Южный полюс, стр. 19

На другое утро, часов около 9, нам впервые представился случай поохотиться. На льдине прямо по курсу был замечен крупный тюлень Уэдделла. [37] Он совершенно спокойно отнесся к нашему приближению и даже не пожелал сдвинуться с места, пока две-три пули не убедили его, что с нами шутки плохи. Тогда он попытался добраться до воды, но было поздно. Два члена нашей команды уже высадились на льдину и не дали уйти драгоценной добыче. Через четверть часа туша лежала на палубе, разделанная опытными руками. Так мы одним махом добыли не меньше 300 килограммов корма для собак, да и люди не были обижены. До вечера мы еще три раза удачно поохотились; таким образом, у нас оказалось больше тонны свежего мяса и сала.

Нужно ли говорить, что в тот день на судне был настоящий пир. Собаки, как говорится, дорвались, наелись до отвала. Мы спокойно могли им это позволить. Что до нас самих, то мы, естественно, соблюдали меру, но обед все уписывали за обе щеки. У нас и раньше было много любителей тюленьего бифштекса, теперь их сразу прибавилось. Кажется, еще бльшим успехом пользовался суп, тут как нельзя более кстати пришлись наши превосходные овощи.

В первые сутки окружающие нас льды были настолько неплотными, что мы по сути дела все время шли прежним курсом и ходом. В последующие два дня обстановка осложнилась, пошел лед поплотнее, кое-где мы вынуждены были менять курс. Однако серьезных препятствий не было, всегда находилось достаточно разводий. Шестого января положение изменилось, полосы льда стали уже, разводья – шире. В 6 часов вечера кругом, насколько хватал глаз, простиралась чистая вода. Мы находились на 70° южной широты и 180° восточной долготы.

Четыре дня, что мы шли через паковые льды, были приятной прогулкой. Подозреваю, что не один из членов экипажа вспоминал тихие воды между льдинами, когда волны свободного ото льда моря Росса снова дали «Фраму» повод продемонстрировать свою валкость.

Но и завершающая часть пути прошла вполне благополучно. Сравнительно плохо изученный район не таил в себе ничего страшного. Стояла на удивление хорошая погода, словно мы вышли на летнюю прогулку в Северное море. Айсбергов почти не было. За четыре дня, что мы шли через море Росса, нам встретилось всего несколько штук, да и то совсем небольшие.

Одиннадцатого января около полудня яркий отблеск на южной части неба возвестил, что мы уже недалеко от цели, к которой стремились пять месяцев. В половине третьего показался великий Ледяной барьер. Он медленно поднимался из моря и наконец, когда мы подошли близко, предстал перед нами во всем своем величии. Трудно передать на бумаге, какое впечатление производит эта могучая ледяная стена на человека, впервые оказавшегося с ней лицом к лицу. Это вообще невозможно описать; во всяком случае сразу понимаешь, почему этот 30-метровый барьер не один десяток лет считался неодолимой преградой для продвижения на юг.

Мы знали, что гипотеза о неприступности Ледяного барьера давно опровергнута. Существуют ворота, ведущие в простершееся за ним неведомое царство. Ворота эти – Китовая бухта, – судя по имеющимся на «Фраме» описаниям, находились милях в ста к востоку от нас. Мы изменили курс и сутки шли вдоль барьера прямо на восток, получив возможность вдоволь налюбоваться этим исполинским сооружением природы. Не без волнения ждали мы встречи с долгожданной гаванью. Какая там обстановка? Не окажется ли высадка слишком сложным делом?

Мы проходили мыс за мысом, но, сколько ни смотрели, видели только все ту же отвесную стену. Наконец под вечер 12 января стена расступилась. Так и должно быть, ведь мы находились на 164° западной долготы, как раз там, где обнаружили проход наши предшественники.

