить на двери табличку «Извините, закрыто» и закрыть дверь на щеколду, но передумала. Слухи – это, конечно, мелочи, и по большому счету ничего плохого в глазах общественного мнения она не делает, но незачем подливать масла в огонь. В принципе можно было бы задернуть шторы на окнах, чтобы с улицы не подсматривали вездесущие любопытные, но это уже попахивает паранойей.
Она приготовила ему кофе карамельной, «скандинавской» обжарки со взбитыми сливками и тертым шоколадом. Сама пила чай с ромашкой и медом.
– А чем ты занимаешься, кроме того что совершаешь смотр владений вместе с тетушкой и бросаешься под колеса несчастным женщинам?
– Я пишу книгу по экзистенциальной философии Камю. Учу французский. Катаюсь на лошадях. Иногда хожу на заседания совета директоров.
– Директоров чего?
– Компании.
– А чем занимается таинственная компания?
– По-моему, совершеннейшими глупостями – делает деньги.
– Без этих денег ты не мог бы писать свою замечательную книгу и учить французский.
– Мог бы.
– Тебе бы приходилось каждое утро вставать и идти на работу, делать деньги самому, может, большие, а может – не очень, а по вечерам ты бы пытался просто набраться сил для следующего дня.
– И никакой духовной жизни?
– И никакой духовной жизни.
– Значит, ты так живешь?
– Отчасти.
– А в чем смысл? Чтобы не умереть с голоду?
– Знаешь, я ведь делаю людей немножко счастливее. Самую чуточку – но каждый день. И не каких-то далеких, чужих, почти что не существующих – а этих, знакомых, близких людей. Я готовлю для них кофе и пудинги, и я делаю это хорошо – по-настоящему хорошо, я дарю им простые радости, простые и ощутимые. Мне кажется, им большего не нужно… Почему ты так на меня смотришь? Что-то не так?
– Нет, все так. Наверное, у тебя все же хватает времени, чтобы додумать все мысли, которые приходят в голову. Не откладывая на выходные или отпуск.
– Тем более что отпуска у меня нет.
– Слышу гордость в твоем голосе. Волшебница будних дней.
– Ага.
– Все это хорошо… но если ты способна на большее? А мне почему-то кажется, что способна.
– Это только кажется, Эйд… Не слишком ли много философии для одного вечера?
– По-моему, в самый раз.
– Учти, я не хочу знать, что думал Камю по этому поводу.
– Боюсь, этого не знаю даже я. Кофе бесподобен.
– Рада, что тебе нравится.
Часы на стене, сделанные в виде какого-то экзотического цветка – и тоже из дерева, – мерно тикали. Анна предоставила им отсчитывать время и заставила замолчать внутренний хронометр – когда много готовишь, он становится едва ли не сверхточным. А точность сейчас ни к чему.
– О чем ты думаешь, Анна?
– О времени.
– И как складываются твои отношения со временем?
– Еще один философский вопрос?
– А почему бы и нет?
– Мои отношения с ним складываются… панибратски. Я люблю его тратить.
– Как?
– Вязать.
– Мне кажется, это слишком долго.
– И мне. Но это тоже волшебство: сначала была нить, а под твоими пальцами она превращается в полотно. Создаешь то, чего не было до тебя. Зримое и ощутимое. Здорово.