Поэзия английского романтизма XIX века, стр. 51

12 июля 1798

Люси

Перевод С. Маршака

[177]

Какие тайны знает страсть!

Но только тем из вас,

Кто сам любви изведал власть,

Доверю свой рассказ.

Когда, как роза вешних дней,

Любовь моя цвела,

Я на свиданье мчался к ней,

Со мной луна плыла.

Луну я взглядом провожал

По светлым небесам.

А конь мой весело бежал —

Он знал дорогу сам.

Вот наконец фруктовый сад,

Взбегающий на склон.

Знакомый крыши гладкий скат

Луною озарен.

Охвачен сладкой властью сна,

Не слышал я копыт

И только видел, что луна

На хижине стоит,

Копыто за копытом, конь

По склону вверх ступал.

Но вдруг луны погас огонь,

За крышею пропал. [178]

Тоска мне сердце облегла,

Чуть только свет погас.

«Что, если Люси умерла?» —

Сказал я в первый раз.

Среди нехоженых дорог,

Где ключ студеный бил,

Ее узнать никто не мог

И мало кто любил.

Фиалка пряталась в лесах,

Под камнем чуть видна.

Звезда мерцала в небесах

Одна, всегда одна.

Не опечалит никого,

Что Люси больше нет,

Но Люси нет — и оттого

Так изменился свет.

III

К чужим, в далекие края

Заброшенный судьбой,

Не знал я, родина моя,

Как связан я с тобой.

Теперь очнулся я от сна

И не покину вновь

Тебя, родная сторона —

Последняя любовь.

В твоих горах ютился дом.

Там девушка жила.

Перед родимым очагом

Твой лен она пряла.

Твой день ласкал, твой мрак скрывал

Ее зеленый сад.

И по твоим холмам блуждал

Ее прощальный взгляд.

Забывшись, думал я во сне,

Что у бегущих лет

Над той, кто всех дороже мне,

Отныне власти нет.

Ей в колыбели гробовой

Вовеки суждено

С горами, морем и травой

Вращаться заодно.

1799

Симплонский перевал

Перевод А. Ибрагимова

[179]

Дорога и река

Сопутствовали нам. Мы шли часами

Неторопливым шагом. Из лесов

К нам доносился тяжкий запах тленья,

Но жизнь торжествовала здесь повсюду;

Гремели, низвергаясь, водопады;

В теснине узкой воевали ветры

И выли, побежденные, протяжно;

Потоки изливались — с ясной выси;

Невнятными глухими голосами

Чернеющие — все в слезах — утесы

Пытались нам поведать о себе;

Безумствуя, речная быстрина

Нам головы кружила; в небесах

Парили облака свободной стаей.

Покой и непокой и тьма и свет —

Все словно одного ума творенье

И словно одного лица черты.

О, грозные, таинственные знаки!

Своей рукой их начертала вечность:

Начало, и конец, и бесконечность.

Агасфер

Перевод С. Маршака

[180]

Многопенные потоки,

Пробежав скалистый путь,

Ниспадают в дол глубокий,

Чтоб умолкнуть и заснуть.

Стая туч, когда смирится

Гнев грозы и гул громов,

Шлемом сумрачным ложится

На зубчатый ряд холмов.

День и ночь косуля скачет

По скалам среди высот,

Но ее в ненастье прячет

От дождя укромный грот.

Зверь морской, что в океане

Крова мирного лишен,

Спит меж волн, но их качанья

Он не чувствует сквозь сон.

Пусть, как челн, грозой гонимый,

Пляшет ворон в бурной мгле, —

Рад он пристани родимой

На незыблемой скале.

Робкий страус до заката,

По пескам стремит свой бег,

Но и он спешит куда-то

В сень родную — на ночлег…

Без конца моя дорога,

Цель все так же впереди,

И кочевника тревога

День и ночь в моей груди.

1800

Скала Джоанны

Перевод А. Сергеева

[181]

Два года ранней юности своей

Ты подарила дымным городам

И с тихим прилежаньем научилась

Ценить лишь те живые Существа,

Какие жизнь проводят у камина;

И потому-то сердцем не спешишь

Ответить на расположенье тех,

Кто с умилением глядит на горы

И дружит с рощами и ручейками.

Ты нас покинула, и все же мы,

Живущие в укромной простоте

Среди лесов и нив, не разлюбили

Тебя, Джоанна! Я бы поручился,

Что после долгих месяцев разлуки

Ты с радостью бы услыхала некий

Обычный наш пустячный разговор

И подивилась верным чувствам тех,

С кем ты бывала счастлива когда-то.