Перед нами открылась огромная излучина, настолько глубокая, что из бочки не было видно ее вершины. Но войти в бухту пока было совершенно невозможно. Она была забита здоровенными обломками недавно вскрывшегося морского льда. Мы проследовали немного дальше на восток, чтобы переждать. На следующее утро вернулись обратно, и через несколько часов льдины в бухте зашевелились. Одну за другой их выносило в море. Вскоре проход освободился.

Войдя в бухту, мы быстро убедились, что высадка вполне возможна. Оставалось только выбрать самое подходящее место.

На барьере

Итак, 14 января, на день раньше намеченного срока, мы дошли до великого таинственного явления природы – Ледяного барьера. Была решена одна из труднейших задач нашей экспедиции – все собаки доставлены на место работы здоровыми и невредимыми. В Кристиании мы приняли на борт 97 собак. Теперь число их возросло до 116, и почти все они могли быть использованы для завершающего перехода на юг.

Следующей большой задачей было найти подходящее место на Ледяном барьере для нашей базы. Я собирался забросить все – продовольствие и снаряжение – как можно дальше на барьер и тем самым застраховаться от риска, что нас унесет в Тихий океан, если барьер вздумает обламываться. И решил, что 10 миль, или 18,5 километра, от края барьера нас устроят. Но уже первое знакомство с обстановкой показало, что, пожалуй, можно намного сократить долгие и утомительные перевозки. Вдоль внешнего края поверхность барьера ровная и плоская. Здесь же, в глубине бухты, все выглядело иначе. Еще с борта «Фрама» мы видели со всех сторон очень неровный рельеф. Во всех направлениях тянулись высокие гряды, разделенные долинками. Самая большая возвышенность находилась на юге и представляла собой купол, дальняя точка которого возвышалась примерно на 140 метров. Но похоже было, что за горизонтом эта гряда продолжает повышаться.

Итак, наше первоначальное предположение, что бухта образована самим материком, как будто подтвердилось. Пришвартоваться к прочной кромке льда, выдающейся от барьера в море километра на два, было делом недолгим. И можно было почти сразу приступать к первой вылазке. Ведь мы давно все приготовили. Бьоланд наладил всем лыжи. И каждый подогнал свою пару по себе. Лыжные ботинки мы примеряли не раз и не два, и с одной, и с двумя парами носков. И конечно, они оказались маловаты. По-моему, вообще невозможно заставить сапожника сшить просторную обувь. Ладно, вблизи корабля походим и с двумя парами носков. Для более далеких переходов у нас были, как я уже говорил, сапоги с брезентовыми голенищами.

Из остального снаряжения для нашей первой рекогносцировки упомяну лишь страховочные веревки. Они тоже давно лежали наготове. Длиной они были около 30 метров, скручены из тонкой шелковистой пряжи, хорошо переносящей мороз.

Быстро пообедав, четверо из нас отправились в путь. У всех было торжественное настроение, ведь от этой первой вылазки многое зависело. Стояла отличная погода. Тихо, солнечно. На чудесном светло-голубом небе – единичные тонкие перистые облака. Воздух пропитан теплом, которое чувствовалось даже в этом огромном царстве льда. На припае, [38] насколько хватал глаз, лежали тюлени – горы жирного мяса, хватит пищи и нам, и собакам на многие годы.

Скольжение было идеальное. Лыжи совсем легко катились по рыхлому свежему снегу. Но мы после долгого, пятимесячного плавания были не очень-то в форме и не могли похвастаться скоростью. Через полчаса мы дошли до первой важной точки – стыка между морским льдом и барьером. Сколько мы думали об этом стыке, стараясь представить себе его. Будет ли это высокая отвесная стена, на которую нам с великим трудом придется втаскивать свой груз при помощи талей? Или опасная широкая расщелина, которую надо далеко обходить? Скорее всего, что-нибудь в этом роде. Должно же это огромное грозное чудовище как-то сопротивляться нам.

Таинственный барьер! Во всех описаниях, со времен блаженной памяти Росса и до наших дней, об этом примечательном природном образовании говорится с робостью и почтением. Так и кажется, что между строк можно прочесть одно и то же: «Тс, тише, тише! – таинственный барьер!»