Записки районного хирурга, стр. 34

Покрутив и так и сяк, я ничего криминального не нашел. В анализах тоже ничего страшного не было. Осмотр педиатра тоже ничего не дал. Пока мы ломали голову, нарисовалась мамашка.

Покачиваясь, она подошла к нам на нетвердых ногах:

— Я мама Миши Синтепонова, он у вас?

— У нас.

— А что с ним?

— А вы не знаете? Он из окна выпал!

— Какой кошмар, это я недоглядела! Окно было открыто, а он любит по подоконнику ползать, — по щекам пьяной матери потекли настоящие слезы.

— Так вы выбирайте, или ребенок, или самогон, совмещать не получится.

— Но ты меня еще поучи! — взъярилась пьяница. — Мой ребенок, что хочу, то и делаю! Вот своих нарожайте и занимайтесь ими, а моего не трожь!

— Да никто на твоего ребенка не претендует! Только запомни, что дети все запоминают. Вырастет — еще тебя в это окно выкинет. Я на таких насмотрелся!

— Не надо меня пугать! Сама разберусь! Без вас!

Внезапно мальчик заплакал, видимо, услышав голос матери.

— Мишенька мой! — Мать протянула к нему руки с обломанными ногтями. — Иди ко мне, маленький! Что они тут с тобой сделали?

— Я предлагаю оставить его под наблюдением.

— Еще чего! Ни на минуту здесь не собираюсь его оставлять!

— Послушай, он упал со второго этажа на землю. Может быть повреждение внутренних органов! Давай понаблюдаем!

— Нет! Мы уходим!

— Хорошо, напиши расписку, что сама его забираешь.

— А ты сам напиши, я подпишу!

Когда формальности были улажены, счастливая мамаша ушла, прижимая к себе Мишеньку. Останавливать ее было бесполезно.

Глава 11

Еще о казусах

Сталина Игоревна Кудрявцева сильно переживала развод сына. Ее невестка Ирина, уйдя от Гоши, начала встречаться с другим мужчиной. Все бы ничего, но пятилетняя внучка Катенька все больше и больше стала отдаляться от бабушки. А в довершение всего Ирина забеременела от нового бойфренда.

Сталина Игоревна не раз пыталась вернуть бывшую невестку в семью, хотя сынок Гоша, опухший от беспробудного пьянства, ее об этом не просил. Гошу интересовала только выпивка.

В тот день Кудрявцева-старшая пришла в дом к Ирине, когда ее новый мужчина ушел на работу. Невестка к тому времени пребывала на девятом месяце беременности и с трудом носила огромный живот.

— Ирочка, детка! — начала с порога бывшая свекровь. — Я тебя прошу, вернись к Гоше! У вас все станет хорошо!

— Сталина Игоревна, я уже давно живу с другим человеком и жду от него ребенка! Вы разве забыли, что мы с Гошей уже два года как развелись?

— Я тебя прошу! — продолжала наседать незваная гостья, не обращая внимания на слова бывшей невестки. — Вернись к Гоше!

— Все! Разговор окончен, идите домой! Оставьте меня в покое!

— Так ты не вернешься? — прошипела Кудрявцева.

— Нет! Уходите! — Ирина решительно указала на дверь. — Уходите!

— А-а-а! — закричала Сталина Игоревна страшным голосом и, выхватив из сумочки нож, бросилась на бывшую родственницу.

— Вы что делаете? — только и успела спросить Ирина, как безумная женщина бросилась к ней и стала в приступе чудовищной злобы наносить удар за ударом, метя в живот.

— На! На! Сука! Тебе и твоему ублюдку! — неистовала потерявшая рассудок свекровь. — Никому не достанешься! На!

Нож безжалостно кромсал беззащитную плоть, кровь струилась из ран. Ирина упала на пол, закрывая живот руками. Она не сопротивлялась, только стонала и пыталась заслонить еще не родившегося ребенка от ножа бывшей свекрови. Устав убивать Ирину, Кудрявцева бессильно опустилась на стул и огляделась. В углу она заметила остолбеневшую внучку.

— А, сучье племя, спряталась от меня? Иди к бабушке!

— Бабушка, ты что с мамой сделала? — рыдая, спросила Катенька.

— Иди ко мне!

— Нет! Я тебя боюсь!

— Иди сюда! — Обезумевшая женщина протянула к ребенку окровавленные руки. — Иди!

