Поэзия английского романтизма XIX века, стр. 113
1820
Смерть
(«Смерть ошую, одесную…»)
Перевод А. Парина
[437]
Смерть ошую, одесную.
Смерть косит напропалую.
Стонут воздух, хлябь и твердь:
Всюду смерть. Мы сами смерть.
В робе смерти, как в броне,
Все, что в нас, и все, что — вне.
Наши чувства, наши знанья,
[Наши страхи и страданья] [438].
Первой радость в нас умрет,
И мечте придет черед.
Оплатив долги живьем —
К праху прах — и мы умрем.
Все, что свято нам и любо,
Смерть в могилу тащит грубо.
А предмет любви спасешь,
Так любовь пойдет под нож.
1820
Доброй ночи
Перевод А. Голембы
[439]
I
«Доброй ночи»? В самом деле?
Нет! Останься до утра!
Ангел милый, неужели
Расставаться нам пора?
II
«Доброй ночи»? Слово чести,
До разлук я не охоч;
Доброй — разве что из лести
Назову такую ночь!
III
Ведь сердцам, что пламенели
С ночи до зари сам-друг,
«Доброй ночи!» в самом деле,
И сказать-то недосуг!
1820
Орфей
Перевод В. Рогова
[440]
А.
…Отсюда близко. Там, с холма крутого,
Венчанного дубами, видеть можно
Пустырь бесплодный; по нему течет
Ручей — глубокий, узкий, черный, вязкий;
На нем нет ряби, светлая луна
Вотще сияет, в нем не отражаясь.
Пройдя по голым берегам, дойдете
До темного пруда, ручью истока,
Окутанного непроглядной ночью,
Ютящейся в сени скалы, нависшей
Над тем прудом, — там бесконечна тьма,
А рядом с ней трепещет нежный свет,
Стремящийся с возлюбленною слиться, —
От Пана так Сиринга убегала,
А ночь от дня бежит и хмуро, гневно
Небесные объятья отвергает.
В холме зияет черная пещера,
И вьется, выскользая из нее,
Туман белесый, тоньше паутины,
Его дыханье смерть несет всему:
Он камень оплетет, затем, разметан
Порывом ветра, вдоль ручья летит
Или, в расселинах застряв, убьет
Червей сонливых, если попадутся.
А на краю скалистого обрыва
Застыли кипарисы — не такие,
Что, красоты и трепета полны,
Пронзают ваш лазурный небосвод,
В чьих ветках ласково играет ветер,
Боясь нарушить строгую красу;
Нет, ветви их поникли утомленно,
Цепляясь друг за друга, и вздыхают
Они, сгибаясь под ударом вихря,
И всё дрожат — обветренное племя!
Хор
Но что за чудный звук — чуть слышный, скорбный,
Но сладкозвучнее, чем лепет ветра,
Скользящего меж храмовых колонн?
А.
То голос лиры-странницы Орфея.
Его несут ветра, вздыхая горько
О том, что их отторг жестокий царь
От воздух насыщающих звучаний;
Но, уносясь, они с собой влекут
Звук гаснущий, кропя им, как росой,
Сознание.
Хор
А он еще поет?
Я думал, арфу в ярости он бросил,
Когда лишился Эвридики.
А.
Нет!
Сначала он безмолвствовал. Олень
Затравленный помедлит у обрыва
Над быстрою рекой — собаки близко
И лают громко, стрелы настигают, —
И прыгнет он; так и Орфей, терзаем
Клыками жадной, ненасытной скорби,
Стал, как менада, лирой помавать
И вопиял: «Там, где она, — темно!»
Затем исторг из струн гремящих звуки,
Ужасные, глубокие! Увы!
Давным-давно, когда, ему внимая,
Прекрасная, с лучистыми глазами,
Сидела Эвридика рядом с ним,
Он о небесном и высоком пел.
Как ручеек в чеканке мелких волн
Под ветерком весенним блещет ярко
И многогранно отражает солнце,
Струясь напевно в берегах зеленых,
Не умолкая, вечно чистый, свежий,
Так песнь его текла — сверкали в ней
Восторг глубокий, нежная любовь,
В ней, отпрыске амброзии небесном.
Но то прошло. Вернувшись из Аида,
Он сел на одинокий, грубый камень,
Покрытый мхом, среди долины голой,
И полноводный и глубокий ключ
Его неиссякаемого горя
Звук песни гневной к небесам вознес.
Как водопад могучий разделяет
Потоком быстрым две сестры-скалы
И устремляется с ужасным ревом
По крутизне — его исток не сякнет,
Он прядает, и в воздухе стоит
Рев громкий, яростный, но гармоничный,
И поднимается завеса брызг,
Облачена в цвета Ириды [441]солнцем, —
Так бурный ток его великой скорби
Одет в сладчайшие слова и звуки
Поэзии. Не как творенья смертных,
Не высыхает он, и вечно в нем
Могущество, и красота, и мудрость
Божественной поэзии звучат,
Сливаясь гармонично. Видел я,
Как южный ураган прорежет небо,
Гоня гряду крылатых облаков,
Которым никогда не отдохнуть,
Гонимым ярым пастухом, а звезды
Мигают робко, тускло из просветов.
Но небосвод очистится, и купол
Благого Неба в огненных цветах
Объемлет землю; тихая луна
Прошествует стремительно, но плавно,
Вставая за восточными холмами.
О небе, о светилах говорю я,
А не о песне; но, чтоб вторить ей,
Пусть одолжит природа мне слова,
Неведомые ранее, иль нужно
Взять от ее творений совершенных,
Чтоб выразить Орфея совершенство.
Он более на каменном престоле
Не восседает средь пустыни голой:
И падубы узлистые, и сосны,
И кипарисы, в ком движенье редко,
И цветом с морем схожие оливы,
И вязы, что опутаны лозой
Ползучею, роняющею гроздья,
И заросли терновника в багряных
Цветах, и милые влюбленным буки,
И плачущие ивы — все, насколько
Позволят их величина и тяжесть,
Престол обстали, и сама Земля
Из лона материнского ему
Цветы звездоподобные прислала
И травы благовонные — ковром
Устлать тот храм священный, что воздвигла
Его поэзия; у ног его —
Львы хмурые, и резвые козлята,
Бесстрашны от любви, к нему идут,
И червь слепой как будто слышит песню.
Безмолвно птицы головы склоняют
На нижних ветках; даже соловей
Ни звука не проронит в состязанье,
Но внемлет, песнопеньем зачарован.
вернуться
437
Смерть («Смерть ошую одесную…»). — Опубликовано Мэри Шелли в 1824 году. На месте восьмой строки в оригинале пропуск.
вернуться
438
Пропуск в авторской рукописи.
вернуться
439
Доброй ночи. — Стихотворение опубликовано Ли Хантом в 1822 году. Было переведено самим поэтом на итальянский язык.
вернуться
440
Орфей. — Стихотворение опубликовано в 1862 году.
Орфей— сын речного бога Эагра и нимфы Каллиопы. По наиболее распространенному мифу, Орфей изобрел музыку и стихосложение. Музыка Орфея заставляла растения склонять ветви, камни — двигаться, укрощала диких зверей. Эвридика— жена Орфея, умершая от укуса змеи. Орфей отправился в подземное царство, и Иления своей чудесной игрой растрогал Аида и Персефону; они разрешают ему увести с собой Эвридику обратно на землю, но при этом он не должен оглядываться на идущую за ним Эвридику. Орфей не смог противиться мольбам жены, он оглянулся и безвозвратно потерял Эвридику.
вернуться
441
Ирида— богиня радуги.