На берегу Севана, стр. 49
…Прибежав домой, Сэто радостно обнял мать:
– Правление посылает меня в Тбилиси и очень много денег дает…
– В Тбилиси? Зачем?
– Купить подарки для Камо, Армена, Асмик, Грикора и деда Асатура.
Сона сначала рассердилась:
– Я буду ждать, а они подарки получать?..
Затем, однако, она смирилась и решила, что, пожалуй, сыну небесполезно съездить в Тбилиси.
– Хорошо будет: дядю повидаешь – он тебя с пустыми руками не отпустит.
До революции тысячи людей покидали берега Севана и уходили в поисках работы в большие города. Шли они в тогдашний Тифлис, в Баку, Батум, на Северный Кавказ. Нужда гнала их, заставляла покидать родные места. В те годы уехал в Тифлис «на поиски счастья» и брат Сона, Арут. Там он и обосновался, устроился рабочим на деревообделочной фабрике. О нем-то Сона и говорила.
– Может, сестре своей башмаки, платье купит, если уж ничем другим не сумеет помочь… Только жена у него злющая, словно змея ее укусила. Кабы не она, разве брат оставил бы меня без помощи? Пошли ей бог сто лихорадок!..
КАК СЭТО СЕБЯ ВЫДАЛ
Мысли Сэто все время, пока он ехал в вагоне, были заняты только одним: как произошло, что дядя Баграт, еще недавно относившийся к нему очень плохо, сейчас дал ему такое поручение?
Он ощупывал портфель и, думая о его содержимом, чувствовал, как растет, возвышается в своих глазах.
«А что, если в самом деле у меня украдут портфель?» – вдруг промелькнуло в голове Сэто, и он в страхе оглядел своих попутчиков. Кто его знает, может быть, среди них есть и карманники… И он с опаской поглядывал и на лежавшего на скамье напротив военного и на сидевшую рядом пожилую женщину, а особенно на двух устроившихся у окна пассажиров. Они, казалось Сэто, наблюдали за ним.
Мысль, что он снова может потерять доверие товарищей, приводила Сэто в ужас, и он все сильнее прижимал к себе портфель, все чаще проверял, целы ли в нем деньги, и, несмотря на то что была глубокая ночь, не спал.
И он невольно выдал себя. Подозрительные люди, сидевшие у окна, сразу поняли, что в портфеле у него есть что-то ценное. И они прибегли к «тактическому маневру»: притворились, что Сэто для них совершенно безразличен. Перестали даже смотреть в его сторону и улеглись спать. И Сэто, успокоившись, положил портфель под голову и тоже растянулся на скамье.
Поезд мчался по берегу реки Дебед-чай, и грохот его колес нарушал покой мирно дремлющего Лорийского ущелья. Яркие электрические глаза-фонари паровоза прорезали ночной мрак, вырывая из него то крутой склон горы, то зеленую прибрежную лужайку.
Сэто начал подремывать. На лице его светилась улыбка, вызванная приятной мыслью, что кончилась наконец та нехорошая борьба, которую он вел против Камо и его товарищей.
Сон все сильнее овладевал Сэто. Он тщетно боролся с дремой, время от времени встряхивал головой и инстинктивно тянулся к лежавшему под головой портфелю. Нет, беспокоиться нечего: портфель на месте… Да и кто подумает, что в нем лежат деньги!..
Но вдруг Сэто почувствовал, что у него из-под головы выхватили портфель. Рывок был быстрым и сильным…
Сэто вскочил.
– Унесли, унесли!.. – крикнул он в отчаянии.
– Кто унес? Что унес?.. – всполошились, повскакали с мест сонные пассажиры.
Вор между тем уже добрался до выхода из вагона и повис на поручнях, не решаясь выпрыгнуть.
Кто-то выскочил из соседнего вагона, крикнул:
– Вот он, вор! Я поймал вора…
Но это была неправда: вор на всем ходу спрыгнул с поезда и исчез в ночной темноте…
УТРАЧЕННОЕ ДОВЕРИЕ
Глаза Сэто вспухли от слез, когда, приехав в Тбилиси, он вошел в квартиру своего дяди Арута.
Столяр Арут сердечно встретил племянника и был очень огорчен, услышав его рассказ о приключении в поезде.