— Нет! — Девочка забилась в угол и прикрылась плюшевым мишкой. — Не подходи ко мне!

Бабушка, не слушая вопли девочки, несколько раз ударила ее ножом, стараясь попасть в голову. Когда Катенька затихла, бабушка прикрыла ее одеялом и принялась замывать кровь.

На крики сбежались соседи, они обезоружили и скрутили убийцу, вызвали «скорую помощь». Драма разыгралась в селе, расположенном на границе нашего и соседнего районов, но территориально подчиненного нам.

Первой на помощь примчалась наша «скорая»: ехала мимо с вызова и по рации приняла сигнал. Ирина была без сознания, но жизнь еще теплилась в ней, хотя женщина и потеряла много крови. Боясь, что ее не успеют доставить в нашу больницу, фельдшер решила отвезти раненую к соседям. До соседней ЦРБ расстояние было в два раза меньше.

Милиционеры, допрашивавшие Сталину Игоревну, обратили внимание на окровавленного плюшевого мишку.

— А где ребенок? — спросил майор.

— А нету! — рассмеялась полоумная баба.

— Кто видел ребенка? — спросил следователь у соседей.

— Я видела Катюшку, как она домой с улицы заходила, — ответила соседка.

— Давно? — уточнил майор.

— Да нет. Утром, минут сорок назад. Еще до прихода этой!

— Так, все быстро ищем девочку! — приказал майор.

— Ищите-ищите! — заливалась смехом Гошина мама.

— Товарищ майор! Есть! Вроде дышит! — сообщил сержант, подняв одеяло в углу комнаты. — Я «скорую» вызываю!

— Как жива?! — лицо Кудрявцевой перекосила страшная гримаса, и она рванула к девочке. — Убью!

Майор проворно перехватил женщину. По странному стечению обстоятельств на повторный вызов примчалась та же «скорая», когда ехала из соседней ЦРБ. Ребенка повезли к нам, передав по рации, чтоб разворачивали операционную.

Ранения поражали своей жестокостью. У девочки отсутствовал левый глаз, левое ухо было отсечено и висело на коже, сквозная рана начиналась на шее возле левой кивательной мышцы и выходила справа возле позвоночника, рана в проекции сердца и на левом предплечье. Состояние девочки было крайне тяжелым. Времени на обследование не было, мы сразу взяли ее в операционную.

Операцию я начал с левосторонней торакотомии. Вскрыв левую половину грудной клетки, понял, что не ошибся — ранение сердца, грудная клетка полна крови. Ушив сердце, приступил к реинфузии и, стабилизировав гемодинамику, продолжил операцию.

Было сложно определить, повреждены ли органы шеи. Тут проекция и крупных сосудов, и пищевода, и трахеи. Как узнать? Анестезиолог утверждал, что трахея цела: когда он вставлял интубационную трубку (для дыхания), то крови не было. Похоже, что так: если бы трахея была ранена, воздух пошел бы под кожу и образовалась бы так называемая подкожная эмфизема. Этого не было.

Сосуды тоже не были повреждены, иначе возникло бы кровотечение.

Оставался пищевод. Его повреждение очень опасно. Если его вовремя не распознать, может возникнуть медиастинит — воспаление средостения. [22]Ранение показала бы эндоскопия; но аппарат у нас был, а специалиста — не было.

Оставалось одно: ввести медицинский краситель (индигокармин, метиленовый синий, бриллиантовую зелень) и наблюдать. Если он будет вытекать из раны, то есть дырка в пищеводе, если не будет, то нет.

Я прошу анестезиолога развести индигокармин в физрастворе и ввести по зонду в пищевод. Раствор из раны не вытек — и мы решили, что пищевод цел.

Я исследовал раневой канал пальцем — оказалось, что нож прошел между трахеей и пищеводом, не задев ни один из этих органов. Уникальное ранение! Девочке просто повезло, если можно так сказать о человеке, потерявшем глаз (ухо я потом пришил, и оно прижилось).

Катюша поправилась, мама ее тоже выжила, правда, лишилась плода и матки — детей у нее больше не будет. Сталину Игоревну признали сумасшедшей и отправили на принудительное лечение в психиатрическую больницу.

Порой человеку очень легко перейти грань, отделяющую эксцентричность от безумия. Иногда достаточно незначительного толчка — и человек перестает себя контролировать и начинает совершать безрассудные поступки. В большей степени виновато пьянство, но иногда люди сходят с ума и на трезвую голову.