Тому дней десять — я сидел в тиши

Под соснами, сомкнувшимися гордо

Над старой колокольней, и Викарий

Оставил мрачное свое жилище

И, поздоровавшись со мной, спросил:

«Что слышно про строптивую Джоанну?

Не собирается ль она вернуться?»

Порассудив о сельских новостях,

Он принялся выпытывать, зачем

Я возрождаю идолопоклонство,

И, как Друид, руническим письмом

Я высек чье-то имя на отвесной

Скале над Ротой, у опушки леса.

Я ощущал в душе невозмутимость,

Какая возникает на границе

Меж старою любовью и досадой,

И не старался избежать дознанья;

И вот что я сказал ему: — Однажды

С Джоанной мы гуляли на заре

В то восхитительное время года,

Когда повсюду верба расцветает

И золотыми жилами струится

В зеленых перелесках по холмам.

Тропинка привела на берег Роты

К крутой скале, глядящей на восток;

И там пред величавою преградой

Я замер — я стоял и созерцал

Скалу от основанья до вершины:

На необъятной плоскости сплетались

Кусты, деревья, камни и цветы;

Прелестная игра нежнейших красок,

Объединенных властной красотой,

Одним усильем восхищала сердце.

Так я стоял минуты две — и вдруг

Лукавая Джоанна мой восторг

Заметила и громко рассмеялась.

Скала как бы воспрянула от сна

И, вторя Деве, тоже рассмеялась;

Им отвечала древняя Старуха,

Сидящая на гулком Хэммарскаре;

И Хелмкрег, и высокий Силвер-Хау

Послали вдаль раскаты смеха; к югу

Его услышал Ферфилд, а за ним

Откликнулся громами дальний Лохригг;

Хелвеллин к ясным небесам вознес

Веселье гордой Девы; старый Скиддо

Задул в свою трубу; сквозь облачка

Донесся снежный голос Гларамары;

И Керкстон возвратил его к земле.

Наш добрый друг Викарии мне внимал

С растерянной улыбкой изумленья,

И мне пришлось сказать, что я не знаю,

На самом деле братство древних гор

Откликнулось на смех иль, может быть,

Я грезил наяву и был мой слух

Обманут потаенными мечтами.

Но только я уверен, что вдали

Мы слышали раскатистое эхо,

И милая Джоанна вдруг прильнула

Ко мне, как будто требуя защиты.

А восемнадцать месяцев спустя,

Уже один, прохладным ясным утром

Я оказался около скалы

И в память о давнишнем верном чувстве

Я высек на живом ее граните

Руническими буквами: ДЖОАННА.

И я, и те, кто близок мне, зовем

Прекрасную скалу Скалой Джоанны.

вернуться

177

Люси. — Цикл стихов, объединенных в некое подобие поэмы, написан в 1799 году в Германии (за исключением стихотворения «К чужим, в далекие края», которое написано в 1801 году) и опубликован в 1800 году («К чужим, в далекие края» опубликовано в 1807 году). Люси— вымышленный персонаж, но в этих стихах отразились чувства поэта к Пегги Хатчинсон, умершей в молодости в 1796 году, и его одиночество возле своей сестры. Кольридж считал, что тема заключительного стихотворения — предположение, что было бы, если бы умерла сестра. В переводе С. Маршака опущено стихотворение, помеченное в оригинале номером три, весьма важное для понимания цикла.

вернуться

178

Но вдруг луны погас огонь, // За крышею пропал… — Луна в эти годы служила для Вордсворта, как и для Кольриджа в «Сказании о Старом Мореходе», символом радости и созидательной жизни.

вернуться

179

Симплонский перевал. — Отрывок взят из поэмы Вордсворта «Прелюд», над которой он работал полвека (полностью опубликована в 1850 году). Данный отрывок был написан в 1799 или 1804 году; впервые опубликован в 1845 году.

вернуться

180

Агасфер. — Стихотворение опубликовано в 1800 году. Агасфер(иначе: Вечный Жид) — персонаж средневековых легенд; осужден богом на вечные скитания за то, что не дал Христу отдохнуть на пути к месту распятия.

вернуться

181

Скала Джоанны. — Стихотворение опубликовано в августе 1800 года. Входило в цикл, в предисловии к которому Вордсворт писал: «Можно найти много мест без названий или с неизвестными названиями, где непременно происходят маленькие происшествия или просто раскрываются человеческие чувства, и это придает таким местам особенный и личный интерес». И сам эпизод, описанный в стихотворении, и все детали — вымысел. Как признавался Вордсворт, он начал писать это стихотворение, чтобы разыграть викария. ДжоаннаХатчинсон (1780–1843). — В 1802 г. Вордсворт женился на ее старшей сестре Мэри.