Чистое сокровище, стр. 29
Но Алессандро был Лигурийским Тигром. Ему не зря дали такое громкое прозвище – тигр умеет выслеживать добычу даже по остывшему следу, даже по отсутствию следа вовсе, руководствуясь странным наитием, охотничьим чутьем.
Алессандро ди Каррара здраво рассудил, что Англия – страна небольшая, в географическом плане. Если Кэти здесь – то он ее найдет, даже если ему придется лично прочесать все деревеньки и маленькие городки. Убедившись, что ее здесь нет, он сможет покинуть проклятый и дождливый остров и продолжить поиски по всему миру – все просто.
Наверное, он был немного не в себе. Или много… Как бы там ни было, но именно благодаря своему безумию, он сейчас сидит на большом валуне в центре Ирландии и смотрит, смотрит до рези в глазах на двух женщин – в красном и черном, маленькую и большую – и боится встать и сделать тот самый, последний шаг…
13
– Только не пугай ее…
В глазах Кэти плескался страх, но лицо было спокойным. Алессандро любовался ею. Она стала еще красивее, безупречное тело налилось новой, зрелой красотой, движения были легкими и упругими. Жаль, что состригла свои золотые волосы, хотя ей идет.
Он шагнул вперед и непринужденно опустился рядом с Кэти на зеленый холмик. Жуткая страна: в июне от земли веет февральским холодом. Алессандро боялся смотреть на Кэти, потому что еще не понял, чего ему хочется больше: убить ее, расцеловать или повалиться на колени и умолять о прощении.
Маленький эльф в красной курточке поднял чумазое лицо и обжег Сандро взглядом таких же, как у него, черных огненных глаз. Сандро почувствовал, как пересохло в горле. Его дочь… его Кларибель… красавица…
– При… вет… Кларибель…
– Чевой-то? Меня зовут Бу. А ты умеешь строить замки из песка?
– Спрашиваешь… Я их столько построил в своей жизни…
– Жаль, что сам же и разрушил.
– Заткнись… пожалуйста.
– А как тебя зовут, дядечка?
– Сандро. Но ты, Бу, пожалуй, зови меня папой.
Кэти отвернулась, закусив губу. Бу прореагировала куда спокойнее.
– Да ну? По-честному?
– Абсолютно.
– А что такое «асалютно»? Салют?
– Нет… в смысле, я твой папа. Честно.
Бу кивнула. В ее теорию счастья вполне встраивались неожиданные дары судьбы в виде настоящего папы, объявившегося посреди чистого поля.
– Хорошо. Тогда ты строй башню, а я – забор.
Сандро не удержался от смеха.
– Бу, у замка не забор, а стена.
– Ну стену. Токо с зубчиками!
Алессандро и Бу строили песчаный замок, самозабвенно угваздываясь в песке, а Кэти тихо поднялась и побрела по вересковой пустоши, не в силах делать вид, что все нормально и ничего сверхъестественного не произошло.
Вот и все, конец истории. Надо делать правильные выводы из поучительных детских книжек. От судьбы не убежишь и все такое.
Теперь он может не волноваться – никуда Кэти больше не побежит. Дело не в том, что некуда – шарик большой, – а в том, что незачем. Теперь побег будет означать, что уже она пытается отнять у Бу отца – как три года назад он собирался отнять у нее мать… Это нечестно и неправильно. Значит, надо учиться жить как-то по-новому.
Три года покоя – не счастья, конечно, но покоя. Три года тишины и тихого посвистывания ветра в песчаных дюнах Jlox-Ри, шепота лепреконов в кольцах каменных менгиров, сказок на ночь возле очага, сложенного из грубых камней, разговоров с отцом…
Кэти тихо засмеялась. Три года назад она обрела своего отца – сегодня к ней присоединилась Бу. Надо будет спросить синеглазую старуху Нэн, деревенскую ведьму, означает ли это, что заклятие венца безбрачия снято? Нянька Нэн видела этот венец над головой мамы, а Кэти ничего не сказала, обругала дурой и выгнала из дома…
С дробным топотом мимо пронеслась лошадка. Лошадка была большая – а вот всадник на ней сидел крошечный. И оба смеялись – и лошадка, и всадник. Кэти устало вздохнула и сорвала веточку вереска, еще не до конца раскрывшуюся, серовато-лиловатую, едва-едва пахнущую будущим медом. Делай, что должен, и будь что будет – так сказал отец Патрик, когда крестили Бу. Здесь, в Крислох-Маллингар, есть небольшая католическая церковь, очень старая. Ее стены выбелило время, в ней тепло зимой и прохладно летом… Может, посоветоваться.с отцом Патриком?