– Ну что поделаешь! Что было, то было. Деньги я постараюсь достать, купишь что надо, отвезешь. Колхоз потом со мной рассчитается, – сделал он попытку утешить Сэто.
– Я в свое село больше не вернусь, – расплакался Сэто.
– Как это «не вернусь»? Не останешься же ты здесь!
– Не вернусь! Кто поверит, что меня обокрали?
– Почему не поверят? Разве в поезде акта не составили?
– Составили, со мной он… Но ведь ты, дядя, не знаешь всего. Я в колхозе был на плохом счету. А сейчас они доверили мне колхозные деньги… Что же, выходит, правильно говорили обо мне многие: «Сэто неисправим». – И он навзрыд заплакал.
Дядя Арут так и не понял, почему Сэто нельзя вернуться в село.
В эту ночь Сэто спалось плохо. Он ворочался на постели, тяжело вздыхал.
Мысли все время возвращались к постигшему его несчастью.
Его мать, конечно, могла продать корову и овец и вернуть колхозу деньги. Да, наконец, стоит ему самому приналечь на работу в каникулы, и он оплатит свой долг!.. Но все ли поверят, что и на самом деле деньги у него украли? Вот что томило Сэто. Вот почему он решил не возвращаться в село.
Прошло несколько дней, и по селу разнесся слух, что Сэто сбежал и растратил колхозные деньги.
– Ну что, Баграт, плакали колхозные денежки? – сказал Артем. – Разве не говорил я, что волка позвали за овцой приглядеть?
Баграт замялся. В его сердце тоже зародилась тревога: срок командировки давно прошел, а о Сэто ни слуху ни духу. И все же в нечестность мальчика не верилось.
– Знаете что? – сказал он подумав. – Как бы ни был Сэто внутренне испорчен, все то, что мы сделали для него, не могло не повлиять на него хорошо. Он колхозных денег не присвоит. Я в этом убежден.
…В то время как в правлении колхоза шли эти разговоры, наши юные натуралисты, сидя на краю гумна, были погружены в грустное раздумье. Их угнетала не только пропажа денег, но и потеря товарища.
– Неужели мы ошиблись в Сэто? – задумчиво спросил Камо.
– Не может быть! Я не верю, чтобы он мог растратить колхозные деньги, – твердо сказал Армен.
– Мне тоже кажется, что этого не может быть. Что-нибудь случилось, – высказала свое мнение Асмик. – Сэто в тот день даже заплакал. Нет, мне сердце говорит, что он дурного не сделает…
Между станциями Калагеран и Санаин рельсы железной дороги пересекает много маленьких мостов, переброшенных через балки, в которых собираются мутные потоки дождевой воды.
Обходя свой участок, путевой сторож Мовсес остановился на одном из таких мостов. Из балки шел тяжелый запах.
«Должно быть, поезд прирезал какую-нибудь скотинку», – подумал Мовсес.
Он спустился с насыпи в балку. Там, влево от железнодорожного пути, в поросшей кустами шиповника и репьем ямке, виднелось что-то темное.
Мовсес подошел и остановился, потрясенный. Перед ним лежал сильно обезображенный труп человека. Невдалеке от него в траве валялся портфель.
Мовсес поднял портфель, открыл и, увидев в нем деньги, ахнул.
С минуту постояв в нерешительности, Мовсес закрыл портфель и, оглянувшись по сторонам – не видит ли кто, поспешил к своему домику, находившемуся в двух – трех километрах от моста.
Дома Мовсес пересчитал деньги. Никогда еще в его руках не было такой большой суммы! В душе его началась было такая же борьба, как у деда Асатура, когда тот нашел золото в кувшине с медом. Но борьба эта длилась недолго.
«Нет, – решил Мовсес, – деньги колхозные, общественные, их трогать нельзя».
Взяв портфель, Мовсес пошел на станцию Санаин и рассказал о своей находке сержанту милиции Мануку Серобяну.
– Ты из портфеля ничего не брал? – подозрительно посмотрел на сторожа сержант.
– Ничего, белым светом клянусь! – взволновался старик. – Я греха на душу не возьму, не таковский! – добавил он.
В милиции подсчитали деньги, бывшие в портфеле, ознакомились с бумагами. Было установлено, что колхозник из села Личк, Сэто Мартиросян, командированный в Тбилиси за покупками для колхоза, по невыясненной причине упал с поезда и разбился. Произошло это, по мнению врача, с неделю назад.