По мосту через пропасть, стр. 23

– Как жизнь? – бросил первый камушек Клайв.

– Прекрасно, – процедила сквозь зубы Анна.

– Хорошо, – согласился Клайв.

– Давай делать вид, что все по-прежнему? А? Что некоторый разговор нам просто приснился. И ты перестанешь меня смущаться, а то я раздражаюсь, – выпалила Анна.

– Да я же ничего, – опустил глаза Клайв.

– Вот и хорошо. Снова друзья.

Интересно, а как Адриан отреагировал бы, если бы она пошла под венец с Клайвом? Можно было бы пригласить его на роль свидетеля…

Он бы умер. От разрыва сердца.

Или со смеху.

Дверь снова хлопнула. Это пришел Джеймс.

Анна враждебно впечатала в стол блюдце. Челюсти сжались сами собой. Пожалуй, у Клайва в самом ближайшем будущем появятся основания ее опасаться. Они ее преследуют, мужчины из этого проклятого богом и всеми чертями семейства? Анна вчера растеряла последние теплые чувства к сильной половине человечества, а мужчины по фамилии Томсон теперь могли в ней разбудить только самые темные инстинкты, причем с сексом никак не связанные. Что там говорил старик Фрейд? Эрос и Танатос, кажется?

Если бы пожаловал Адриан, улыбнулся бы ей по-доброму, сказал бы, что сам не знает, что вчера на него нашло, она, наверное, покачала бы головой, все ему простила и еще посмеялась вместе с ним над дурацкой ситуацией. Но Джеймс…

– Здравствуйте, Анна. – В глазах-угольях притаился вопрос.

– Доброе утро, Джеймс.

Я спокойна. Я очень спокойна. Как река. И до водопада очень-очень далеко…

– Будьте добры, чашку эспрессо, как вчера. У вас чудесная кофеварка.

Анна улыбнулась одними губами и сделала шутливый книксен. Клайв бросил на нее удивленный взгляд. Было видно, что в присутствии Джеймса он чувствует себя неуютно.

Джеймс расположился за стойкой, по соседству с Клайвом, чем вовсе не добавил ему радости жизни. Клайв принялся вертеть чашку на блюдце – Анна замечала за ним этот жест в минуты душевного волнения.

– Как дела? – почти с вызовом спросил Джеймс.

– Спасибо, великолепно, – ответила Анна без улыбки. – А ваши?

– Хорошо, хотя могли бы быть и лучше, – подмигнул Джеймс.

– Не могли бы, – процедила она сквозь зубы.

Анна сняла с песка джезву, в которой варила кофе для Клайва, налила дымящуюся жидкость в чашку. Зря она с ним так. Похоже, единственный порядочный мужчина во всей округе. Наверное, в одном лице мужского пола просто не могут сочетаться прекрасная душа и еще какие-нибудь достоинства, которые принимаешь во внимание, рассматривая чью-либо кандидатуру на роль спутника жизни. Или просто любовника, на худой конец.

– Это проклятие? – уточнил Джеймс.

– Вот еще! – усмехнулась Анна. – Стала бы я тратить свою ведьмовскую силу на вашу персону!

– Я уничтожен, – констатировал он.

– Ура, – без особого энтузиазма отозвалась Анна и вкрадчиво поставила перед ним чашку кофе.

– А сливки? – невинно поинтересовался Джеймс.

– Кончились, – с угрозой проговорила Анна.

– А жаль, – притворно опечалился Джеймс.

– Я вам не мешаю? – Клайв, по-видимому, разозлился – порозовел.

– Нет.

– Да, – в один голос отозвались Анна и Джеймс. Естественно, мешал он Джеймсу, а не Анне.

– Послушайте, мистер Томсон, – начала Анна. Ее терпение трещало, как плотина под напором воды после прошедшего ливня, и в зале сгущалось напряжение. – Если уж на то пошло, то Клайв – мой постоянный клиент и хороший знакомый, а вот вы – эпизодический персонаж, которого я, вероятнее всего, никогда больше не увижу – к своему несказанному счастью. Так что церемониться с вами я не буду. Хватит. А если ваш братец прислал вас разузнать, в каком я настроении, то передайте, что в отвратительном и ему не поздоровится, если он еще раз здесь появится. Вас касается то же самое. Все. Кофе за счет заведения. – В угол полетело скомканное вафельное полотенце. Анна вылетела на кухню, звонко впечатывая каблуки в коричневые плитки пола.

Клайв и Джеймс сидели в гробовой тишине, которая всегда бывает перед или после бури. Оба надеялись, что буря уже миновала, потому что если этот взрыв – еще не буря, то человеческих жертв явно не избежать. Клайв еще больше разрумянился – то ли от волнения, то ли от восхищения смелостью Анны.– М-да, – многозначительно изрек Джеймс. Его совершенно не грела мысль, что вот сейчас – да, сейчас, впервые в жизни – его грубо, пусть в истерике, но все равно грубо отбрила женщина. Еще хуже он себя ощущал от того, что у его любовного фиаско были свидетели. Единственная возможность хоть как-то спасти ситуацию – продемонстрировать полное к ней, к ситуации, пренебрежение. – У нее что, месячные?

Клайв из нежно-розового сделался багровым.

– Послушайте, любезнейший… – Видимо, он собирался сказать Джеймсу нечто в той же тональности, что и Анна, но то ли силы чувств не хватало, то ли врожденная робость не позволяла. – Я вас очень попрошу выбирать выражения, когда речь идет о моей… невесте, – изрек он со всем достоинством и холодностью, на которые был способен. – Тем более что ее физиологические циклы вас совершенно никак не касаются. – Он поднялся, снял с вешалки шляпу, надел плащ и удалился.

Только на улице он сообразил, что надо было бы остаться – на случай если до того неприятного усатого типа плохо доходит и он позволит себе что-нибудь лишнее в адрес Анны. Но гордо удалиться проще, чем гордо возвратиться, поэтому Клайв решил не портить эффекта от сцены.

Невесты?! – ужаснулся Джеймс. Ужас перешел в гомерический хохот. Продолжать этот фарс дольше не было сил, поэтому так, давясь смехом, он и покинул кофейню. Ну надо же, каков жених… И Эйд еще на что-то рассчитывал?! А сам Джеймс удивлялся, что в ней так много нерастраченной страсти!

Джеймс уходил, унося с собой большую ценность. Ценностью было знание, что неудивительно в наш век. Адриан, судя по всему, тоже потерпел с Анной сокрушительное поражение. Тут они с ним абсолютно на равных.

8

Наконец-то этот ужасный день подошел к концу. Анна заперла дверь и почувствовала себя немного уютнее. Теперь она ни перед кем не обязана делать хорошую мину. Впрочем, посетителей сегодня было немного – видимо, они почувствовали, что над кофейней «Гватемала» сгущаются тучи, и предпочли обойти ее стороной. Анне было стыдно за свою выходку – прежде всего перед собой. Она никогда не выходила из себя при посетителях, ни-ког-да! Прежде. Этот день все-таки настал, и настал по вине мужчин.

Анна не жалела, что нагрубила Джеймсу – она не настолько плохо разбиралась в людях, чтобы принять его за хорошего человека, которого обижать не стоило. И все-таки… Ах, да черт бы их всех побрал, Джеймса, Адриана, Сьюзен и тетушку Маргарет вместе с ними! Старая интриганка… Да еще Клайв… Анна слышала из кухни, как он попытался урезонить Джеймса. Женишок нашелся! Вдруг он и в самом деле спятил и теперь верит в то, что она ответила согласием на его предложение мягкой руки и доброго сердца?!

Ее рабочий день давно закончился, а Анна все еще возилась внизу: у нее было правило – не вносить злость за порог спальни. Пока не пройдет приступ мизантропии, можно перемыть и перетереть все чашки и блюдца, расставить их по полочкам, протереть столы, вымыть пол… Злость ушла только с последней каплей сил.

Осталась тоска.

Адриан не появился. Может, Джеймс передал ему «горячий привет» от нее, может, они даже посмеялись вместе над ее вспышкой. Хотя не исключено, что Адриан, показав ей Сьюзен вчера, потерял к ней всякий интерес и теперь мирно попивает чай в фамильном особняке в окружении нынешних и будущих членов семейства. От этой мысли одновременно хотелось расплакаться и вонзить зубы во что-нибудь упругое и теплое, желательно с привкусом его, Адриана, живой крови…

Адриан не шел у нее из головы. Анне начало казаться, что она сходит с ума и совершенно напрасно заподозрила это дело за Клайвом… Теплая улыбка, смеющиеся глаза, топазово-голубые – и изморозь в тех же глазах, упрямая, холодная складка у рта. Как может быть, что это один и тот же человек?