Она сама поражалась своему спокойствию. Вероятно, это было веселое отчаяние обреченного на неминуемую смерть узника. Нельзя прокрутить назад пленку жизни… Фу, какая пошлость.
Они неторопливо прошли по деревенской улице, и Бу сообщала всем встречным, что то, на чем она сейчас сидит, это ее собственный папа, он был занят, а теперь вот приехал. Соседи глубокомысленно кивали, приветливо махали Кэти и уважительно кланялись Алессандро. Как ни странно, он тоже изображал нечто вроде ответного поклона, просто очень осторожного, ведь на плечах у него сидела Бу. Кэти мысленно усмехнулась: либо у него улучшился характер, либо соображает, что здесь его кондотьерские замашки не прокатят.
Дом Тома Монагана стоял на отшибе – Том сам так решил много лет назад, хотя дружков (да и подружек) в Крислох-Маллингар у него было огромное множество…
Том был дома – чинил порванные сети. При виде троицы он замер, потом медленно поднялся с табурета и вышел на середину двора. В походке отца Кэти заметила вдруг нечто странное, почти зловещее: слегка ссутулились плечи, напряглись мускулистые руки, лицо закаменело, в глазах зажегся странный огонек. Кэти бросила взгляд на Алессандро – и похолодела. На красивом лице ее мужа явственно читалась бешеная, почти неконтролируемая ярость. Все это очень напоминало встречу двух матерых волков – старого и молодого, одинаково сильных, настороженных и готовых к сшибке.
Алессандро спустил Бу на землю, и девочка тут же побежала к Тому. Бесстрашно обхватив его ногу ручонками, прижалась, задрала голову и радостно сообщила:
– Том, это мой папа! Он будет с нами жить. Он приехал.
Она по-разному называла Тома – в зависимости от настроения. Когда настроение было лирическое – дедом, когда хорошее – по имени. Вероятно, в такие моменты она воспринимала его как друга и товарища по играм, а не как старшего родственника…
Алессандро скрипнул зубами так, что Кэти вздрогнула. Ничего не понимая, она инстинктивно отошла от мужа, встала рядом с отцом, словно ища защиты.
Алессандро процедил сквозь зубы:
– Значит, вот с кем ты живешь… Что ж, не могла найти помоложе?
Краска бросилась в лицо Кэти. Она мгновенно поняла, о чем думал Алессандро. Ну конечно, латинская ревнивая натура просто не в состоянии воспринимать существо мужского пола рядом со своей женщиной иначе как в качестве соперника. Кэти почувствовала, что ее разбирает нехороший, истерический смех.
В этот момент Том Монаган процедил сквозь зубы:
– Кэти, девонька, мне его убить, выдернуть ноги или просто выкинуть за ограду?
Бу возмущенно дернула деда за штанину.
– Эй! Нельзя ему ноги выдергивать, это папа мой!
Том погладил девочку по голове огромной, жесткой ладонью.
– Беги в дом, Брауни! Там наша кошка родила котят – только не трогай их, а то поцарапает.
Перед таким соблазном меркнут даже папы. Бу немедленно умчалась в дом – и взрослые остались втроем.
Кэти положила руку отцу на плечо – и этот жест заставил Алессандро побелеть от ярости.
– Не надо. Полагаю, он приехал поговорить.
– Я приехал забрать свою дочь!
– Ух ты! Борзый мальчонка. А не подскажешь, Кэт, как фамилия Бу?
– Монаган. Как и моя.
Два года назад, когда крестили Бу, Том настоял, чтобы в церковных книгах и Кэти, и внучку записали под его фамилией. Для него это было очень важно – а для Кэти еще и лишняя подстраховка на случай, если Алессандро все же сможет напасть на след…
– Так ты, парень, зовешься Монаганом? Вообще-то вряд ли, у нас в роду чернявых не было.
Алессандро больше не смотрел на Тома. Его горящие глаза буквально сверлили Кэти, голос дрожал от еле сдерживаемого бешенства: