Шансы. Том 1, стр. 83
Глядя в потолок, Джино размышлял о том, что он должен сейчас предпринять.
Бракосочетание Маргарет О'Шонесси и Майкла Флэннери состоялось накануне Нового года. В качестве подарка он преподнес ей кольцо — дешевую подделку под изумруд — и ключ от номера в отеле.
— Я раздобыл для нас комнату, как и обещал! — в волнении воскликнул он.
Раскрасневшиеся от выпитого в честь знаменательного события пива, они поспешили в свое гнездышко.
Отель произвел на Маргарет довольно тягостное впечатление, однако когда Майкл начал ласково и нежно раздевать ее в номере, она расслабилась.
— У нас впереди целая ночь, — сказал он. — И если первый раз тебе не понравится, мы будем пробовать еще, еще и еще.
Но первый раз ей понравился. И все-таки они повторяли его еще, еще и еще. До тех пор, когда сил хватило лишь на то, чтобы лежа без движения негромко переговариваться, строя планы на будущее.
Где-то в половине четвертого утра они заснули.
А через пятнадцать минут в соседней комнате вспыхнула, по-видимому, ссора. Шум стоял ужасный. Маргарет проснулась немедленно. Она ясно слышала два раздраженных голоса, мужской и женский. О чем они говорили, разобрать было невозможно, хотя время от времени слова слышались совершенно отчетливо.
— Сука… грязная тварь… терпеть тебя нет сил…
Потом наступило короткое затишье. Маргарет подумала, что пара за стеной наконец успокоилась. Но не тут-то было. Послышался громкий мужской голос.
— Я выбью из тебя всю эту дурь, сука!
За этим заявлением последовали отвратительные звуки хлестких ударов.
Сидевшая на кровати Маргарет окаменела. Майкл мирно храпел во сне.
Ей захотелось разбудить его. Доносившиеся из соседнего номера звуки пугали ее — это были крики и стоны женщины, которую бесчеловечно избивают.
Она осторожно толкнула Майкла в бок. Тот не пошевелился. Тогда она вновь забралась под простыни, пытаясь подушкой отгородить себя от внешнего мира.
Ничего не получалось. Женские крики становились все громче, ссора, видимо, переходила в примитивное избиение.
Маргарет вновь уселась в постели, твердо решив во что бы то ни стало разбудить своего мужа. К тому времени, когда ей кое-как удалось это сделать, она почувствовала легкую злость.
— Меня могли бы изнасиловать и убить в этом грязном номере, Майкл Флэннери, а вы бы в это время продолжали как ни в чем не бывало спать, — с упреком заявила она.
Он глуповато улыбнулся.
— Что такое случилось, моя козочка? Шум за стеной стих.
— Майкл, там за стенкой люди орут и дерутся. Такого я еще никогда не слышала. Там избивают женщину. Я думаю…
— Я… убью… тебя…
Произнесенные нечеловеческим голосом, эти слова были ясно слышны сквозь тонкую стену. Майкл вскочил.
— Подонок! — Это был все тот же истерический, похожий на женский, голос. Затем раздался звук выстрела. Затем новое «подонок!».
Майкл Флэннери натягивал брюки.
— Останься здесь, Маргарет. Я пойду и вызову полицию.
— Майкл! Не оставляй меня одну!
На ходу застегивая рубашку, он уже хлопнул дверью.
— О Господи, помоги мне!
В страшной спешке она трясущимися руками начала одеваться. Никогда в жизни ей не приходилось еще испытывать такого страха. Конечно, это было наказанием. Наказанием Божьим за полную безудержных плотских наслаждений ночь.
— Зачем ты это сделал? — раздалось за стеной. — Для чего ты, это сделал. Джинов Маргарет О'Шонесси на протяжении последующих нескольких месяцев бессчетное количество раз повторяла эти слова. Они оказались единственными, которые она запомнила.
КЭРРИ. 1941
— Как тебя зовут, девочка?
Толстый человек в горчичного цвета костюме смотрел на нее сквозь полуопущенные веки, правой рукой почесывая между ног.
— Кэрри.
Она старалась, чтобы ответ прозвучал помягче, хотя внутри у нее все кипело от негодования. Девочка, как же! Ей двадцать восемь лет, у нее ребенок — и все-таки «девочка»!
Он продолжал играть своими яйцами, как будто ее вовсе не было в комнате.
— Ты нашла себе работу, — принял он наконец решение. — Заработок не так уж велик, но таким девочкам, как ты, не составит большого труда поиметь кое-что на чаевых. — Он подмигнул. — Или даже больше, ото, ты знаешь, зависит…
Ей очень хотелось сказать: «Долбать я хотела тебя, толстяк, и твою вшивую работу». Однако вместо этого вежливо поблагодарила:
— Большое вам спасибо, мистер Уордл. Я могу выйти уже сегодня вечером?
Оставив на минуту мошонку в покое, он ласково потрепал Кэрри по плечу.
— Да, рыбонька. Это будет замечательно. Надень что-нибудь такое, чтобы были видны твои чудные…
Из полуосвещенного кабинета Кэрри вышла в еще более сумрачный танцевальный зал, пересекла его, оказалась на улице и села в автобус, шедший к ее дому.
Дом.
Комната в запущенном здании где-то в Гарлеме, в которой жил ее сын Стивен и она сама.
Дом.
Ванны нет. По ночам бегают крысы. Стены сочатся влагой летом и обледеневают зимой.
И все же это был дом — ее и Стива. В течение уже двух лет ей удавалось как-то зарабатывать достаточно денег для них двоих.
Это нелегко. Тяжелые роды сильно ослабили ее организм. Но администрация госпиталя не давала своим пациентам залеживаться. Две недели — и она на улице, с жалким пособием в кармане и ребенком на руках. Ей удалось разыскать женщину, согласившуюся присматривать днем за «мальчиком, а сама она вернулась на свое старое место кассира в ресторане. Но ненадолго: живот ее уже опал, пришел в норму, и хозяину стали приходить в голову давно ставшие понятными для Кэрри мысли. Он уже стар, у него худые желтые руки, от одного вида которых Кэрри становилось дурно, и бдительная жена, не сводившая со своего супруга ястребиного взора. Как-то после обеда, когда посетителей почти не оказалось, он зашел к ней, и его длинные желтые руки быстро ощупали каждый сантиметр ее тела. В тот же день она ушла.
Дна года вот такой работы. Хозяин и вечная с ним история. Что, интересно, скрыто в ней такое, что заставляет мужчин желать ее тела? Или они думают, что чернокожим на все наплевать?
Разобраться в этом Кэрри не могла. Всегда зачесывала волосы назад, не позволяла себе никакой косметики, одевалась проще некуда. Но и это не отпугивало их.
Она меняла места работы, пыталась сводить концы с концами и внезапно поняла, что валяет дурака. Уж если мужчины так хотят се, то почему бы не заставить их за это платить? Одна ночь на панели принесет ей куда больше денег, чем неделя работы.
Вот только сможет ли она вновь начать продавать свое тело? Отвратительное ощущение того, что ты не личность, а вещь, кусок мяса…
Конечно, тут могут помочь наркотики…
Она запретила себе думать об этом. У нее сын, Стивен, и ей хотелось, чтобы у мальчика было в жизни чуть больше, чем мать-проститутка.
В дансинге неподалеку от Таймс-сквер она получила работу несколько иного рода. Во-первых, ей хотелось работать по ночам, с тем, чтобы дневное время проводить с сыном. Во-вторых, дневная работа означала только мытье полов или разовые поручения какой-нибудь ленивой белой домохозяйки.
Кэрри отдавала себе отчет в том, что новая работа чревата старыми ситуациями. Ну так и что ж? В любом случае ей пришлось бы давать мужчинам отпор — а в переполненном дансинге это должно быть даже проще.
Пухленькая мексиканка по имени Сьюзита объяснила ей, что к чему.
— Когда он начнет слишком уж к тебе прижиматься, дай ему коленом по яйцам. Одному, другому. Сама увидишь, как быстро это сработает.
На собственном опыте Кэрри убедилась в том, что Сьюзита права. Колено в пах оказалось куда более эффективным средством защиты, чем сотня «нет».
Был у Сьюзиты и свой собственный маленький бизнес. Посетителям, которые приходились ей по вкусу, она оказывала некоторые «дополнительные» услуги.
— Это вовсе не так плохо, — поучала она Кэрри. — Ведь я сама его выбираю. Почему бы и тебе не попробовать? Ведь тебе же нужны деньги, а это так просто. Берешь только тех, кто тебе нравится.