Остров проклятых, стр. 27

11

Коули и Нэринг вели их по коридору, выложенному черно-белой плиткой, через двустворчатые двери в главный больничный корпус. Они миновали пост медицинской сестры по левую руку, свернули направо в большую комнату с флуоресцентными лампами и висящими на крючках палками для штор и увидели ее, сидящую на койке в светло-зеленом больничном халатике чуть выше колен, со свежевымытыми каштановыми волосами, зачесанными назад и открывающими лоб.

— Рейчел, — обратился к ней Коули, — мы к тебе пришли с нашими друзьями. Надеюсь, ты не против.

Она расправила под собой халатик и подняла на гостей глаза, в которых застыло выражение по-детски наивного ожидания.

На открытых частях тела никаких следов насилия.

Кожа цвета песчаника. Чистенькие лицо, руки, ноги. На босых ступнях ни царапинки от колючек или острых камней.

— Чем я могу вам помочь? — обратилась она к Тедди.

— Мисс Соландо, мы приехали сюда…

— Что-то продать?

— Мэм?

— Надеюсь, не для того, чтобы что-то продать. Не хочу быть резкой, но такими вещами занимается мой муж.

— Нет, мэм. Мы не собираемся ничего продавать.

— Это хорошо. Чем я могу вам помочь?

— Вы не скажете, где вы были вчера?

— Здесь. В своем доме. — Она повернулась к Коули. — Кто эти люди?

— Это офицеры полиции, Рейчел, — ответил главврач.

— Что-то случилось с Джимом?

— Нет, — успокоил ее Коули. — Нет, нет. С Джимом все в порядке.

— А с детьми? — Она стала озираться. — Они во дворе. Они ничего не натворили?

— Нет, мисс Соландо, — сказал Тедди. — Ваши дети ничего не натворили. И с вашим мужем все хорошо. — Он перехватил взгляд Коули, который одобрительно кивнул. — Просто, э, до нас дошла информация, что вчера в вашем квартале появился человек, ведущий подрывную деятельность. Люди видели, как он на вашей улице раздавал коммунистическую литературу.

— О господи, только этого не хватало. Детям?

— Нет, насколько нам известно.

— В нашем квартале? На нашей улице?

— Боюсь, что так, мэм. Если вы нам расскажете, где вчера были, мы поймем, не пересекались ли ваши пути с этим типом.

— Вы меня обвиняете в том, что я коммунистка? — Она оторвалась от подушек и сжала в горстях простыню.

Коули посмотрел на Тедди, и в его глазах читалось: сами вырыли яму, сами из нее теперь выбирайтесь.

— Вы? Коммунистка? Какому нормальному человеку придет такое в голову? Вы истинная американка. Просто Бетти Грейбл. ^[9] Нужно быть слепым, чтобы этого не видеть.

Она выпустила простыню из одного кулака, чтобы почесать колено.

— Но я совсем не похожа на Бетти Грейбл.

— Только в смысле патриотизма. А внешне вы скорее похожи на Терезу Райт, мэм. Помните фильм, где она сыграла с Джозефом Коттоном лет десять-двенадцать назад?

— «Тень сомнения». Да, меня с ней сравнивали. — Ее улыбка была одновременно любезная и чувственная. — Джим воевал. Он вернулся с фронта со словами «Мир стал свободным, так как все увидели, что американский путь единственно верный».

— Аминь, — сказал Тедди. — Я тоже воевал.

— Вы знали моего Джима?

— Боюсь, что нет, мэм. Я не сомневаюсь, что он прекрасный человек. Сухопутные войска?

Она поморщила носик.

— Морская пехота.

— «Верный навсегда», — произнес он слова клятвы морпехов. — Мисс Соландо, нам важно знать каждый шаг этого человека. Вы могли его и не заметить. Он очень хитер. Нам важно уяснить, где были вы, чтобы сравнить с его передвижениями и понять, не пересеклись ли вы с ним.

— Как ночью корабли?

— Вот-вот. Вы меня понимаете?

— О да.

Она приподнялась и засунула под себя ноги, отчего у Тедди произошло движение внизу живота.

— Так не расскажете мне подробно про свой вчерашний день? — попросил он.

— Дайте подумать. Я приготовила завтрак Джиму и детям, сложила ему еду в ланч-бокс, потом Джим ушел, я отправила детей в школу и решила поплавать в озере.

— Вы часто плаваете?

