Луи Армстронг Американский Гений, стр. 100
Jоnes M., Сhiltоn J. Louis, p. 175
«Time», Sept. 1, 1947.
Публика была в восторге от игры ансамбля, но мнения специалистов разделились. Осенью 1947 года в состав группы вошла певица Велма Мидлтон, работавшая с последним биг-бэндом Армстронга. Воспитанная на традициях водевиля, Мидлтон исполняла пьесы комедийного характера, удачно подыгрывая Армстронгу, любившему потешать зрителей эксцентрическими выходками на сцене. Но пела она довольно слабо, да и чувство джаза у нее не было развито. Приглашение Мидлтон не оставляло сомнений насчет того, в каком направлении будет развиваться творчество ансамбля «All Stars». И действительно, очень скоро музыкальный обозреватель Ралф Глейзон, проявлявший повышенный интерес к джазовой музыке, с сожалением констатировал, что оркестр Армстронга играет без свинга. Другой музыковед, Джордж Боуфер, писал: «Эта группа даже не пытается играть в стиле диксиленд и не имеет ничего общего с диксилендовскими ансамблями. В исполняемой ими музыке нет ничего нового или сенсационного. Сам „Сэчмо“ смотрится великолепно. Благодаря ему выступление оркестра превращается в настоящий праздник джаза, согревающий сердца тех поклонников джазовой музыки, которые испытывают ностальгию по старым добрым временам… Никогда еще Армстронг не пел с таким чувством и вдохновением» .
«Down Beat», Dec. 3, 1947.
Таким образом, критики были согласны в том, что «All Stars» играет джаз, но расходились во мнениях о его качестве. Однако Джо Глейзеру было глубоко наплевать на их мнение. С его точки зрения, переполненный зал служил лучшим доказательством его правоты.
Трудно сказать, почему оркестр «All Stars» пользовался таким успехом у публики Возможно, потому, что это вообще было хорошее время для американского джаза. Особенно привлекали его выступления любителей джазовой музыки старшего поколения, которые приходили послушать не только Армстронга, но и Тигардена, Бигарда и других ветеранов. И все-таки аудитория оркестра была сравнительно невелика. Американцы увлекались в те годы джазменами-модернистами или диксилендом, самым ярким представителем которого был Эдди Кондон. К тому же многие просто не могли позволить себе часто посещать дорогие клубы, где преимущественно выступал Армстронг. Со временем Глейзер ввел в оркестр сравнительно малоизвестных музыкантов, которым можно было платить гораздо меньше, и стало очевидно, что публику привлекает главным образом сам Армстронг, а не его ансамбль.
Прошло еще несколько лет, и Луи Армстронг стал одним из самых известных эстрадных артистов в мире. Что же сделало его таким знаменитым? К этому времени он уже не мог демонстрировать ту блестящую игру, которой еще совсем недавно покорял аудиторию. Его губа, покрытая рубцовой тканью, потеряла былую силу и эластичность, что отрицательно сказывалось на скорости игры, диапазоне звучания и игровой выносливости. Но тон его был по-прежнему теплым и насыщенным, атака — мощной. Его отличало великолепное чувство ритма. Хотя теперь он уже не часто удивлял слушателей новыми мелодическими фигурами, он все еще лучше, чем любой другой исполнитель популярной музыки, чувствовал музыкальную форму.
Большинству поклонников Армстронга нравилось прежде всего его пение и те остроумные реплики, которыми оно сопровождалось. Но серьезное ухудшение состояния здоровья все больше мешало ему петь. В апреле 1958 года два известных отоларинголога из Вирджинского университета, побывав на концерте Армстронга, заинтересовались его голосом и попросили разрешения его обследовать. В направленном лечащему врачу Армстронга заключении они указали на поражение голосовых связок лейкоплакией — молочно-белыми наростами, возникающими при воспалительных процессах на слизистой оболочке. При этом было высказано предположение, что пациент уже много лет страдает данным заболеванием, возможно, даже с детства.
Но публике, видимо, нравился хриплый голос Армстронга. Луи казался ей таким же милым и привлекательным, как любимый плюшевый медвежонок на буфете. В Армстронге было что-то такое, что не поддается никакому рациональному анализу. Его откровенность, искренность и прямота согревали души людей. Его пение делало их счастливыми.