— Нет. — Она со смехом подалась вперед, как будто он с ней флиртовал. — Просто, не знаю, на меня что-то нашло. Знаете, как это бывает? На тебя вдруг что-то находит.

— Понимаю.

— Вот так было со мной. Я все с себя сняла и плавала в озере, пока руки-ноги не отяжелели, тогда я вышла, немного обсушилась, снова оделась и пошла по берегу далеко-далеко. Я собирала камешки и складывала из них такие маленькие замки.

— Сколько, помните? — спросил Тедди и сразу почувствовал на себе взгляд Коули.

Она подумала, закатив глаза к потолку.

— Да.

— Сколько же?

— Тринадцать.

— Довольно много.

— Некоторые совсем маленькие, — сказала она. — Размером с чашку.

— А потом?

— Потом я думала о тебе.

Тедди заметил, как Нэринг, стоявший по другую сторону койки, переглянулся с Коули и в недоумении поднял вверх руки.

— Почему обо мне? — спросил Тедди.

Ее улыбка обнажила зубы, которые могли бы показаться сжатыми, если бы не торчащий между ними красный кончик языка.

— Потому что ты мой Джим, глупенький. Ты мой солдат. — Она встала на колени, подалась вперед и, взяв Тедди за руку, принялась ее гладить. — Такая грубая. Мне нравятся твои мозоли. Как они скачут по моей коже. Я скучаю, Джим. Ты совсем не бываешь дома.

— Я много работаю, — сказал он.

— Сядь.

Она потянула его за руку.

Коули взглядом подбодрил пристава, тот позволил ей притянуть себя, и вот он уже сидел рядом с ней на койке. Внутренний жар в глазах, знакомый ему по фотографии, куда-то исчез, по крайней мере на время, и сейчас, сидя подле нее, невозможно было не отдать должное ее красоте. Она производила впечатление какой-то текучей среды: ее темные глаза мерцали как прозрачная вода, ее томные изгибы струились в воздухе, ее губы и подбородок казались слегка припухшими.

— Ты слишком много работаешь.

Ее пальцы скользнули к подвздошной ямке, словно разглаживая морщинку на узле его галстука.

— Кто-то должен приносить в дом хлеб насущный, — сказал он.

— Мы в полном порядке, — сказала она, и он щекой почувствовал ее дыхание. — Нам всего хватает.

— Пока хватает. Я думаю о будущем.

— Никогда его не видела, — сказала Рейчел. — Помнишь, что говорил мой папа?

— Забыл.

Она пальцами расчесала его волосы на виске.

— «Будущее — это товар, который откладывается до лучших времен. А я плачу наличными». — Она прыснула и прижалась к его плечу, так что он почувствовал ее упругие груди. — Нет, милый, мы должны жить сегодняшним днем. Здесь и сейчас.

Эти же слова говорила ему Долорес. И губы, и волосы у них похожи, так что, если бы Рейчел совсем приблизила лицо, он бы грешным делом мог подумать, что говорит со своей покойной женой. Их роднила даже эта чувственная дрожь, о которой сама Долорес, даже после стольких лет совместной жизни, возможно, и не догадывалась.

Он пытался вспомнить, о чем собирался ее спросить. Необходимо вернуть ее назад. Заставить рассказать о вчерашнем дне… да… что произошло после того, как она прошлась по берегу и построила замки из камешков.

— Что ты делала после прогулки вдоль озера? — спросил он.

— А то ты не знаешь.

— Не знаю.

— Ты хочешь, чтобы я сказала это вслух? Да? — Она наклонилась так, что ее лицо оказалось на уровне его подбородка; ее темные глаза смотрели на него в упор, ее дыхание смешалось с его дыханием. — Так ты не помнишь?

— Нет.

— Лгунишка.

— Я серьезно.

— Не верю. Если ты действительно забыл, то тебя, Джеймс Соландо, ждут неприятности.

— А ты напомни, — прошептал Тедди.

— Ты хочешь услышать это от меня?

— Я хочу услышать это от тебя.

Она провела ладонью по его скуле и подбородку, а когда заговорила, ее голос звучал хрипло:

— Я вернулась домой еще мокрая после купания, и ты меня всю облизал.

Тедди взял ее лицо в ладони, чтобы не дать ей возможности еще больше сократить расстояние между ними. Его пальцы скользнули вверх, к вискам, и обнаружили там испарину. Он заглянул ей в глаза.