Глава 22
В 1946 году Луи Армстронг был всего лишь второразрядной звездой. Но и такого, сравнительно скромного положения он достиг не столько благодаря своим выступлениям с малым свинговым оркестром, сколько тому, что время от времени — в среднем раз в два года — снимался в кино. Однако не прошло и трех лет, как его группа становится «вероятно, самым высокооплачиваемым ансамблем малого состава» . Вскоре Армстронг совершил первую из своих многочисленных, широко разрекламированных зарубежных поездок в качестве посла доброй воли.
«Down Beat», July 1, 1949.
В 1949 году участники праздника «Марди грасс», ежегодно проводимого в Новом Орлеане, избрали Луи «королем зулусов». «Марди грасс» ["Вторник на пасху". — Перев.] зародился как веселый карнавал, организованный клубами для белых, большинство которых контролировали состоятельные семейства города. Подготовка к празднику шла в течение всего года. Самым яркими красочным его номером был парад разукрашенных платформ, на которых торжественно восседали «королевы», избранные каждым клубом из числа дебютанток. В начале XX века негритянские похоронные общества, наиболее многочисленные общественные организации цветного населения города, начали проводить собственный фестиваль. Пародируя шествие белых «королев» — аристократок, негры устраивали парад «королей» и «королев», которыми избирались мусорщики, официанты, слуги, люди других рабочих профессий. Главным героем негритянского фестиваля был «король зулусов», и стать им считалось большой честью.
В 1949 году впервые за всю историю праздника и в нарушение его традиций «королем» был избран не простой труженик, а знаменитость, к тому же еще и не гражданин Нового Орлеана. Впрочем, новоорлеанские негры всегда считали Армстронга своим, гордились им. Луи пришел в неописуемый восторг от оказанного ему почета и очень серьезно отнесся к новой для него роли. Он тщательно загримировался, нарисовав на лице темную маску с резко выпяченными губами и огромными белыми пятнами вокруг глаз, надел длинный черный парик, корону, красную вельветовую мантию с блестками, черное трико и юбочку из травы. Рядом с ним на платформе находилась и «королева», полногрудая контролерша местного кинотеатра. Восседавший на троне Луи пил шампанское и щедро швырял в толпу зрителей кокосовые орехи. Фестиваль и прежде всего его главный персонаж представляли собой настолько колоритное зрелище, что привлекли внимание прессы. Снимки Армстронга в пышном «королевском» наряде обошли все газеты Америки.
Поклонники джаза и негритянские лидеры были шокированы и резко осудили Луи за то, что он позволил себе публично изображать шута. Но Армстронг только отмахнулся от этих обвинений. Он по-настоящему гордился оказанной ему честью и получил от праздника истинное удовольствие. Если ханжи не понимают всей прелести таких народных гуляний, говорил он, тем хуже для них.
Скоморошество в Новом Орлеане послужило ему отличной рекламой. «Тайм» опубликовал в качестве основного материала номера статью об Армстронге, поместив его портрет. Автор описывал романтические подробности детства и юности Луи — нищенская жизнь в Сторивилле, исправительный дом, первые выступления в хонки-тонкс. Публикация послужила сигналом для других средств массовой информации. Теперь все знали, что Армстронг — не только великий музыкант и ведущая звезда шоу-бизнеса, но что из него можно сделать еще и сенсацию.
Благодаря случайному стечению обстоятельств, а также умелым действиям его менеджера к 1949 году Армстронг становится настоящей звездой. Еще недавно его считали всего лишь одним из известных негритянских «развлекателей». Теперь он вплотную приблизился к вершине, взойти на которую удавалось немногим артистам. Но при всем этом Армстронг уже не был ни джазовым музыкантом, ни музыкантом вообще. Он был звездой. В 1950-е годы Луи снимается в девяти художественных фильмах и шести короткометражных картинах. Ежегодно он участвует в шести-восьми популярных телевизионных программах. Его концерты регулярно транслируются по радио. Почти каждое его выступление сопровождается появлением в печати хотя бы краткого сообщения.